Гений

— Что это?

Он не понимал, куда она указывает, потому что мыслями был где-то вне, и вообще не совсем понимал, как говорить своим ртом и что говорить вообще. С трудом сглотнув, он подумал о том, как выглядит его состояние со стороны, понял, что глупо, и решил сосредоточиться и ответить на вопрос. Верин тонкий палец указывал на царапины на его ладони, это тоже был неприятный и смущающий вопрос, но он ответил:

— Грёбаная дверная ручка из твоей кастрюли, я никак к ней не привыкну. Всё время не глядя хватаюсь и… вот. Я никому не говорил, что это, там по общаге про эту ручку уже легенды ходят, кто-то даже выдумал, что это артефакт, её два раза воровали, но я находил и забирал обратно, все меня расспрашивают и строят версии, что это за хрень и почему она мне так нужна… — Он понял, что болтает слишком много, опять, выбалтывая ей всю свою душу в самых неприглядных деталях, и она понимает это, по ней было видно.

«Щит. Я забыл его поставить, чёрт…»

Он с трудом разорвал зрительный контакт, собрался и изобразил спокойного и уверенного в себе взрослого:

— Ладно, чёрт с ней. Расскажи мне будущее, я стану боевиком?

— Нет, — с жалостью улыбнулась Вера, её глаза как будто добавили: «А оно тебе точно надо, становиться боевиком? Ты уверен? Я, например, так не думаю».

Он осторожно спросил:

— Почему?

— Потому что ты про несчастную ручку запомнить не можешь, не говоря уже о том, чтобы себя от неё защитить, — тихо ответила Вера.

Все засмеялись, Барта их смех как будто вернул в реальность из того пространства, где они были вместе с Верой, он нахмурился и попытался забрать руку, но она не отпустила, и он сдался:

— Ну другое будущее тогда расскажи.

«Например, про детей.»

Она долго молчала, как будто выбирала, что говорить, а что не стоит, потом сказала:

— Ты очень талантливый. И этот талант будет вести тебя по жизни, у тебя вся судьба на него завязана.

«Тоже мне новость.»

— Ну а… ещё что-нибудь? Карьера там, друзья, семья?

Вера улыбнулась так, как будто видит его мысли до самых тайных глубин, наклонилась ближе, окутав запахом духов, и прошептала на ухо:

— Барт, если ты только что влюбился, это не значит, что девушка мигом появится на твоей руке, — а потом её глаза добавили: «Ты же не настолько наивен, чтобы не знать, откуда берутся дети, да? Ты не перепрыгнешь этот этап, малыш, так не бывает».

Он смутился с той же оглушительной силой, с которой кайфовал от её прикосновений, вскочил и уполз куда-то подальше из последних сил, делая вид, что узнал всё, что хотел, и его это совершенно не размазало.

Праздник продолжался, никто ничего не заметил, Барт тоже постепенно пришёл в себя и стал изображать, что всё в порядке, решил задать Вере ещё один, самый последний вопрос, и попытался к ней подсесть с бутылкой вина, но наткнулся на мягкий жест Шеновой железной руки, и железные слова мягким тоном:

— Ты сегодня сильно смелый, малыш.

Он умоляюще посмотрел Шену в глаза на секунду и тут же изобразил беззаботный тон:

— Я не могу поухаживать за девушкой?

— Свою себе найди и ухаживай.

Эйнис опять перекосило как от уксуса, Барт сделал вид, что это очень весело и повод для шуточек, а сам потихоньку осознавал, что ему внимание Веры не светит точно так же, как Эйнис не светит внимание Шена.

«Ну да, конечно, как можно сравнивать. Каждому своё, по уровню. И мой уровень — плинтус.»

Он от избытка чувств даже пошёл к Эйнис наливать вино и дурачиться, она посмотрела на него как на дурачка, но подыграла, от этого стало дико приятно в каком-то старом и забытом месте души, где ничего не было уже очень давно.

«Сестра. Пусть вот такая корявая, но всё равно сестра. А Веру я называю сестрой, но она всё-таки не сестра, она на другом уровне. Действительно святая, прав Док. Надо будет с ним подробнее это обсудить, может быть, теперь он будет внимательнее и сможет увидеть то общее, что есть у ауры Веры и ауры Аллеи Духов из дома Кан. И мы придумаем новый амулет, не мой корявый, за уши притянутый, а нормальный, от которого всем лучше и никому не хуже. Было бы прекрасно.»

Он ушёл в свои размышления так глубоко, что пропустил мимо ушей большой кусок разговора, и очнулся только тогда, когда услышал голос Эрика совсем рядом. Магически усилил слух и услышал голос Шена:

— Ты читал?

Эрик молча вздохнул, Шен добавил:

— Хочешь извиниться перед госпожой?

Эрик очень тихо ответил:

— После лечения. Я… опасаюсь.

— Это правильно. Иди.

«Всё подтвердилось…»

Барта в пот бросило от этой мысли, а потом резко в дикий восторг — он оказался прав, в кои-то веки, он всё понял раньше всех.

Шен вернулся, поймал взгляд Барта, но сделал вид, что ничего не было, и пошёл к Вере. Барт настолько кипел от желания с ним это обсудить, что прискакал сам и попытался семафорить глазами на эту тему, но Шен желанием общаться не горел, и вообще сразу ушёл, забрав Веру.

После их ухода все как будто сняли маски — Эйнис опять скривилась и стала злобно собирать тарелки и швыряться вещами, Двейн посоветовал ей принять либо ситуацию, либо успокоительное, она в ответ ему так нахамила, что охренел даже Лан, и пошёл к Барту задавать вопросы по поводу всех интересных отношений в этой милой компании. Барт не знал, что отвечать, поэтому увиливал, и его спас Двейн, сказав идти за ним, Барт молча пошёл.

Они прошли в тишине мимо нескольких шумных компаний, там смеялись, пили и пели. Барт тихо спросил у Двейна:

— Всё в порядке?

Двейн промолчал, Барт ещё тише добавил:

— Я видел попытки Дока… спину чинить… штырями всякими. Шен сказал, это для тебя. Это серьёзно?

Двейн медленно вздохнул, потом ровно ответил:

— Это серьёзно. Но это не твоя зона ответственности, так что не думай об этом, пусть специалисты думают.

— Я могу чем-то помочь?

— Вряд ли. Я не специалист. Можешь попробовать Доку предложить свою помощь, может, он захочет. Если будет совсем в отчаянии.

«Ты ещё не совсем, похоже.»

Это обнадёживало, самую малость, но всё-таки. Теперь он молчал слишком долго, Двейн посмотрел на него, улыбнулся и похлопал по плечу:

— Иди, развлекайся. Ешь хорошо. Только не пей много, мне Шен сказал, у тебя завтра практика начинается, надо быть в форме.

— Послезавтра.

— А Шен сказал, завтра. Уточни у него.

— Хорошо. А ты куда?

— Хочу поплавать.

Барт с сомнением посмотрел на тёмную безграничность воды, уходящей далеко за горизонт, ему даже подходить туда остро не хотелось, и не хотелось выходить из-под навеса деревьев — он уже давно не страдал агорафобией, и даже научился телепортироваться под открытым небом, с огромным трудом и холодным потом, но научился… Но при виде этой бескрайности, не защищённой сверху вообще ничем, у него опять пересыхало во рту и ноги примерзали к земле, намекая, что делать следующий шаг абсолютно точно опасно.