Гезат

Так думал не один я, судя по вопросу, который задал кормчий:

— Ночевать здесь не будем, пойдем домой после восхода луны?

— Посмотрим, — уклончиво ответил я.

Пристали к берегу в нескольких километрах восточнее пиратов. Впрочем, они этого не знали, потому что сперва нас скрыл выступавший в море мыс, а потом, как здесь заведено, внезапно свалилась темнота. Пусть враги думают, что мы далеко, что мечтаем об одном — спастись. Нос галеры мы вытащили на берег, после чего развели костры и занялись приготовлением ужина. Варили пшенную кашу, в которую щедро накрошили мелко порезанного, копченого окорока. С едой у нас проблем нет, закупили на вырученное от продажи трофеев и купцы подкинули. В основном занимались кострами и готовкой легионеры и стрелки, причем без приказа. Понимали, что спаслись мы сегодня, благодаря гребцам, так что имеют право отдохнуть. Тем более, что все уверены, что с восходом луны поплывем дальше.

Я перед ужином поплавал в море. Оно было теплое, парное. В ночном купании есть особая, жутковатая прелесть. Все время ждешь чего-то страшного — и одновременно распирает от блаженства. Я уплыл далеко, берег был еле виден, только огоньки костров. Мне показалось, что видел такие же огоньки и там, где высадились пираты. Обратно плыл быстро. Не покидало чувство, что за мной гонятся. Выбравшись из воды, обтерся жестким полотенцем, оделся.

Ужин был готов. Не самое замысловатое кушанье, но дым кострам придавал ему интересный привкус. Как по мне, основной запах романтики, приключений — это дым костра. Поскольку сейчас почти вся еда с дымком, получается, что живут на планете одни романтики.

Доев и подождав, когда остальные насытятся и перейдут к праздным разговорам, скомандовал:

— Легионерам и стрелкам построиться, пойдем потолкуем с пиратами! — и добавил: — Кто из гребцов присоединится, получит две доли.

Если бы я приказал всем броситься в море и поплыть, наверное, удивились бы меньше. Легионеры, привыкшие беспрекословно выполнять приказы, сразу начали разбирать свои щиты и пилумы, а стрелки и гребцы загомонили, переспрашивая друг у друга, что я сказал?

Чтобы у них не было сомнений, повторил:

— Мы не будем ждать, когда пираты нападут на нас, а атакуем их сами. Они сейчас укладываются спасть. Вот и пожелаем им покойной ночи!

Мои слова показались кому-то смешными. Разговоры сразу стихли. Стрелки начали сроиться рядом с легионерами. Гребцы, пожелавшие получить две доли, а таких набралось процентов восемьдесят, отправились на галеру за своим оружием. В отличие от профессиональных воинов, они не привыкли таскать мечи и щиты с собой, хотя все имели на крайний случай.

На этот раз обошлись без передового дозора. Впереди шел я. За мной — Гленн и Бойд. За ними — легионеры в колонну по три. Следом — стрелки почти строем. Замыкали гребцы, шагающие толпой. Шли неспешно по гальке вдоль берега моря. Заблудиться было трудно. Воины переговаривались шепотом, хотя враги были далеко. К тому же, между нами и врагами высокий мыс, который был виден издалека. Напоминал голову огромного зверя, припавшего к воде. Казалось, что находится неподалеку, но шли к нему около часа.

У подножия мыса сделали привал. Надо было дождаться восхода луны и разведать дорогу дальше. Я еще раз проинструктировал воинов, объяснил каждому его задачу. Нас намного меньше, чем врагов, поэтому наше главное оружие — внезапность и молчание. Если пираты примут нас за нечистую силу, мы победим быстрее и легче. К тому же, стрелкам будет по чему ориентироваться в темноте. Орет — значит, враг.

Луна была ущербная, доживавшая последние дни. Нам и не нужна была слишком яркая. Я опасался, что возле мыса море будет глубоким, придется обходить по лесу, но оказалось, что от воды его отделяла полоса мелкой гальки, которая гнусно скрипела под ногами. Мы преодолели ее поодиночке, держа интервал метров десять, но, как мне показалось, все равно шуму наделали много. Может быть, такое впечатление сложилось из-за того, что в ночной тишине звуки становились четче, резче. На наше счастье пираты расположились метрах в пятистах от мыса и то ли спали так крепко, что не услышали, то ли просто не придали значения. Они ведь в своем районе, никого не боятся, даже часовых не выставили.

По другую сторону мыса сделали еще один привал, подождали, прислушиваясь. Во вражеском лагере было тихо. Шесть галер стояли, вытянутые носами на берег, а напротив каждой, метрах в ста от воды, спал экипаж.

Первыми выступили стрелки. Им надо было пройти большее расстояние, обогнуть спящих пиратов, чтобы обстреливать со стороны суши. Они шли налегке, без щитов, шумели мало. Минут через пятнадцать двинулись одной шеренгой легионеры. Шли параллельно берегу моря на расстоянии метр друг от друга, чтобы не ударялись щитами. Все равно время от времени слышались глухие удары. Людям свойственно сбиваться в кучу в темноте и перед опасностью. Я шагал крайним слева, ближе всех к морю. В левой руке держал кавалерийский щит, в правой — саблю.

Бой начала середина шеренги легионеров. Они первыми наткнулись на спящих пиратов и принялись орудовать пилумами. Кто-то громко вскрикнул, потом еще один, а третий заорал истошно, захлебнувшись, судя по бульканью, собственной кровью. Я сразу прибавил шаг и взял правее, чтобы выйти к тому месту, где спали пираты со второй галеры. Они уже зашевелились, разбуженные, но еще не понимали, что происходит. Я принялся молча рубить ближних, которые вставали, чтобы посмотреть, что происходит неподалеку. Спросонья трудно быть героем, поэтому те, кто был от меня дальше и соображал быстрее, подрывались и, позабыв об оружии и других пожитках, улепетывали от нас на запад, топчась по спящим и налетая на встававших соратников. В придачу из темноты в пиратов летели стрелы, выпущенные нашими лучниками, что создавало еще больше неразберихи.

Я шел вперед и рубил всех, кто попадался на пути или пробегал мимо. О сопротивлении не было и речи. Судя по крикам, нас таки сочли ночными злыми духами, сражаться с которыми бессмысленно и даже глупо. Вскоре впереди меня не осталось никого. Уцелевшие пираты, продолжая орать испуганно, убегали вдоль берега моря. Топот их был похож на тот, что издает большая отара баранов. Вслед им какое-то время летели стрелы, судя по вскрикам раненых. Затем топот и крики затихли, словно растворились в темноте.

Не знаю, как долго длился этот бой. Мне показалось, что всего несколько минут, может быть, десять или пятнадцать, вряд ли больше. Зато пиратов мы накрошили много. Часа через два, когда начало светать, насчитали только возле галер почти две сотни трупов. Еще десятка два валялись на берегу моря в той стороне, куда удрали уцелевшие. Среди моих подчиненных было всего два раненых, причем один получил стрелу от своего. По закону подлости попала она в живот, и раненый умер по пути в Тарс.

Собранные на берегу трофеи мы сложили в одну из захваченных галер, самую новую из трех больших, тридцатишестивесельных. Вторую такую же, но чуть старее, взяли на буксир. Остальные четыре пришлось сжечь, потому что грести на них некому было, а буксировка более двух галер сильно замедлила бы нас. Я не отметал вариант, что пираты справятся со страхом и вернутся сюда, а потом погонятся за нами, чтобы рассчитаться. Они оказались слабаками или просто не успели догнать.

106

Если первая наша удача показалась случайностью жителям Тарса и особенно его судовладельцам, то вторая закрепила за нами репутацию грозы пиратов. Справиться в одиночку с шестью галерами — это тянуло на миф. Наверняка жители города будут долго рассказывать своим потомкам о временах, когда римляне творили такие чудеса.

На этот раз продавать захваченные галеры мы не стали. Сделаем это после окончания сезона охоты на пиратов и поделим вырученное между теми, кто их захватил. Из последнего случая я сделал вывод, что не всегда нам будет так везти, что надо иметь больше сил. Три галеры справились бы с пиратами на море, не пришлось бы удирать и потом нападать ночью. Набрать экипажи на две не составило труда. Особенно много желающих было среди легионеров. Чем сидеть бестолку в каструме, лучше прошвырнуться по морю и вернуться с богатыми трофеями.

Тарские купцы, вдохновленные нашими победами и собственной жадностью, упросили Марка Туллия Цицерона, чтобы приказал мне сопроводить их караван, направлявшийся в Египет. В Киликии, как и в прошлом году, весна и начало лета выдались засушливыми. Если в ближайшие дни не пройдут дожди, урожай зерновых будет слабым, что грозит голодом и беспорядками. Надо было привезти зерно из Египта, как можно больше и быстрее. Купцы хотели, чтобы я сопроводил их туда и обратно, но я указал проконсулу, что тогда побережье Киликии останется без охраны. Сошлись на трех переходах. После чего три галеры под моим командованием отправились патрулировать у средиземноморского берега полуострова Малая Азия.