Гезат

Кстати, обратил внимание, что тактической единицей римской армии стала когорта, а не манипула, как было в предыдущую мою эпоху. Даже армии до четырех-пяти легионов исчисляют когортами. Это четыреста человек. В будущем подразделение такой численности назовут батальоном. В начале двадцать первого века основной тактической единицей будет батальонная группа. Все новое — хорошо забытое старое.

Охрану возле главных ворот каструма несла когорта их двенадцатого легиона, поэтому мне даже не пришлось представляться и сообщать цель визита.

— Решил присоединиться к нам? — спросил старый центурион, которого я хорошо знал в лицо, но имени не помнил, как, уверен, и он моё.

— Без меня ведь не справитесь, вот и приехал! — ответил я шутливо.

Центурион оскалил в улыбке два уцелевших передних зуба в верхней челюсти и три в нижней и произнес насмешливо:

— Теперь точно победим всех!

Стоило миновать ворота, как у меня появилось чувство, будто вернулся домой. Пошлялся пару лет черт знает где и вернулся. Вместе со мной заехали Гленн, Бойд и раб Дюрис, купленный на невольничьем рынке в Арпине, четырнадцатилетний далмат, тихий и прилежный. Я еще подумал, увидев его в первый раз, что, родись юноша лет на тысячу позже, стал бы образцово-показательным монахом. Представляю, как необычно он выглядел в своем племени полукочевых скотоводов. Он ехал на запасной лошади, вез припасы и часть моего оружия.

Гай Юлий Цезарь стоял на форуме и что-то обсуждал со своей свитой из знатных молокососов. Выглядел он хорошо. Я заметил, что припадки эпилепсии у него бывают только в мирное время. Когда идет война, ситуация критическая, он редко болеет.

Я спешился, отдал повод коня Дюрису, подошел к проконсулу и поздоровался.

— Кого я вижу! — радостно улыбаясь, воскликнул Гай Юлий Цезарь. — Неужели ты решил присоединиться к моей армии?! А как же Цицероны?!

— Во время войны надо быть на стороне победителя! — в тон ему произнес я.

— Хотел бы я, чтобы твои слова услышало как можно больше людей! — провозгласил он, явно польщенный, после чего деловым тоном предложил: — Мне как раз не хватает толкового командира-кавалериста.

— Я уже гражданин Республики, так что можешь назначить меня префектом конницу, — подсказал я.

— С удовольствием сделаю это. Только есть небольшая проблема. Большую часть моей конницы составляют германцы, которые не желают подчиняться командирам-римлянам, — сообщил Гай Юлий Цезарь.

— Я сумею решить эту проблему, — пообещал я и объяснил: — Мы вместе воевали и неплохо.

— Надеюсь, что и дальше будете воевать так же хорошо, — сказал проконсул.

— Со мной два новоиспеченных гражданина Республики. Они раньше в твоей армии командовали турмами. Найдется место и для них? — спросил я.

— Конечно, — ответил он. — Ты префект конницы. Назначение командиров турм в твоей власти.

Конница, примерно тысяча человек с учетом напарников-пехотинцев, располагалась за пределами каструма, ближе к реке. Две трети ее составляли германцы, треть — кельты из разных племен. Мой наметанный глаз сразу заметил ту невидимую черту, которая делила лагерь на «германскую» и «кельтскую» части. На границе между ними я и приказал поставить выданную мне командирскую палатку, которая ничем не отличалась от солдатских, только предназначена для одного. Я поселился в ней с Гленном, Бойдом и Дюрисом.

Пока они ставили палатку, я пообщался со своими новыми подчиненными. Первыми подошли кельты, которые помнили меня. Узнав, что я назначен префектом конницу, обрадовались и отправились делиться этой новостью с остальными соплеменниками. Затем подошли шестеро германцев, как догадываюсь, вожди племенных отрядов. Двоих я знал, и они помнили меня по боям с восставшими кельтами.

После обмена приветствиями, один из них по имени Сигимар, рослый, под метр девяносто, с густой лохматой гривой рыжеватых волос, одетый, несмотря на жару, в безрукавку из волчьей шкуры темно-серым мехом наружу, начал разговор:

— Нам сказали, что Цезарь назначил тебя командиром конницы.

— Да, это так, — подтвердил я.

— У нас не принято подчиняться людям из другого племени. Каждым отрядом командует вождь, выбранный воинами, — сообщил он.

— Знаю, — подтвердил я. — Но, во-первых, я гезат, не принадлежу ни к какому племени, а во вторых, не собираюсь вмешиваться в дела отрядов. Вы будете и дальше выбирать вождей и выполнять их приказы, а я буду отдавать приказы вашим вождям. Если вы считаете, что я недостаточно опытен или смел для этого, так и скажите. Я готов сразиться с любым и доказать обратное.

Я сделал паузу, предлагая обдумать это предложение. Судя по напряженному молчанию, ни у кого из шестерых германцев не было желания погибнуть ни за что.

— А мне приказы будет отдавать Цезарь. В бою должен быть один командир, — продолжил я и, пока германцы не начал возражать, задал каверзный вопрос: — Вы согласны со мной?

С какой именно частью моей фраза предлагаю согласиться, не стал уточнять. Подразумевалось, что с последней, но каждый был волен считать по-своему.

— Да, в бою должен командовать один, — нашелся Сигимар.

— А после боя командовать вами я не собираюсь, — пообещал я. — Разве что потребую не грабить мирных жителей так, что они пожалуются на вас Цезарю, и он будет ругать меня.

Первым приказом Гая Юлия Цезаря, отданным мне, было требование прекратить грабежи мирного населения германцами. Мы оба понимали, что приказ невыполним в принципе, но как бы выполнили положенный ритуал. Теперь я исполнил вторую часть этого ритуала.

Германцы дружно засмеялись, будто услышали что-то очень остроумное.

— Мы постараемся, чтобы никто не жаловался! — весело заверил Сигимар, после чего все шестеро отправились в свои отряды.

Значит, можно считать, что признали меня своим командиром, но подтверждать право на эту должность придется постоянно. Сплохую хоть раз — перестанут подчиняться, несмотря на любые требования или угрозы главнокомандующего.

113

Вечером того же дня в каструм вернулся Марк Антоний, которого Гай Юлий Цезарь посылал в расположенный неподалеку городок Сульмон, чтобы проверить, действительно ли его жители готовы перейти на сторону мятежников. Ушел он с пятью когортами, вернулся с двенадцатью. Семь когорт, охранявшие Сульмон, примкнули к армии Гая Юлия Цезаря. В Галльскую войну Марк Антоний одно время командовал двенадцатым легионом. В этом году был избран плебейским трибуном. Должность эта не позволяла командовать войсками, поэтому проконсул назначил Марка Антония пропретором (наместником преторской провинции).

Через три дня прибыли из Галлии восьмой легион и двадцать две когорты новобранцев и три сотни всадников-таврисков — кельтов, проживавших на территории будущей Австрии — под предводительством их вождя Воккио. Теперь под командованием Гая Юлия Цезаря было пятьдесят девять когорт. Вновь прибывшие построили себе каструм с противоположной стороны Корфиниума. Тавриски расположились рядом со вторым каструмом. Мне они подчинялись чисто номинально, что меня устраивало, потому что я не видел их в бою, не знал, на что способны и какой фортель от них можно ожидать. После чего легионерам из обоих каструмов был отдан приказ окружить город рвом и валом, чтобы никто не смог сбежать.