Гид по аду

Как только Энджи освободила Бриона от рубашки, в дверях показался Аргус. Он влетел внутрь с несколькими бутылочками эликсиров и рулончиком бинта.

— Ну, как вы?!

— Меня только что раздела девушка, поэтому ты, мой друг, очень не вовремя, — попытался отшутиться Брион.

Он усмехнулся, но тут же скривился от боли. Аргус смочил комок бинта и протянул Энджи:

— Это остановит кровь. А другим нейтрализуем яд, который был на лезвиях.

Кивнув, она принялась обрабатывать рану. Брион коротко зашипел: похоже, запекло. Энджи окинула взглядом порез. Глубокий, но не сильно опасный. Просто много крови.

— Как ей, вообще, удалось добраться до оружия? — Недовольно спросил Аргус. — Конечно, отделаешься легким отравлением и шрамом, но попала бы чуть ниже — и все.

Он не стал церемониться и попросту плеснул следующий эликсир на рану. Жидкость яростно зашипела, пенясь, и верхняя губа Бриона неосознанно дернулась. И все же он попытался хорохориться:

— Шрамы красят мужчину.

— Идиот, — фыркнул Аргус.

Кровь остановилась. Остался только длинный росчерк пореза, но о швах Энджи заговаривать не стала. Наверно, демоническая регенерация сама справится. А пока «лекари» занялись перевязкой в четыре руки. Тогда-то Аргус и не выдержал:

— Так, давай рассказывай, как все было. Как она выбралась?

— Я сам ее выпустил, — вздохнул Брион. — Ты же сказал не идти сразу на крайние меры. Вот я и решил погонять по подземельям, может, псов призвать. А она сразу кинжал схватила и накинулась. Не такая уж и дохлая оказалась.

Энджи бросила кончик бинта. Аргус, как ни в чем не бывало, затянул край. Она же замерла напряженно, как натянутая струна. Вспомнились слова Бриона, что он недолюбливает собак. А как забавы ради натравить их на пленницу — так нормально, значит!

— Но теперь Ириса точно мертва, — пробормотала Энджи, сверля его взглядом.

Брион кивнул.

— Когда ранила меня, сама вогнала себе его в живот, — он поправил бинт на плече.

— Что?! — В один голос воскликнули Энджи и Аргус.

Брион по привычке передернул плечами и поморщился от боли.

— Ну, она же не совсем дура, — сказал он. — Понимала, наверно, что не выберется.

Повисло тяжелое молчание. Отведя взгляд, Брион взял свою рубашку. Оценивающий взгляд скользнул по дыре на плече и подсыхающему кровавому пятну. В итоге, пальцы смяли в комок безнадежно испорченную ткань.

— Ангел, убивший себя? Это так… жутко, — наконец, смогла выдавить Энджи.

Она зябко обняла себя за плечи. Аргус подошел ближе.

— Выбрала быструю смерть, — его ладонь мягко опустилась на плечо Энджи.

Она дернулась, будто к коже приложили каленое железо. Во взгляде полыхнули злость и вызов. Энджи вскочила с дивана. Она и Аргус оказались вплотную друг напротив друга, и это подчеркнуло разницу в росте. Пришлось максимально выпрямиться, чтобы не выглядеть наивным ребенком.

— Говорите так, как будто это норма! — Глаза Энджи заблестели.

Она разочарованно мотнула головой, после чего выскочила в коридор. Вокруг все затуманилось от слез. Впрочем, это не помешало найти дорогу на крышу. Энджи выскочила на плоскую черную площадку. Ветер растрепал пряди, давным-давно покинувшие хвост. До одури захотелось закричать в это извечно темное небо, но горло перехватило. Энджи рухнула на колени, закрывая ладонями лицо, и по щекам потекли жгучие слезы.

Глава 39

Аргус быстро нашел Энджи. Не прошло и десяти минут, как за ее спиной послышались шаги. Она затаилась, и всхлип застрял в горле. Сев рядом, Аргус взял ее за запястья. Энджи пришлось подчиниться, отведя руки от лица. Прохладный ветер сразу овеял влажные дорожки на щеках.

— Пусти меня, — она слабо трепыхнулась.

— Мне жаль, — Аргус посмотрел ей в глаза.

— Да конечно! — Скептично фыркнула Энджи. — Ты сам мучил ее и Бриону разрешил, а он…

Она зажмурилась, чтобы не разрыдаться. Руки рывком высвободились из хватки. Энджи попыталась отвернуться, но Аргус тут же взял за плечи. Его пальцы впились почти до боли.

— Я оставил бы ее в подземельях, — он прямо посмотрел в глаза. — На неделю, две, три — пока не заговорила бы! Только у нас нет этих недель, понимаешь? И я должен сделать все, чтобы защитить остальных. И тебя тоже!

Аргус почти прорычал последние слова, будто одна мысль об опасности причинила мучение. А пальцы неосознанно сжались сильнее. Энджи жалобно пискнула:

— Мне больно.

Он на миг прикрыл глаза. Послышался вздох, негромкий, но тяжелый. Хватка немного расслабилась, но отстраниться все равно не получилось бы.

— Мне тоже, Энджи, — глухо сказал Аргус.

Он снова поднял взгляд. В темно-синих глазах проступила затаенная горечь. У Энджи дрогнуло сердце. А потому фраза, которую хотелось высказать с вызовом, получилась тихой-тихой:

— От того, что приходится быть чудовищем?

Аргус отрицательно покачал головой, отпуская. Кончики его пальцев скользнули по щеке Энджи. Ее ресницы мгновенно затрепетали, прикрываясь. Она невольно потерлась о его ладонь, продлевая ласку. А он уже спустился к подбородку, и большой палец очертил контур губ. Почти невесомо, но они сразу разомкнулись с тихим вздохом. Энджи попросту не смогла взять себя в руки: сердце сбилось с ритма, а по коже пробежали мурашки.

После этой сладостной паузы Аргус, наконец, ответил:

— Потому что ты считаешь меня им.

Энджи приоткрыла рот в попытке запротестовать, но его уже накрыл властный поцелуй. Дыхание перехватило от прикосновения теплых губ и наглой игры влажного языка. Он проник внутрь, дразня и буквально лишая разума. Пальцы Аргуса зарылись в растрепавшиеся волосы Энджи, не давая отстраниться.

А она и так подалась навстречу. Мысли о том, что перед ней демон и мучитель, мигом выветрились.

Аргус уверенно огладил талию Энджи, и ткань футболки смялась складками. После горячая ладонь и вовсе пробралась под одежду. По телу, казалось, пробежал разряд от прикосновения напрямую к коже. Властные пальцы поднялись к груди, сжимая через кружева бюстгальтера. От этого вершинка сразу затвердела, и даже тонкая прилегающая материя причинила острый дискомфорт. В поцелуе затерялся тихий стон. Энджи отклонила голову назад, чтобы схватить глоток воздуха.

Аргус расценил это по-своему. Глаза блеснули предвкушением. Он мягко уложил Энджи прямо на холодный камень. Однако жар мужского тела не дал замерзнуть.