Гильотина для госпитальера

Сотрудники ФБР привычно посчитали его за московитянского лазутчика. Этот человек не значился ни в одном регистрационном банке. Его просто не существовало — так же как и десантника, павшего в доме Динозавра.

Лазутчик молчал и не реагировал ни на какие вопросы. Тогда за него взялись с использованием гипноснимателей и правдоискателей. И специалисты обнаружили очень сложную систему психологических блокировок. Её почти удалось преодолеть. Наконец, допрашиваемому смогли задать несколько вопросов.

— Как тебя зовут?

— Несущий Молнию.

— Ты из Московии?

— Нет.

— Откуда?

— Орден Копья!

Эти слова были последними. Вступила в силу не выявленная глубокая блокировка. Были нейтрализованы рефлексы, отвечающие за дыхание, и агент погиб.

— Он слизал из информбанков в числе прочей информацию по проявлениям полтергейстов, — произнёс Динозавр.

— Так точно, сэр! — улыбнулась Пенелопа. — Теперь полюбуйся на это.

Следующая распечатка легла в её руку. У Динозавра полезли глаза на лоб.

— Нападение на космический госпиталь. Это же объект Галактического Комитета Общей Безопасности!

— Да. И там тоже было несколько «фокусников».

— Неизвестные штурмовики «Торнадо». Это серьёзно. Такие машины могут позволить себе немногие.

— В тот-то и соль…

Динозавр внимательно ознакомился со всеми случаями похищений носителей полтергейста последних месяцев.

— В четверти случаев загадочные противники успевали на место происшествия раньше, чем спецслужбы, полиция и служба спасения Аризоны вместе взятые, — задумчиво произнёс Динозавр.

— Какой вывод напрашивается? — спросила Пенелопа.

— Они могут определять место будущего кризиса. Но как? И вообще — такое возможно?

— Значит, возможно. Они знают, где разгорится полтергейст. Полицейский глайдер только ещё получает приказ на вылет к месту происшествия, а эти задницы уже там и берут за задницу тех ублюдков, — выдала Пенелопа. — Что нам это даёт?

— Нужно успеть к месту очередного бедствия раньше их. Нам нужны они. Живые. Только как узнать заранее о том, где произойдёт очередной полтергейст?

— Пока ещё не знаю, — честно призналась Пенелопа. — Но у меня имеются кое-какие соображения и на этот счёт…

* * *

— Попробуем испытать действие приорской «раковины» на самом молодом нашем пациенте, — сказал Сомов, сидевший в кресле. — Курсант Военно-космической академии восемнадцатилетний Павел Серебряков.

— Я должен принять участие! — потребовал разведчик.

— Тогда влезай в СВЗ.

— А ты? — спросил Филатов.

— Как ты представляешь работу с «раковиной» в скафандре высокой защиты?

Филатов пожал плечами. Послушно подошёл к стене командного пункта. И влез в раскрывшийся лепестком СВЗ «Муромец», похожий на закованного в латы гоблина из старых английских сказок.

— Пошли, — кивнул Сомов.

Капсула местного сообщения отделилась от основного модуля госпиталя и направилась к висящей отдельно в космосе и не соединённой ни с чем зелёной «ёлочной игрушке» — блоку одиннадцать.

— Стыковка завершена, — сообщил комп. Друзья прошли по коридору к боксу. Остановились перед ним. Сомов нервно провёл рукой по лицу и приказал:

— Комп, открыть!

— Особо опасный блок. Подтверждение, — привычно потребовал комп.

— Подтверждаю.

Они прошли куб со стороной в восемь метров. Пластиковая мебель из пенорезины, о которую невозможно ушибиться, составляла всю обстановку. Сложнейшая аппаратура не была видна, но при необходимости могла словно по волшебству возникнуть из пола, стен и потолка. Тяжесть здесь была семьдесят процентов земной — наиболее благоприятная для излечения любой болезни.

— Комп, общее состояние больного? — осведомился госпитальер доставая из кармана «раковину» приоров.

Пока компьютер долдонил малопонятные для Филатова слова, типа: «Усреднённое состояние гомеостаза образует показатель пять единиц по шкале Голева…», разведчик неотрывно смотрел на «раковину», в которой таились огромная энергия, непредсказуемые возможности. «Раковина» слушалась только Сомова, да и то редко. Есть ли шанс, что госпитальеру удастся найти с ней контакт сейчас?

Госпитальер подошёл к больному — молодому человеку — высокому, симпатичному. Выглядел тот неплохо — на щёках играл румянец, но глаза его смотрели куда-то в пустоту. На внешние раздражители он не реагировал.

Сомов опустился на выросший из пола пенорезиновый куб, прикрыл глаза и положил ладонь на «раковину». Сперва ему показалась, что надежда на контакт тщетна. «Раковина» не откликалась на мысленный призыв. Она была мертва. Мертва обманчиво.

А потом неожиданно госпитальер почувствовал поднимающееся тепло. Оно приходило из каких-то иных миров, не имело ничего общего с привычным теплом. Оно могло жечь огнём, но при этом температура окружающей среды не поднималась ни на градус.

Сомов улыбнулся. Ему стало хорошо и приятно. В его руках была мягкая и добрая сила, которой он владел и которую хотел направить во благо.

А потом он вошёл в контакт с больным. Почувствовался запах озона. Неожиданно госпитальер стал ясно различать ауру курсанта.

Дело не в том, что госпитальер стал видеть ауру — он видел её и без помощи «раковины». Но сейчас энергетическая оболочка была перед ним чётче, чем физическое тело. И кроме того, Сомов ясно видел, что кокон разделяется на несколько пластов. Последнее тело представляло из себя микроскопическую точку. Если долго смотреть на неё, то она била по глазам, вызывала резь. Возможно, это была квинтэссенция духа. А может быть, очередное тело, но более глубоко Сомов просто не мог проникнуть взглядом.

Все эти тела находились в болезненном диссонансе. Тепло «раковины» становилось мягче и приятнее. И вдруг Сомов понял, что способен влиять на эти тела. И он начал строить из них матрёшку. Получалось это с трудом. Дисбаланс был очень силён. И силы, вызвавшие его, были огромны и коварны.

Сколько времени боролся Сомов — он не знал. Но начало что-то получаться. Тела приходили в какое-то соответствие друг с другом. Но госпитальер понимал, что не удержит их долго. Возможности «раковины» безграничны. Но ограничены возможности человека, вошедшего с ней в контакт. Может позже, когда он проникнет глубже в болезнь, проникнется её духом, он сможет вылечить этих людей, так нуждавшихся в помощи. Но сегодня он был не способен на это. Сегодня он мог только немного выдернуть сознание курсанта Военно-Космической академии Серебрякова на поверхность нашего мира.