Гнездо Большой птицы

– Не знаешь, сколько они наглотались? – Кушен возвращается в комнату, ставит бокалы обратно на стол и наклоняется над девушками. Все дышат, но дыхание слишком медленное и глубокое.

Лосток пожимает плечами.

– До завтра проваляются, – говорит он.

Кушен мягко бьет девчонок по очереди по щекам, но только Марка невразумительно мычит. Парень тяжело вздыхает и с сожалением идет в свою комнату.

Раньше она была кладовкой, но каким-то образом в нее впихнули кровать, стол прямо над ней и несколько полок. Это его гнездо, сокровищница – крохотное место, где Кушен в безопасности, и где он совсем не рад видеть кого-то еще.

Устало парень опускается на пожелтевший матрас.

Лосток заваливается рядом, хватает горелку со стола и вертит ее в руках.

– В общем, у меня где-то пять-шесть самоцветов в половину карата и пара серебряных колец. Нужны простенькие щиты.

– Я сложные и не умею, – вздыхает Кушен, понимая, что отвязаться от Лостока не получится. – Что по деньгам?

– Сто двадцать.

Это меньше, чем стоимость одного кольца в любом лицензированном магазине, но на то они и лицензированные, что в них работают инженеры-флогисты с высокой квалификацией, и камни прошли нужную сертификацию.

– Когда ждешь?

– Послезавтра они уже нужны.

– Ладно, – Кушен снова вздыхает, думая, что придется их делать между завтрашним экзаменом и послезавтрашней сменой в ресторане. Получится погано, но что еще можно сделать за одну ночь и сто двадцать королей?

– Ладно, – ухмыляется Лосток и хлопает Кушена по колену.

***

Они оказываются с Розмарин в одной группе, что кажется Ромаше невероятным, ведь их фамилии на разном конце алфавита. Переглядываясь, они заходят в аудиторию, а вот перед охранником хлопают дверью. Но тот успевает указать на руку девушке. Ромашу бросает в холодный пот: неужели он намекает на ее соприкосновение с Розмарин?

«Нет, – успокаивает она себя. – Он имел ввиду, что нужно использовать перстни в случае опасности».

Но дрожь еще остается крупными гранулами соли в животе.

Ромаша садится за вторую парту. Прямо как в школе: поближе к учителю, чтобы у одноклассниц не было желания сделать ей гадость; но не совсем под носом, чтобы не чувствовать себя пирожным на витрине.

За первую парту садится невысокий мальчик, и Ромаша успевает разглядеть его блестящие кудри, перевязанные простой бечевкой; перехваченные лейкопластырем пальцы и желтоватый воротник рубашки. Между ними небольшое расстояние, и до носа Ромаши дотягивается запах дыма, тмина и дешевого мыла.

Позади сидит Розмарин. Ее незримое присутствие успокаивает.

Им раздают листы.

По указанию экзаменаторов Ромаша переворачивает билет. Глубоко сидящий страх так быстро отступает под волной облегчения, что по спине бегут мурашки. Ромаше хочется повернуться и радостно помахать Розмарин, дать ей знак, что она была права – экзамен придется им на зубок, но Ромаша только опускает голову еще ниже и начинает судорожно строчить ответ.

Результаты экзамена должны будут порадовать отца.

В этот раз точно.

Ее ответ слушает не профессор, приглашавший в аудиторию, а уставшая женщина лет сорока, чьи волосы высоко забраны, а на лице написана скука, она не старается выдерживать вежливую улыбку перед абитуриентами. Женщина задает несколько уточняющих вопросов. Ромаша легко отвечает и неожиданно понимает, что у нее не было маковой росинки во рту с самого утра, а ведь солнце уже клонится к закату, рассыпая оранжевые лучи по стеклам аудитории.

«Интересно, а она обедала?»

Профессор что-то отмечает в своих листах и отпускает Ромашу.

Девушка бегло бросает взгляд на аудиторию, задерживает его на встревоженном лице Розмарин. Кивает ей, показывая, что дождется там, за дверьми. Розмарин едва заметно подмигивает и этого хватает, чтобы в груди снова затеплилось.

В коридоре ее ждет охранник.

– Послушайте, – Ромаша подходит к нему на расстояние вытянутой руки, гордо расправляет плечи, демонстрируя лучшую личину богатой наследницы Поземок, которой ее научил отец. Охранник подбирается, вытягивается по стойке смирно. – У меня есть для вас важное поручение.

Мужчина моргает сбитый с толку.

– Слушаю, госпожа Поземок.

– Вам нужно дойти до ближайшей пекарни и купить самый свежий пирог с мясом и сладкий пирог. Также попросите несколько бутылок морса или холодного чая.

Охранник явно растерян.

– Я не могу уходить от вас, госпожа Поземок.

– Я останусь здесь, – твердо убеждает Ромаша, заглядывая ему в глаза. Это никогда не работало на отца, но мама часто говорила, что у Ромаши чудесный цвет глаз и этим нужно пользоваться. – Обещаю. Я не сдвинусь с этого самого места. Пожалуйста, сходите.

Охранник мнется, но под ее настойчивым взглядом отступает. Наверное, он поражен тем, что Ромаша сама с ним заговорила, еще и попросила о чем-то.

Девушка не врет, она не собирается никуда уходить. Как только эта группа закончит сдавать экзамен, Ромаша планирует просочиться в аудиторию с пирогами. Ее и саму уже мутит то ли от голода, то ли от нервов, но ее мучения уже закончены, а преподавателям переживать это еще несколько часов, судя по количеству оставшихся людей.

Вслед за ней выходит парень, который сидел на первой парте. У него большие серо-зеленые глаза с длинными черными ресницами. И весь он вообще выглядит как фарфоровая статуэтка – хрупкий, тонко-костный, изящный, кожа цвета топленого молока, брови словно нарисованные, темные и в разлет. От девушки его отличает только некоторая резкость в чертах и брюки. А еще под его глазами лежат глубокие тени и губы потрескались, словно он не спал несколько дней и не пил еще столько же.

Ромаша опускает глаза, чтобы не пялиться, но парень уже заметил ее взгляд.

– Ты отлично сдала, – у него чуть хрипловатый голос, похожий на похрустывание хлебцев, когда их разламываешь.

– Спасибо, – бормочет Ромаша, смущаясь до краснеющих корней волос.

– У тебя были репетиторы?

– Нет, мы с мамой сами занимались.

Парень как будто чуть расслабляет плечи. Ромаша робко поднимает глаза. Она практически никогда не разговаривала с мальчиками-ровесниками, если не считать протокольные разговоры на приемах, где девушка должна была появляться в силу своего статуса.

– Честно говоря, думал, что таким девчонкам, как ты, не нужно сдавать экзамен, – парень усмехается, но глаза у него остаются серьезными. Запах тмина будто растекается по всему коридору, неприятно бьет по чувствительному носу Ромаши.

– Почему? – решается уточнить она.

– Таким, как ты, обычно покупают места, – просто отвечает незнакомец и пожимает плечами.

Эта простота неожиданно поднимает в Ромаше волну гнева, липкого и горького. Родители никогда бы не поддержали подобного рода обман. Даже отец. Он был слишком горд для такого.