Год черной собаки

– Добрый день!
– Грег пожал им руки.
– В основном все в порядке. Посидим полчасика, затем направимся домой и займемся подготовкой к экспедиции. Согласны?

– Согласны, - кивнул Эдерс.
– А почему именно тут? Помнится, кто-то божился не посещать эту забегаловку? Могли встретиться, - доктор засмеялся, - например, в читальном зале городской библиотеки или на выставке абстрактной живописи.

– Меня самого мучит этот вопрос.
– Грег пожал плечами.

Через зеркальное стекло заметил официантку - узнал в ней свою знакомую Монику, которая ему очень нравилась. Улыбнулся.

– В библиотеке и на выставке нет столь милых и таких обаятельных девушек, - нашелся он.

– Становится душно, выпьем чего-нибудь прохладненького. Потолкуем спокойненько.

В баре под потолком вертелись опахала вентиляторов. На стене с туристского проспекта-плаката шоколадного цвета креолка в серебристом бикини приглашала наведаться на белоснежном лайнере на жемчужину южных морей - Гонолулу.

– Вот тут и обоснуемся.
– Грег подвел их к столику у окна, за которым в последнее посещение предавался столь тягостным думам.

Они сели. Закурили. Голубоватые дымки потянулись к потолку, закрутились спиралью в струях воздуха. К запаху пива и духов присоединился и защекотал ноздри запах сигарет.

– А вот и Моника!
– радостно воскликнул Грег, увидев приближающуюся высокую совсем юную официантку.
– Здравствуйте, очень рад вас видеть снова, - он встал и поклонился.

– Господи! Что с вами?
– Фрэнк заглянул ей в лицо.
– За какие-то несколько дней ухитрились так осунуться и побледнеть? Я и узнал вас с трудом. Устали?

– Немного, мистер Грег.
– Девушка присела в книксене.
– Здравствуйте. Она смущенно и печально улыбнулась.
– Я думала, больше вас не увижу, вы же собирались навсегда уехать в Гонолулу? Очень рада, что не уехали.

– Уеду. Своевременно. Пока же поделитесь, что с вами стряслось. Мама заболела или детишки?

– У меня неприятности.
– Она часто заморгала - вот-вот расплачется, поджала пухлые губки, носик сморщился.

– Э-э-э, - протянул Грег.
– Если у вас дошло до слез, значит, очень плохо, - повернулся к друзьям.
– Извините, я сейчас. Мы отойдем на минуту.
– Он взял девушку под локоток и повел к плюшевым занавескам, отделяющим туалет от зала.

– Что случилось?
– участливо заглянул ей в глаза.

Моника всхлипнула и закрыла руками лицо. Из-под пальчиков прозрачными бусинками покатились слезы.

– Э-э-э, - опять протянул Грег.
– Видно, совсем скверно. С кем несчастье? С мамой, сестренками? А может, влюбились?

– Мама болеет.
– Она всхлипнула.
– Но главная беда со мной.
– Отняла ладони от лица. Заплаканные глаза казались еще больше и зеленей. От длинных густых, загнутых кверху ресниц падали легкие тени.
– Мне неудобно рассказывать, мистер Грег, но поделиться не с кем. Маме не могу - у нее больное сердце. Подруг нет. Они меня сторонятся, потому что я... Потому что я...
– она замялась.

– Понятно, - вставил Грег.
– Не делаете то, что они, а стараетесь в поте лица извернуться и заработать лишний доллар?

Она кивнула и шмыгнула носиком.

– Полно. Выкладывайте, я же юрист, помогу. Что-нибудь придумаем. Философы говорят - безвыходных положений нет.

– Ничего не придумаем, мистер Грег.
– Она достала из карманчика передника платок и вытерла глаза.
– Видно, уж такая я несчастная, ничего не поделаешь, придется соглашаться.

– Да что в конце концов произошло? С чем соглашаться?

– Мне стыдно говорить.
– Снова появились слезы, щеки сделались пунцовыми.

– Господи!
– воскликнул Грег.
– Рассказывайте. Не то прибежит хозяин и раскудахтается: домогаюсь-де и соблазняю его самую красивую официантку.

Моника вздрогнула и огляделась.

– Его сын пристает ко мне с гнусным предложением, - прошептала еле слышно.

– То есть как это?
– возмутился Грег.

– Он уже, - она запнулась, щечки покраснели еще больше, - переспал, простите, со всеми девушками, что работают тут. Особенно с теми, кто остается на вечернее выступление. Теперь моя очередь. Я в отчаянии и не представляю, что предпринять.

– Ах, скотина!
– задохнулся Грег.
– Мерзавец!

– Он заявил: если я сегодня не явлюсь к нему ночью, меня выставят с работы и еще обвинят в какой-нибудь провинности. А маме хуже, да и младшая сестренка нездорова.

– Этот сморчок смеет вам угрожать?

– Он не угрожает, а сделает. Такой случай уже произошел в прошлом году. Одна девушка тоже заупрямилась. Ее выгнали вон, заявили, будто бы украла деньги. Она не могла устроиться и очутилась на панели. По мне - лучше смерть. Но что станется с мамой и малышами, я же одна работаю. Жаловаться некуда.

– Стоп, Моника, стоп!
– Фрэнк положил руку на ее вздрагивающее плечо. Он чувствовал и нежность, и жалость. Его всегда восхищала ее чистота и стойкость, с которой она боролась за свое достоинство. В то же время он сознавал: ради матери и детей - пожертвует собой.

– Была бы одна, - пролепетала со вздохом.
– Ушла бы из бара, умерла с голоду, но...
– Она передернула плечиками, спазмы в горле не дали продолжить.

– Умирать вам рано.
– Грег мизинцем смахнул слезу с ее щеки.
– Сколько вы получаете здесь в год?

– Вместе с выступлениями около пяти тысяч.

– Черт подери! Как дешево все-таки оценивается у нас жизнь матери, двух малышек и их юной кормилицы.
– Грег полез в карман и достал бумажник. Отсчитайте пять тысяч. Быстро!

– Что вы, мистер Грег.
– Она отшатнулась.

– Я сказал быстро!
– прикрикнул он.
– Пока на нас не обратили внимание. Без церемоний, ну!

Она нерешительно взяла бумажник, но тут же протянула назад.

– Не надо, мистер Грег. Вы же небогатый человек.

– Вы хотите устроить скандал?

– Нет, но я не смею. Мне стыдно.

– Берите быстрее.
– Он сунул бумажник ей в руки.

Девушка отсчитала деньги и вернула бумажник.

– Вот так.
– Он спрятал его в карман. Фрэнку стало весело.
– Возьмите себе. На год хватит. А потом у нас денег появится столько, что закупим сотню таких баров вместе с хозяевами.

– Я не могу.
– Она опять попыталась вернуть деньги.

– А подыхать с голоду всей семьей можете?
– Грег зло мотнул головой. Завтра зайдете ко мне. Я поговорю с приятелем из авиакомпании "Альбатрос", устроим вас стюардессой. Там-то приставать не станут. Выньте из кармана моей рубашки визитную карточку, на ней адрес. Вот все и устроилось. И не ревите. Когда вернусь, посмотрим, куда вас определить.