Год Иова

— Не говорите, что рады меня видеть. — Она вновь дотрагивается до синяка на скуле. — Мне стыдно, когда вы так говорите.

— Стыдно за что? — он морщит лоб, касается её подбородка и приподнимает лицо к свету. — Что с тобой приключилось?

Она издаёт краткий, злобный смешок, и отдёргивает голову в сторону.

— Я говорила вам, что вышла замуж Прошло много времени, прежде чем я решилась. Я боялась мужчин. Вы помните папу? Отто? Как он всё время бил Конни? Как он брал за шкирку своих детей и швырял их об стены?

— Я помню Отто.

Он чувствует запах масла, который исходит из духовки. Он убавляет огонь.

— Я несколько раз пытался поговорить с ним по душам.

Он шинкует помидоры, трёт мягкий жёлтый сыр. — Это не помогло.

— Вы помогли нам, когда взяли нас к себе, — говорит Дарлин.

Джуит взбивает яйца.

— Не приписывай этого мне. Это заслуга Риты.

Он ставит взбитые яйца на рашпер, некоторое время ждёт, а затем посыпает их кусочками помидоров и тёртым сыром.

— Только она его не боялась.

При воспоминании об этом дне его до сих пор пробирает дрожь. Тогда он думал, что его наверняка убьют. Отто вернулся домой с упаковочного завода. Это был день получки. Он пьяно рычал. В случае Отто это была не просто манера говорить. Внизу хлопнула входная дверь. Послышались крики, удары, что-то разбилось. Рита позвонила в полицию. Джуит побежал вниз, стал колотить кулаками в дверь и кричать, чтобы Отто остановился. Раздался последний крик Конни, дверь распахнулась, Отто отшвырнул Джуита в сторону, залез в машину и уехал, изрыгая проклятья, угрозы и матерщину. Джуит едва поднялся с кучи велосипедов, скейтов и ведёрок для игры в куличи.

На кухне всё было вверх дном. Стулья и столы были перевёрнуты. Старый линолеум сверкал от осколков разбитой посуды. На стене, у которой стояла плита, краснел огромный шлепок от соуса для спагетти. Конни лежала в углу, точно кукла, выброшенная на свалку. Она еле слышно стонала, её волосы, передник и платье были залиты кровью. Спустилась Рита. Она нагнулась над ней и велела Джуиту найти детей. Они прятались в спальне в тёмном шкафу, съёжившиеся от страха, они глядели на него широкими заплаканными глазами. Рита приказала всем выйти. Здесь было небезопасно. Отто собирался вернуться. Она помогала огромной стонущей Конни подняться вверх по наружной лестнице, а Джуит вёл детей, онемевших от страха.

Приехали полицейские, пара розовощёких и белокурых юнцов. Глядя на них, с трудом верилось, что револьверы у них в кобурах настоящие. Без особого участия они выслушали то, о чём рассказали Конни, Рита и Джуит, после чего спустились вниз. Один из них стал давать описание Отто по радио из патрульной машины, другой принялся осматривать место преступления. Рита обмыла голову Конни и забинтовала её. Но Конни было трудно дышать. Пока не приехала скорая помощь, полицейские слонялись по аллее вокруг патрульной машины. Когда скорая приняла в качестве груза Конни и в виде довеска Риту, они сказали Джуиту позвонить им, если объявится Отто. И тоже уехали.

Джуит приготовил детям горячего шоколада. Они сидели так тихо, что это его тревожило. Они словно ушли в себя. Глаза их были полны ужаса. Дарлин, худенькая девочка с длинной косой, дрожала. Непостоянно. Это были приступы дрожи. Джуит достал одеяло и укутал её. Он открыл консервные банки с фасолью в соусе чили. Ужин, конечно, никудышный, но, соберись он готовить ещё что-нибудь, на это бы ушло много времени. Он подогрел еду на сильном огне и разлил по тарелкам. Он сел за стол и стал с ними разговаривать — о пляже, о чайках, о волнорезе, о морском глупыше, который недавно залетел в соседский двор. О чём угодно, только не о случившемся. Поели все, кроме Дарлин.

Надо было разобрать всем постели, и он нарочно сказал ей, что понадобится её помощь. Покорно и молча, она ходила за ним по пятам. Они сняли с полок простыни и одеяла. Вместе с ним она наклонилась, чтобы разложить диван. Они развернули пододеяльники, заправили внутрь одеяла, застелили постель, на которой спали Джуит и Рита. Её туловище, руки и ноги пришли в движение за обычной подённой работой. Дети были немытыми. Он наполнил ванну, и вместе с Дарлин они отмывали детей от грязи, на руках вынимали из ванны и вытирали. Ночи на пляже были холодными. Как и той ночью. Он достал свои чистые майки и одел в них детей. С надеждой, что все они, включая Дарлин, уснут, и ни один не проснётся среди ночи с криком, он сел на кухне. В доме воцарилась тишина. Он охранял их покой. Впрочем, охранник из него никудышный. Он не годится в соперники Отто. Отто оторвёт ему голову.

С лестницы донеслись шаги. Сердце его ёкнуло. Он подбежал к двери и закрыл её на крючок. Он захлопнул окна и запер их на задвижки. Сделать это было нелегко, потому что задвижки были покрыты несколькими слоями краски. Сперва складная бамбуковая занавеска, как и положено, опустилась вниз, но стоило ему отпустить шнур, как она стала медленно сворачиваться и подниматься обратно вверх. Клик-клик, клик-клик. Она всё поднималась. Это был громкий звук. Он с силой опустил её вниз, и она упала к его ногам. Она свисала из его рук как спущенный жёлтый парус. Он бросил её на пол. Тот, кто поднимался по лестнице, был уже у двери.

— Оливер?

Это была Рита. Он чуть не упал от облегчения. Он откинул крючок, открыл дверь и впустил её. Она осмотрела его с ног до головы.

— Всё в порядке? Ты выглядишь ужасно.

— Всё хорошо, — сказал он. — Как там Конни?

— Он сломал ей три ребра. Она будет жить. Они оставили её там до утра, может быть она останется там и завтра.

Рита взглянула на пустой кухонный стол. Он вымыл тарелки и кружки и убрал их. Рита опустилась на стул, на котором до этого сидел он.

— Уф-ф! Мне будто съездили ниже пояса. Ты не хочешь выпить? Я не прочь выпить.

Джуит поставил на стол бутылку дешёвого виски. Он полил на дно лотка со льдом тёплой водой, вынул кубики льда и положил их в стаканы. Стаканы были из разных наборов. В те дни у них не было одинаковой посуды, да и ни одной одинаковой пары вещей тоже не было. Он налил виски, разбавил водой и перенёс стаканы на стол.

А что у неё с головой. Она была вся в крови.

— Просто порез, ни перелома, ни сотрясения. Они зашили его.

Он выпила и стала рыться в поисках сигарет в мятой сумке, которая лежала на столе.

— Как дети?

Он рассказал ей о детях.

— И где мы будем спать? — спросила она.

Он протянул руку за сигаретой.

— Об этом я не подумал, — отвечал он.

И тут послышался шум машины Отто. Дырявый глушитель и старые клапаны.

— О, господи, — вскочил Джуит.

Рита взглянула на часы.

— Уже за полночь. И он всё ещё в сознании.

Она тоже поднялась со своего места.