Год крысы

— И в чем же? — спросила Ксюша.

— Долго объяснять, — гордо сказал задетый Оккервиль. — Да ты и не поймешь.

— А я попробую!

Оккервиль посмотрел с досадой, вздохнул и сказал:

— Мое предназначение — тонкие астральные сферы. Я нахожусь в постоянном контакте с этими сферами и, контролируя циркулирующие в них энергетические потоки, слежу за уровнем безопасности в нашем мире.

Ксюша некоторое время рассматривала сосредоточенное лицо мага.

— Во всем мире? — уточнила она.

— В данный момент — в этой стране! — сосредоточенно ответил Оккервиль. — Потому что сейчас именно эта страна является зоной наибольшего риска для всего мира.

Ксюше опустила глаза в пол.

— И что же вы делаете? — тихо спросила она.

— Главное — контролировать потоки. Следить за тем, чтобы они не вышли за пределы допустимых значений. Ну и, конечно же, по мере сил снижать уровень напряжения.

— Напряжения?

— Да!

— В этой стране?

— Ну конечно! — сердито проговорил Оккервиль.

Ксюша посмотрела в его решительное лицо, в горящие огнем глаза, и ей вдруг стало совершенно ясно: передней ней сумасшедший. Тонкие сферы, энергетические потоки, уровень напряжения… Не было никакого сомнения, что бывший экстрасенс, углубившийся в эти материи, тронулся умом и теперь пребывает не в ладу со своей «крышей».

Оккервиль между тем все более и более хмурился. Он чувствовал: чем больше он говорит, тем большее недоверие вызывают его слова у Ксюши, тем более странным получается разговор. Но, раз уж начал, приходилось продолжать.

— Дело в том, что добро и зло распространяются по земле, как вирус, — Ксюша насторожилась: она уже слышала недавно что-то похожее. — И в каждый момент времени между ними складывается на Земле определенный баланс. Иногда, в благоприятные времена просвещенности и достатка, этот баланс — в пользу добра. Люди высоко ценят общественное благо, великодушие, благородство. Они живут высокими устремлениями, и зона распространения зла день за днем сокращается. А иногда… — Оккервиль нахмурился. — Иногда наоборот…

Он мрачно посмотрел на Ксюшу.

— Война, например… Война производит такую дыру в этом пространстве!.. Несколько поколений потомков тех, кто убивал на войне, не могут жить нормально.

Он замолчал и к испугу Ксюши впал в длительную задумчивость. Он молчал, наверное, минуты три.

— И вы хотите сказать, что сейчас… — проговорила Ксюша, пытаясь осторожно вернуть Оккервиля обратно на грешную землю.

Он посмотрел на нее пристальным взглядом и заговорил вновь.

— Сейчас ситуация с балансом очень тяжелая. Бывает война наступательная. Бывает позиционная. А бывает, что приходится изо всех сил удерживать последних рубеж обороны…Люди все больше и больше отдаются низменным интересам! Они едят, пьют, совокупляются, соревнуются в жадности и в количестве денег, ищут новые и новые развлечения… Так уже бывало: Римская империя, Вавилон, Афины… Но раньше катастрофа могла разразиться в отдельно взятой стране. А теперь мир, начиненный оружием и пронизанный миллиардами связей, может погибнуть сразу весь!

Он постарался взять себя в руки и подобрать простые и понятные слова.

— Зло очень заразно. В каждом из нас есть звериное, и есть божественное. В каком-то смысле вся история человечества — это борьба звериного и божественного. Звериное всегда под рукой, оно грубо и убедительно. А божественное — очень тонко. Быть зверем легко. А человеком — нет. Око за око — это каждому понятно, это первое, что приходит в голову, это в звериной природе человека. А вот подставить другую щеку, или простить врага — это сложно.

Оккервилю пришлось замолчать, чтобы опять справиться с собой. Он побледнел, и у него на скулах заходили желваки.

— Вы не волнуйтесь, — посоветовала Ксюша. — Мне кажется, я вас отлично понимаю.

Оккервиль кивнул. Если понимаешь — это хорошо!

— Самое главное, — пояснил он, — это уровень агрессии. Именно непомерный уровень агрессии вызывает взрыв в обществе.

Ксюша кивнула.

— К счастью, — проговорил он, — во все времена существуют люди, которые распространяют вокруг себя добро. Они понимают — или чувствуют? — как важно сохранять хотя бы редкие очаги, свободные от агрессии! Иногда таких людей много, иногда — мало. Но именно их усилиями мир до сих пор жив, именно благодаря им ситуацию удается удерживать под контролем.

— А ваши больные животные — тоже для этого? — вдруг догадалась Ксюша. — Для распространения добра?

Оккервиль кивнул. А потом озабоченно покачал головой:

— В последние дни — я вижу — уровень агрессии в обществе стал стремительно приближаться к критической точке. Что-то назревает совсем недалеко от нас, что-то опасное — а что, я пока не пойму! Должно случиться что-то, что резко изменит сложившийся баланс. А баланс и так не в нашу пользу. Когда общество перекалено, достаточно небольшой искры, чтобы вспыхнул пожар. И тогда катастрофа может разразиться в считанные часы… Поверь…

— Может быть, дело в крысах? — спросила Ксюша.

— Может быть… Иногда и мне так кажется. Собственно, дело не в самих крысах. Сейчас не семнадцатый век, их рано или поздно обуздают. Дело в том, как это будет происходить… Иногда люди по легкомыслию совершают казалось бы безобидную вещь… А последствия оказываются ужасны…

Он опять замолчал.

— Или этот порошок — из-за него тоже могут выйти большие неприятности. Может образоваться такая дыра в пространстве добра, что ее потом будет невозможно покрыть в течение многих лет… — Он замолчал, настороженно следя за Ксюшиным лицом.

— Да вы не волнуйтесь, я понимаю! — заверила Ксюша и постаралась перевести разговор на другую тему. — А вот вы говорили про Лолиту. Это кто? Ваша помощница? В области этих… как их… тонких сфер?..

Оккервиль посмотрел на нее так, будто только что разглядел ее лицо, и насупился. Он некоторое время ничего не говорил, как будто вспоминая, зачем, собственно, привел Ксюшу к себе домой. Потом вышел на середину комнаты, тихонечко свистнул и позвал:

— Лолита! Лолита!

Ксюша с удивлением огляделась по сторонам, прикидывая, где же среди этих растений может скрываться загадочная Лолита.

В это время откуда-то сбоку, из-под тахты, на середину комнаты, цокая коготками по паркету, выбежала средних размеров серая крыса с длинным кожистым хвостом.

— Крысы! Опять крыса! — вскрикнула Ксюша и отскочила к дверям.

Лолита мельком огляделась вокруг, подбежала к Оккервилю и уселась на пол у его ног.

— Боже, какая гадость! — опять не сдержалась Ксюша.

Оккервиль посмотрел на нее и со значением сказал:

— Крыса крысе рознь!

Он отпахнул полу плаща, который так до сих пор еще не снял, и похлопал себя по груди. Крыса, подчиняясь условному знаку, подбежала к его башмакам, присела, подпрыгнула, вцепилась коготками в его штанину, проворно вскарабкалась вверх и юркнула в оттопыренный карман просторной блузы.