Год крысы

— Конечно! Про пирамиду — это выдумки… Немец с ментами поделиться забыл — и все дела!

Красный, как рак, майор попробовал сделать вид, что не слышит провокационных реплик:

— Деятельность группы пресечена! — опять закаркал мегафон. — Часть ее участников задержана и дает показания. Следствие во всем разберется и выяснит все детали!

Кто-то громко свистнул.

Из дверей немецкой конторы вышел мужчина в штатском, который нес на вытянутых руках конфискованный компьютер и стопку офисных папок на нем. Мужчина погрузил компьютер в машину, лейтенант тут же запер двери офиса на замок и начал пристраивать к замку казенную контрольку с пропечатанным пластилином.

Это было последней каплей. Толпа пришла в движение. Да что же это делается! Сейчас они опечатают офис и уедут. А мы что же? Так и будем на это смотреть?

Толпа стала напирать. Задние теснили передних, возникла давка, милицию начали оттирать от дверей. Ситуация выходила из-под контроля.

Майор кивнул лейтенанту и оба они вслед за следователем в гражданском забрались в машину. Взревел мотор, машина засигналила, начала разворачиваться и на малой скорости прокладывать себе путь к воротам.

— Что же вы смотрите, мужчины! — прокричал срывающийся женский голос. — Они сейчас уедут — и с концами! Вы что, не понимаете? Мы их больше не увидим!

Толпа колыхалась и шумела. Несколько человек уперлись в капот «Жигулей» руками и пытались остановить машину. Кто-то бухал кулаком в окно. Сквозь стекло было видно, как майор что-то кричит в рацию.

— Нужно требовать правду! — кричал чей-то голос.

— Не соглашаться! У них все заранее спланировано!

— Улицу, улицу машинами перегородить! Чтобы все видели!

— Не слушайте его! Он провокатор! Власти только и ждут, чтобы мы устроили беспорядки. Нас разгонят, а эту историю прикроют!

— Кто провокатор!? Я?! Сам ты провокатор!

Какая-то женщина, визжа, дергала за ручку запертую дверь милицейского автомобиля.

— Отпустите их, — прокричал Родион, упруго запрыгивая на крыльцо перед офисом. — От них нам все равно никакого толка! Они ничего не решают.

В яростной фигуре Родиона, в его лице, в прищуренном взгляде было что-то такое, что заставило людей обратить на него внимание. Сотни глаз впились в лицо синеглазого молодого человека.

Родион повернулся лицом к толпе и поднял руку:

— Отпустите их! Это всего лишь исполнители. От них ничего не зависит! Я знаю, что нужно делать!

Ксюша вздохнула, развернулась и пошла между корпусами в сторону реки.

Сопротивление людей ослабло, милицейский автомобиль проложил себе путь через толпу и, взревев, скрылся за воротами.

* * *

Зайдя за угол производственного корпуса, Ксюша оказалась в той части заводской территории, что выходила к городская реке. По правую руку от нее друг за другом стояли одинаковые одноэтажные корпуса завода. Слева — вдоль низкого песчаного берега величественно текла большая вода.

Откуда-то сзади до нее донеслись крики толпы и голос синеглазого молодого человека:

— Не будем срывать злость на исполнителях! Они все равно ничего не решают! Решают другие! Те, кто сидит за толстыми дверями кабинетов и ездит на лимузинах. И эти другие держат нас за болванчиков в своих грязных играх!..

«Он прав, — подумала Ксюша. — Верно говорит!» Ей почему-то было приятно, что ее случайный собеседник на площади оказался человеком неплохим и взялся успокаивать толпу. Теперь нужно, чтобы Лолита нашла деньги — и тогда все будет очень, очень хорошо!

«А этот старик, Оккервиль, силен! И откуда он все знал заранее? И как угадал, что ей потребуется именно чующая деньги крыса! Впрочем, стоп! Рано еще радоваться! — суеверно оборвала сама себя Ксюша. — Прежде всего нужно успокоиться и взять себя в руки!»

Она вдруг ужаснулась: если бы сейчас ее увидел Матросов — стоящую посреди пустого завода с крысой за пазухой, стоящую в надежде с помощью этой крысы отыскать на огромной территории тайник с деньгами, и все это в ситуации, когда этот тайник, скорее всего, сделан вовсе не на заводе — он бы наверняка посчитал ее полной дурой.

Ну и что? Если все время слушать этих мужчин, с этой их хваленой логикой — что бы тогда было?

Ксюша прижала рукой куртку у себя на животе, в том месте, где во внутреннем кармане притаился дрессированный зверек.

«Давай-ка, Лолита, будем рассуждать логически. Если денег на заводе нет, то нам их вообще не найти. Просто потому, что я ума не приложу, где еще их можно искать. А раз в другом месте мы их не найдем, то будем считать, что они каким-то чудом остались на заводе. Так?»

Ксюше показалось, что крыса у нее под курткой едва заметно пошевелилась.

«Так! — сама себе ответила Ксюша. — Более того, я почти уверена, что деньги должны быть здесь! Еще вчера вечером контора работала. И, если бы не милиция, она работала бы и сегодня — принимала аммонит. А за аммонит нужно платить — вон сколько народа собралось на площади! Значит…»

«С другой стороны, деньги в контору скорее всего привозили в начале рабочего дня. Инкассаторская машина забирала их в банке и привозила сюда, в кассу. Если сегодня офис не открывался, то и деньги на завод не привозили. Но… Но мы сразу договорились не рассматривать такие варианты. Так? — мысленно спросила она у крысы. И сама себе ответила: — Так!»

«А раз так, значит, милая, давай искать!»

Ксюша внимательно огляделась вокруг.

Одинаковые одноэтажные корпуса завода, стоящие справа, были построены, видимо, давно, может, сто лет назад, красный кирпич успел прокоптиться и стать бурым, разбитые окна были заколочены досками. В паре десятков метров от реки, текущей слева, пролегали заброшенные и заросшие травой железнодорожные рельсы, ведущие к последнему из корпусов. У этого корпуса когда-то была разгрузочная платформа: ржавели без употребления металлические бункеры, желоба, подвешенные на проржавших балках тали.

Совсем рядом уходил в воду провалившийся в нескольких местах причал. Причал был построен на деревянных быках — стянутых металлическими обручами пучках подгнивших бревен. Вблизи было заметно, что баржа, которую Ксюша видела с площади, чуть осела на левый борт. Борта баржи давно требовали покраски, иллюминаторы на ходовой рубке были заколочены фанерой, на палубе свален всякий ненужный хлам — пустые бочки, мотки провода, штабель березовых дров.

За корпусами располагались здания котельной и заброшенного гаража. За ними — высился двухметровый бетонный забор до половины заросший крапивой и бурьяном.