Год Собаки I. Среди Теней

Я достал телефон Ильи из кармана. Пролистал видео с точек наблюдения.

Ничего необычного.

К двери номера никто не подходил, кроме горничной.

В кабинете Принца тоже никого, паук сидел, уставившись в одну точку. На Лестнице Богов, в городе, в каньоне, в часовне с колодцем, в тайной переговорной. Везде без происшествий.

Снова проснулись гитары, проигрывая варианты завершающейся мелодии. Она повторялась на разные лады, замедляясь с каждым разом все сильнее.

И опять все затихло. Близнецы явно что-то задумали… Я подозрительно косился на дверь.

Наконец, дверь распахнулась, и они появились втроем.

— Значит, вот наше решение… — сказал Марк.

Я вопросительно смотрел на них.

— Все окончания куплетов «…но моя звезда одна», «…чиста», «…холодна» и так далее… Все заменяем на «но моя звезда — не та…»

От неожиданности я издал мяукающий звук протеста.

— Что? — одновременно спросили близнецы, округляя глаза.

Не дождавшись от меня ответа, Марк продолжил:

— Для этого правим куплеты, переписываем, меняем рифмы.

Я издал второй мяукающий звук.

Посмотрел на Илью и не нашелся, что сказать.

— Что? — снова спросили близнецы на мое протестующее мяуканье.

Я молча смотрел на Марка и Виктора.

— Бедняга, пернатый… — произнес Илья. — Держись, мне твой вариант больше нравится. Но так нужно.

Они были правы… Их вариант делал песню строже, чище, сильнее. Профессиональнее.

— Я согласен, — тихо сказал я.

Близнецы отдали отпечатанный текст, и через четверть часа я вернулся с исправлениями.

Они посмотрели на бумагу, и я опять услышал:

— Пойдет…

— Надо все переписать начисто, — сказал Илья Марку.

И мне, загадочно подмигивая:

— Все, пернатый, иди полетай, нам надо работать…

Когда я вернулся, текст уже был набран вместе с нотами и стоял на пюпитрах… В студии сидела Ма и слушала запись, кивая головой в такт музыке.

Закончив прослушивание, она сказала:

— Будет лучше, если попробуем сыграть так… а здесь так…

Ма внесла исправление на своем экземпляре, и они сразу проявились во всех бумажных листах.

— Пилим… — скомандовал Марк.

И они втроем сыграли отрывок несколько раз. А потом начали всю песню с начала.

— Ну как? — спросила меня Ма, стараясь перекричать гитарный рев.

Я улыбнулся:

— Не могу это слушать…

— Не нравится?

— Как-то не по себе… — сказал я. — Я, пожалуй, пойду.

И я вышел во двор, а потом на улицу. Сзади раздались быстрые шаги, меня догоняла Ма. В ее руках был рюкзак Ильи.

— Постой, я с тобой… — сказала она. — Мы же хотели заниматься, помнишь?

Я кивнул.

Забрал у нее рюкзак и надел его на плечи.

— Ты как? — спросила Ма.

— Немного грустно. Столько лет носил ее здесь… — Я приложил ладонь к груди. — И в один миг отпустил.

Она взяла меня за руку, и мы пошли по узкому переулку в сторону моря. На пустом перекрестке поднялись к небесам.

Ма заглянула в мои глаза:

— Не грусти. Она всегда будет с тобой.

— Знаю… — ответил я. — Но моя звезда — холодна…

Посмотрел на серьезную Ма и улыбнулся:

— Куда летим?

#

День Третий. Сцена 12–13

12.

Ма выбрала место для приземления.

Я опустился недалеко от линии прибоя на уступ желтого песчаника поднимающийся над галечным пляжем. Он тянулся вдоль побережья, примыкая к скалам и валунам, теряясь в кустарнике.

Песок на возвышении был влажным, порывистый ветер срывал брызги с верхушек волн.

Ма глянула на меня испытующе и произнесла:

— На колено, милорд.

Я опустился перед Ма на колени.

Она присела рядом.

— Смешной… — щелкнула меня легонько по носу. — Что творишь, дурашка? Можно на одно колено…

— Это еще надо заслужить, — ответил я.

Она внимательно посмотрела в мои глаза и серьезно кивнула:

— Ладно…

Поднялась и вынула танто из ножен с тонкой красной лентой, удлинила его, и положила сталь клинка на мое левое плечо.

Замолчала.

Ветер разметал наши волосы. Волны одна за другой равномерно накатывали на берег. Так же, как дни и годы накатывают на наши жизни.

И произнесла:

— Открываю доступ и передаю права владения этим прекрасным клинком моему верному другу, кого сейчас он касается. Отныне вы посвящены… Пусть ваши сердца взаимно откроются навстречу.

Ма замолчала.

Ветер шуршал песком в тишине. Где-то за спиной разбивался о дальние скалы прибой.

— Вставай, — сказала она. — Это все.

Я, не торопясь, поднялся, отряхнул влажный песок с коленей.

Ма посмотрела на меня, прищурившись от солнца, и кивнула головой в сторону от обрыва:

— Иди за мной. Не отставай…

Подхватив рюкзак, я пошел следом, буксуя в текучем песке. За день солнце раскалило его, и жар проникал сквозь тонкие подошвы.

Ма вела к зарослям кустарника за грядой желто-серого камня.

Обогнув песчаник и кусты, мы остановились в укрытом от солнца и ветра месте, среди множества ржавых труб.

— Начнем, — сказала Ма.

Я быстро оглянулся, оценивая обстановку.

Трубы выходили из земли на высоту человеческого роста в шахматном порядке. Верхушки прикрыты оголовками на одной высоте. Это было похоже на заброшенный фундамент какого-то строения.

Ма дождалась, когда я посмотрю на нее:

— Я расскажу не словами наставника, а как сама поняла.

Она протянула мне танто в ножнах с тонкой красной ленточкой.

— Возьми меч. Держи его так, словно это твоя душа… — произнесла Ма строго. — Теперь он твой, навсегда в твоем сердце. Не отпускай, не забывай, не теряй его и не предавай.

И добавила:

— Никогда.

Потом она вытянула правую руку и прикоснулась кончиками пальцев к центру моего лба.

Вздохнула: