Год Собаки I. Среди Теней

Я пошутил:

— Илья принесет креветок, и мы зажарим их на решетке.

Ма рассмеялась, представив эту картину, а потом сказала:

— Можно, это будет наше место?

— Оно и так наше… — отозвался я, отпивая ароматный улун. — Иначе мы не смогли бы войти сюда.

И спросил, улыбаясь:

— А почему ты заперла дверь?

Ма зябко повела плечами. Вздохнула.

— Не знаю… Немного не по себе.

— Мне тоже, — признался я. — Мало ли кто еще может прийти из темной воды…

— А дверь? — внешне спокойно сказала Ма, но я уловил страх.

Сказал очень серьезно:

— Защищена. Не бойся… Абсолютные заклинания необратимы. Никто и никогда не сможет войти в комнату.

Ма показала глазами на тяжелые деревянные запоры, стоящие в углу.

— Но кто-то пытался…

Эти бруски вкладывались в массивные металлические крюки на стене, полностью блокируя дверь в дверном проеме. Окаменевшее дерево запоров в местах соприкосновения с крюками было помято.

Я осмотрел дверь и бруски истинным взглядом и сказал:

— Это случилось давно… Все очень старое.

— Как ты это делаешь? — спросила Ма зачарованно. — Я иногда вижу синий отблеск в твоих глазах. И не только твоих…

Теперь пришел мой черед удивляться:

— Ты видишь синее пламя?

— С детства… — сказала она задумчиво. — Не придавала этому значения, думала все видят.

— Значит, можешь управлять им. Расскажу, как, если хочешь…

Я допил чай и спросил:

— Что ты хотела показать?

Ма вывалила все из рюкзака на кровать. Отложила бутерброды в фольге, мечи и склянку Аманды на стол, а нашу пляжную одежду оставила на покрывале.

— Переодеваемся в пляжное… — скомандовала она и ушла в ванную.

Я стащил с себя джинсы и рубашку, поглядывая на дверь, переодел плавки. Натянул футболку и пляжные шорты. Ступил в шлепанцы.

Вышла Ма в чудесном голубом бикини. Она выглядела растерянной.

— В чем дело? — сразу спросил я.

— Нашла еще два новых вероятностных пореза. На ногах… Одежда в этих местах, тоже целая. И один на левом боку.

Я опустился на колени перед Ма, провел ладонью по белым шрамам.

— И на спине тоже… — сказала она.

— На спине? — я вскочил и повернул Ма спиной к огню.

В свете каминного пламени белые росчерки клинка почти сливались с тоном кожи, но все-таки они были.

— Все очень странно… — проговорил я. — Впервые вижу отложенное проявление ранений.

Я погладил Ма по изгибу спины, взял мазь Аманды и нанес ее на вероятностные порезы.

Потом развернул ее к огню лицом и обработал ноги и шрам на животе и боку. Мазь, впитываясь, тихо шипела.

— Спасибо… — произнесла Ма, но было видно, что она потрясена.

И добавила тихо:

— Я их совсем не чувствовала. Не думала, что их столько…

— С ними всегда так, — сказал я. — Потому что они вроде бы как существуют лишь в состоянии неопределенности… Но, если приходит время, и эта вероятность исполняется, они раскрываются.

Она глянула на меня с удивлением и легким испугом.

И я пояснил:

— Становятся настоящими ранами. Иногда смертельными…

Ма задумалась, стоя в оранжевых отсветах каминного пламени.

Я подал ее пляжную одежду. Она взяла, но не одевалась, просто смотрела на меня в молчаливом оцепенении.

— Излюбленный прием асассинов Тайной Службы, — проговорил я после паузы. — Жертве наносятся вероятностные удары, она ничего не замечает, живет себе спокойно. Или даже всего один проникающий удар, он не оставляет следа на теле…

Бросил на Ма быстрый взгляд:

— А потом ей посылают ключ доступа.

Вздохнул:

— В нужный момент… Это запускает отложенную вероятность и материализует ее… Открытку, кодовую фразу, ребенка на улице, коробку с печеньем. И человек внезапно умирает. Среди толпы, или сидя в кресле от скрытого удара в сердце. Никаких следов, никого не найти. Идеальное убийство…

Ма накинула рубашку, подвернула рукава:

— Откуда ты столько знаешь об этом?

Я пожал плечами и опустил глаза:

— Просто знаю… Много путешествовал.

Посмотрел на свои руки, на которых в оранжевом свете пламени белели росчерки, оставленные Принцем, и полосы ожогов от клинка Грега.

Мазь ослабила их, но пока не исцелила полностью.

Я снова поднял на Ма взгляд:

— Поэтому опасно далеко уходить в поединке… Не дальше трех секунд от момента «сейчас». Лучше две… Чем дальше, тем больше вероятностных ранений, тем выше риск, что они исполнятся. Те, кто уходит за минуту, обычно не возвращаются. Их тела просто взрываются…

Ма натягивала, глядя на меня, укороченные пляжные брюки, светлые и легкие. Я придержал ее за плечо и добавил:

— Если почувствовала, что тебя уводят за три секунды, выходи из поединка немедленно… Спасайся.

Ма оделась.

Свободная рубашка, пляжные брюки, сетчатые туфли.

Собрала волосы сзади в хвост.

Мы были готовы.

К прогулке на морское побережье и купанию в вечерней морской волне. Смеяться, глядя на заходящее солнце.

— Научишь вероятностному бою? — спросила она.

Я кивнул.

— Конечно… В любой момент.

Подхватил рюкзак и шагнул к выходу на улицу. С удивлением обернулся. Ма неподвижно стояла на месте.

— Ладно… — сказала она. — Вернемся к этому позже. Сейчас твой выход на арену…

Ма указала на дверь в зал с колодцем:

— Открывай.

#

День Третий. Сцена 14–15

14.

Я отпер дверь, и мы вошли в лунные лучи. Спустились по ступеням на каменные плиты и подошли к колодцу.

Черная вода стояла неподвижным зеркалом, отражая свет луны, который ложился отсветами на наши лица, на стены и потолок… Глаза постепенно привыкали к его холодному оттенку.

Ма заглянула в черную воду, потом повернулась ко мне:

— Это наш последний урок. И твое домашнее задание… Ты научишься обходиться без силы. Совсем…

Я молчал. Меня царапали коготки нехорошего предчувствия. Затея Ма нравилась все меньше.

Ма улыбалась, глядя на мое погрустневшее лицо.

— Сейчас будем делать из тебя человека, — сказала она. — Но, предупреждаю, — никаких фокусов. Никаких подглядываний будущего, рапидов, истинных взглядов, частотно-пространственных сдвигов и прочих трюков…