Голод
Шрифт:
История с культистами, которую Факел поведал действительно кратко, не произвела на профессора никакого впечатления. Он только спросил, не подозревают ли господа инквизиторы его самого в принадлежности к культу. Когда выяснилось, что нет, профессор утратил к нам всякий интерес. Факел еще говорил, а он уже взял со стола книгу и, заглянув в нее, что-то пометил себе в бумагах на столе.
– Но мы подозреваем, что культ проявляет интерес к тебе, профессор, - закончил инквизитор.
– Исключено, - сразу заявил профессор, не отрывая взгляда от книги. – Мои исследования не представляют
– Вот как? – произнес Факел. – И что же это за исследования?
Профессор-таки оторвал взгляд от книги и вперил его в моего товарища.
– Прошу прощения, господин инквизитор, но это строго конфиденциальная информация и раскрывать ее прежде времени я не имею права. Должен также указать вам, что само мое присутствие здесь является государственной тайной.
– Уже не является, - сказал я.
Профессор бросил на меня хмурый взгляд, как на таракана, который внезапно выполз посреди экзамена и, прежде чем его успели пришибить тапком, дал абсолютно верный ответ.
– Да, я вижу, - произнес профессор.
– Культисты проникли в наши структуры в Петрозаводске, - добавил Факел. – Очевидно, что там они пронюхали про тебя и твою работу. Больше им тут в Дубровнике ловить нечего.
Профессор посмотрел на него как на нерадивого таракана. Хорошо хоть тапком по лбу не шлепнул.
– В таком случае, они попросту теряют время, - заявил профессор.
– Да как сказать, - отозвался я. – Всё, что нам на пользу, им – во вред.
Некоторое время профессор изучающе смотрел на меня, словно бы решая, доверить ли мне такое знание или нет. Должно быть, мой недавний верный ответ убедил его, что студент не безнадежен.
– Да, это может пойти им во вред, - произнес профессор. – Большего я вам сказать не могу.
– Этого достаточно, - сказал Факел. – Культ здесь и у них достаточно оснований помешать твоей работе.
– На такой случай у меня есть телохранитель.
Профессор взглядом указал в сторону дверей. Там стоял Павел. Когда мы с Факелом оглянулись, он немедля подтянулся. Мол, готов исполнить свой долг.
– А сейчас, если позволите, я бы хотел вернуться к работе, - добавил профессор. – Эксперимент вступает в решающую фазу. Время дорого.
– Последний вопрос, - сказал Факел. – К этому эксперименту имеют отношение деревянные брусья в профиль пятиугольником?
– Нет. Не знаю, о чем вы говорите.
Мне показалось, что тут он врет. Очень уж быстро стрельнул взглядом в моего товарища. Думаю, Факел это тоже заметил, но вслух он сказал, что мы не смеем больше отвлекать профессора от работы. Тот облегченно вздохнул – причем на мой взгляд сделал это несколько демонстративно - и, пожелав нам всего хорошего, немедля зарылся в свои бумаги. Мы покинули кабинет. Павел вышел последним, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Как я и говорил, беспокоить его… - он кивком указал на закрытую дверь. – Это попусту тратить и свое, и его время.
– Вовсе нет, - ответил Факел, в такт словам ступая вниз по ступенькам. – Мы услышали достаточно, чтобы считать наши предположения верными. Культисты нацелены на эксперимент профессора. Скажи, Павел,
когда должны были привезти брусья?– Брусья?
Мне удивление Павла показалось искренним.
– Деревянные части для эксперимента профессора, - спокойно уточнил Факел.
Он уже спустился в холл и глядел через окно в сад. Тот густо зарос и какого-то строительства, да хотя бы и просто расчищенной площадки, там не наблюдалось.
– Мне он ничего про это не говорил, - сказал Павел. – А если он кого-то ждет, то предупреждает за день. Сегодня мы никого не ждали.
– Странно, - медленно протянул Факел. – А как же решающая фаза?
– Об этом он тоже не предупреждал, - спокойно ответил Павел. – Но если меня это не касается, то он и не говорит ничего. Моя задача – его безопасность, а он сидит здесь.
– А его эксперимент? – спросил Факел.
Над ответом Павел размышлял аж с полминуты. Факел его не торопил. Понятное дело, у нас свой устав, а у него свой. Я прошелся по холлу, разглядывая обстановку. Лучше бы этого не делал, право слово. Расписные тарелочки в серванте тотчас напомнили о тех блюдах, которыми меня потчевали в недолгую мою бытность раненым героем в Петрограде. Самым заслуженным пациентам в госпитале сервировали стол в отдельной столовой и там были такие же расписные тарелочки. Рисунок я в точности не запомнил, но кормили нас отменно.
– Если где-то что-то и есть, то не здесь, - наконец вполголоса произнес Павел. – Отчеты ему курьер привозит почти каждый день, - говоря "ему", телохранитель мотнул головой вверх, в сторону дверей кабинета. – Иногда он пишет ответ, но если всё по плану – то нет. Всё-таки почта денег стоит.
Вообще, да, хотя и дорогим удовольствием я бы ее не назвал. Впрочем, если каждый день пользоваться, копеечка к копеечке и набежит.
– Так вы не на бюджете? – спросил я.
Павел вздохнул и махнул рукой.
– Да куда там, - сказал он.
– На академическом довольствии, и на том спасибо. Зарплату профессор мне вообще из своих платит.
И наверняка не такую, какая по тарифу положена. Ну да это заботы Павла. Я мысленно прикинул, как бы поненавязчивее перевести разговор поближе к ужину, раз уж мы так удачно про довольствие заговорили, но судьбе сегодня было угодно еще подразнить меня.
– Господа, - позвал Павел.
Тон его голоса изменился, и мне он сразу не понравился. Мы с Факелом дружно обернулись к нему. Павел указал за окно. Там по-прежнему был сад. Павел указал, куда смотреть. Это было пространство между двумя яблоньками, заросшее, как и все остальное в саду, по самые кроны.
– Оттуда удобно наблюдать за домом, - негромко, словно бы из сада могли нас подслушать, произнес Павел. – И окна видно, и улицу немного, и черный ход. Только ветка мешает. Сейчас она отодвинута.
Похоже, свое дело он действительно знал. Хотя никого меж яблонями я не разглядел, но в таких зарослях да в сумерках это и не мудрено.
– Мы сможем пройти туда незаметно? – спросил я.
– Нет, - ответил Павел. – Калитка в сад заперта и тоже на виду. Если наблюдатель клювом не щелкает, то должен нас заметить еще на подходе.