Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Не дружно живут, - тихо заметил Факел, пока мы шли меж палаток. – Не с одного котла питаются.

Лошадку он вел под уздцы, а та по-прежнему тянула за собой бричку. Земля под ногами, несмотря на недавние дожди, была твердой. Утоптали.

– Похоже на то, - отозвался я.

Нам бы с ним, кстати, тоже не помешало пристроиться к какому-нибудь котлу. Мы, всё-таки, провели весь день на ногах. В вещмешке у меня валялась жестянка с тушенкой и пачка сухарей, но на двоих там только облизнуться, да и вообще это был наш неприкосновенный запас на самый черный день.

Увы, гостеприимством тут не пахло. Пахло страхом. При нашем приближении

люди отводили глаза и торопливо убирались с дороги. Я, в общем-то, никакой другой реакции на двух инквизиторов с грузом покойников и не ожидал, а вот Факел заметно хмурился. Опять, стало быть, чего-то усматривал. И чем мрачнее он выглядел, тем испуганнее выглядели люди вокруг. Что, опять же, не удивительно, но если он своей хмурой физиономией всех распугает, кто нам покойничков опознает?

Я чуть прибавил шагу, выходя вперед, к костру. Беженцы поспешно расступились, не сводя одного глаза со своей посуды. Я вскинул руку и громко произнес:

– Граждане, попрошу вашего внимания!

Внимание нам с Факелом и так было обеспечено, но надо же с чего-то начинать.

– Вначале хорошие новости! – продолжал я. – Вам больше не нужно бояться каннибала. Во-первых, не каннибал и был, а во-вторых…

Я картинно указал на бричку с трупами. Факел подвел лошадку к костру и остановился. Лошадка тихо фыркнула. Беженцы осторожно поглядывали на бричку и негромко переговаривались. Сзади подходили еще любопытствующие. Они не рисковали лезть на глаза инквизиции и те, кто оказался в задних рядах, быстро пересказывали им суть дела. Я расслышал слова: "да вроде похож", произнесенные женским голосом, и навострил уши, но тут старичок в заношенном смокинге прошамкал:

– Осмелюсь спросить, господа, а где остальные люди?

Беженцы тотчас притихли в ожидании ответа.

– Какие – остальные? – строго спросил Факел.

Под его взором старичок малость пожух, но не отступил и несколько витиевато напомнил, что пропало куда больше народу, чем мы сегодня настреляли.

– Не всё сразу, старина, - сказал я. – Не всё сразу. Давайте вначале с этими злодеями разберемся.

Так вы же с ними это… разобрались уже, - произнес какой-то крестьянин.

По крайней мере, одет он был по-деревенски, и в лаптях.

– Не до конца, - ответил я. – Нам нужно знать, как их звали, где они жили и всё прочее.

Что именно "прочее", я и сам толком не знал, потому оглянулся на Факела.

– Эти люди наверняка бывали среди вас, - неожиданно мягко заговорил инквизитор. – Жили среди вас, пользовались вашим гостеприимством и высматривали, как бы напасть на вас. Посмотрите на них. Кто-нибудь уже видел их раньше?

Насчет гостеприимства он определенно маху дал, но в целом сработало. Когда Факел указал пальцем на трупы, взгляды последовали за ним. Люди забормотали, негромко переговариваясь. Бородатого признали сразу.

– Из городских он, - уверенно заявил босоногий парень призывного возраста с фингалом под левым глазом. – Из Дубровника.

Добрая дюжина голосов это тотчас подтвердила, но как его звали – никто сказать не мог. До личного знакомства он ни с кем ни снизошел. Всё, что знал парень:

– Плотник он здешний.

Как оказалось, бородатый регулярно набирал себе подручных: погрузить что-нибудь, например, или еще какую работу в том же духе исполнить. Работа обычно была тяжелой, но плотник считался государственным служащим и расплачивался полноценными пайками, причем, в отличие от других

городских, ничего из них себе не забирал. За право первым полебезить перед ним, выпрашивая работу, мужики, бывало, даже дрались.

Затем женщина в синем платье заявила, что одного из подельников бородатого она точно встречала. Он, шельмец, у нее пятак занял, и не отдал. Женщину звали Вера Ивановна и она пришла с последней волной беженцев. Шли они на Петрозаводск, но прошел слух, будто бы в город беженцев не пускали, и они свернули на Дубровник. Здесь уже был лагерь таких же неудачников. Вот при повороте на Дубровник этот тип к ним и прибился.

Был ли с первым подельником – второй, этого Вера Ивановна не запомнила, но еще один босяк уверенно заявил, что в лагере они уже были вдвоем. Более того, эти двое еще и к плотнику подлизаться успели. Новоприбывшим приличная работа якобы не полагалась, ее и пришедшим раньше не всем хватало, но плотник в такие тонкости не вникал и брал тех, кто ему глянется.

– И, прямо сказать, - добавил парень с подбитым глазом. – Хоть и людоед, а справедливый человек был. А то эти, - он неопределенно мотнул головой. – Захапали всю работу себе, а жить всем надо.

Кто-то резко ответил, что его сюда никто не звал, и свидетельские показания потекли потоком. Если бы я вникал в перебранку, мог бы узнать, кто тут вор, кто – подлец, а по кому и вовсе виселица плачет.

– Ты был прав, - сказал я Факелу. – Коллектив не дружный.

Инквизитор со мной согласился, и добавил, что здесь мы уже узнали всё, что могли. Лошадка согласно фыркнула. Мол, пойдем отсюда. Когда мы уходили, парню подбили второй глаз.

– Давай-ка еще церковь проведаем, - сказал Факел. – Священники обычно многое о своих прихожанах знают.

– Вряд ли культисты ходили сюда на исповедь, - ответил я.

Судя по внешнему виду, ее и простые прихожане-то не жаловали.

– Внешность бывает обманчива, - сказал мне Факел.

Крыльцом церквушке служила полугнилая доска, брошенная перед входом прямо на землю. Входная дверь оказалась не заперта. Она громко скрипнула, когда я потянул ее на себя. За дверью была темнота. Из нее тоненький, похожий на детский, голосок спросил:

– Кто там?

Только теперь я вспомнил, что староста говорил что-то про приют.

– Свои, - сказал я.

– Смиренные братья инквизиции, - добавил Факел, постаравшись, чтобы это прозвучало действительно смиренно.

Когда он действительно хочет, у него это получается.

– Смирные – это хорошо, - раздался другой голос, постарше и определенно женский.

Затем в темноте появился свет. Он озарил темные сени и фигуру в монашеской рясе со свечой в руках. Свечу держала девица лет шестнадцати, вряд ли больше. На лицо – симпатичная, но взгляд – настороженный и строгий одновременно. Он сразу давал понять, что незваным гостям здесь не рады, а мы, как ни крути, они самые и есть.

Тем не менее, монахиня сказала:

– Добро пожаловать.

Факел привязал лошадку у входа и мы вошли. Сени были просторные, а захламлять их, по всей видимости, было нечем. Монахиня представилась как сестра Анна, глава здешнего приюта. Я в ответ представил нас обоих. На прозвище Глаз она среагировала, внимательно глянув на меня, но ничего не сказала. Когда я рассказал о цели нашего визита, она, секунду подумав, твердо заявила, что трупы останутся снаружи, а ее подопечные – внутри. А вот вопросы позадавать – отчего бы и нет?

Поделиться с друзьями: