Голод

– Поезд бы мы услышали, - возразил Факел.

– Или обходчик, - сразу выдвинула новую версию барышня.

На мой взгляд, высоковато для человека, но ведь я видел свет всего лишь мельком.

– Надо бы его предупредить, что тут мутант бегает, - сказал я. – Идемте.

Факел проворчал, что лучше бы отловить этого мутанта и сжечь к чертям собачьим, но с этим в любом случае придется подождать до утра. Пока же мы направились на станцию. Какое-то время под досточками хлюпала вода, затем стало сухо, а потом и болото кончилось. Из зарослей мы вышли прямиком на железнодорожное полотно. Станция была от нас по правую руку. На столбе висел тусклый фонарь, а в здании вокзала горел свет.

Барышня чуть ли не бегом направилась туда. Подскочив к одному из окон, она уверенно забарабанила по стеклу. Я даже испугался, как бы барышня его не высадила. За окном словно бы привидение промелькнуло. Судя по тому, как подобрался Факел, не мне одному это показалось. Затем окно открылось и наружу высунулся дед - "сто лет в обед". Подслеповато щурясь, он хрипло вопросил, кого еще принесло на ночь глядя.

– Это я, Артем Филиппыч, - тотчас откликнулась барышня. – То есть, мы.

– А, это ты, егоза, - проворчал дед, поименованный Артемом Филиппычем, и вгляделся в нас с Факелом. – А кто там с тобой?

– Смиренные братья инквизиции, - ответил Факел. – Надо бы срочную телеграмму отправить.

– Всегда на посту? – отозвался дед. – Что ж, погодите чуток. Сейчас открою.

Чуток растянулось на пару минут. Глядя потом, как дед ковылял по коридорам станции, я бы сказал, что это еще быстро.

– Вы тут один? – спросил я.

Тишина в здании намекала на утвердительный ответ.

– Если не считать здешних кошек, тады да, - отозвался дед. – Но вы не сумлевайтесь, отправлю вашу телеграмму в лучшем виде. Я на радио с самого, почитай, основания, да и старый телеграф застал. Меня ночью разбуди, я вам и отправлю, и приму без единой помарки.

– Не сомневаюсь, - сказал я. – Я к тому, что тут в округе мутант бегает. У вас есть оружие?

Как оказалось, у деда была кочерга. Такая же ветхая, как он сам. Еще была икона, освященная в Петрозаводском соборе где-то вскоре после Армагеддона, но иконы почему-то нечисть не пугали. Это примерно в те же времена выяснили.

А уходить в город каждую ночь старику не с руки, он, по его словам, пол дня в одну сторону ковылять будет, да и пост не бросишь. Мало ли кому срочно связь потребуется. Вот, например, нам. Еще хорошо, что дверь в комнату с аппаратурой у старого телеграфиста была, как и положено, железной, с прочным замком и засовом. Здесь и осаду бесов можно было пересидеть, если, конечно, дед успеет до нее доковылять.

Прием телеграмм осуществлялся в отдельном зале. Дед выдал нам чистый бланк и острозаточенный карандаш. Пока Факел бился над слогом, составляя наикратчайший доклад о культе в Дубровнике, а барышня крутилась рядом, едва сдерживаясь, чтобы не заглянуть ему через плечо, я прошелся по залу. Окна тут были широкие, с трехстворчатыми рамами, но забранные решетками. Входная дверь заперта на ключ и засов. Засовом тут служил металлический прут в палец толщиной.

Факел время от времени окликал меня, спрашивая, как лучше сформулировать ту или иную фразу. Не успевал я подумать, как барышня уже находила подходящее решение.

– А кто, по-вашему, редактировал все наши статьи? – с легким вызовом спросила она.

Я, по правде говоря, над этим даже не задумывался, но из вежливости переспросил:

– Неужели вы?

Получил в ответ улыбку и утвердительный ответ. Улыбка ей очень шла, пусть даже и придавала ей несколько хищное выражение. Ничего не имею против хищников. Особенно одомашненных.

Закончив, Факел зачитал вслух окончательную версию. С его слов выходило, что мы тут разгромили целую ячейку культа во главе с одержимым, которая подбиралась к проекту профессора Леданкова. На словах про одержимого барышня удивленно вскинула бровь. Старый телеграфист откровенно усмехнулся на "целой ячейке". Кроме того, в окрестностях поселка нами был замечен одинокий мутант. Возможно, он и выступал в роли людоеда, но это еще предстояло проверить.

Сия победная реляция обошлась нам в двадцать копеек. Пятнадцать стоил сам текст по специальному тарифу и пятак я накинул деду за поздний визит. Он не возражал. Выписав нам квитанцию, дед удалился в свою комнату и запер за собой дверь.

– Так, говорите, одержимый? – произнесла барышня.

В ее руках словно из ниоткуда появился крохотный – с ладошку – блокнотик и карандаш. Да уж, она не из тех, кто тратит время попусту.

– И кем, скажите, он был одержим?

Барышня посмотрела на меня, но я кивком указал ей на Факела. Мол, вот у нас специалист.

– Этого мы уже никогда не узнаем, Ольга Львовна, - сказал Факел. – И слава Богу!

– То есть, это могло быть нечто серьезное? – с надеждой в голосе уточнила барышня, делая пометку в блокнотике.

– Да бес какой-нибудь, - сказал я, и махнул рукой.

– Деревенский плотник одержим бесом, - барышня произнесла это, словно бы пробуя будущий заголовок на вкус, и едва сдержалась, чтобы не сплюнуть на чистый пол. – Нет, с таким к редактору даже подходить бесполезно. Скажите, а не мог он быть одержим кем-то посерьезнее? Например… - она сделала крохотную паузу, явно подбирая, кто из нечисти хуже всех, хотя на эту роль конкуренция небольшая, и спросила: - Демоном?

– Лично я про таких никогда не слышал, - сказал я, выглядывая за окно.

Мне почудилось там какое-то движение. С той стороны по подоконнику прошествовала полосатая кошка. С подозрением глянув на меня, она спрыгнула в траву и тотчас пропала из виду.

– Теоретически, возможно, - неспешно произнес Факел. – Но на практике подтвержденных случаев еще не было.

– Получается, если бы наш плотник был именно таким, это была бы сенсация? – немедля уточнила барышня.

– Получается, - согласился Факел. – Но он таким точно не был.

Барышня вздохнула. Щелкнул замок. Мы обернулись на звук. Дед вышел к нам и поведал, что телеграмма отправлена и получена, а будет ли на нее вскорости ответ – о том ему не сообщили.

– Мы подождем, - сказал Факел.

– Тады располагайтесь, господа, - сказал дед.
– Места тут на всех хватит. Ежели чего придет, аппарат сразу брякнет и тады я вас позову.

Мы обосновались в зале ожидания. По размерам это была, скорее, комната. Там была печка, закопченный чайничек и даже какое-то сено в качестве чая. Хороший чай последние пару лет вообще большая редкость, но из Сибири привозили неплохую замену из тамошних трав, да и местные умельцы навострились подбирать достойный гербарий. Этот, увы, был не из их числа.

После чаепития стало окончательно ясно, что мы остаемся здесь на ночь. По словам Факела, если в полчаса не ответили, значит, или будут сильно думать, или никого нет на месте. Да и снова плестись через болото не было абсолютно никакого желания. Барышня устроилась в кухонном закутке, а мы с Факелом остались в зале.

– Что думаешь о ней? – негромко спросил я у Факела, кивнув в сторону закутка, где тихонько шуршала барышня.

Ну точь-в-точь словно бы мышь завелась. Факел равнодушно пожал плечами, прилаживая в углу свой огнемет, потом сказал: