Голод

– Это нам знак, - сказал Факел, поправляя раструб огнемета. – Что служителям Господа таиться не пристало. Павел, где ближайший выход в сад?

– Прямо перед вами, - ответил Павел, указав на окно.
– Но лучше выйти через черный ход.

Я его поддержал. Знаки знаками, но в этих окнах мы будем, скорее, мишенями. Факел посмотрел на окно, наверное, представил, как он будет перелезать через высокий подоконник, и неохотно согласился на черный ход.

Мы протопали узким коридором мимо кухни. Коридор освещала газовая лампа, висевшая над входом в нее. Павел на ходу вынул из кармана ключи и негромко обратился ко мне:

– Вы, пожалуйста, погасите ее по моему сигналу. Вначале я дверь отопру.

Я кивнул и встал под лампой. Из кухни вкусно пахло копченостями. Павел сделал еще шаг к двери и резко вскинул руку, призывая к осторожности. Факел остановился на месте. Я положил руку на чехол с винтовкой. В наступившей тишине стало слышно, как тихонько побрякивает металл о металл. Кто-то копался в замке.

Павел беззвучно шагнул в сторону, прижимаясь спиной к стене. Убрав ключи, он вынул из-под пиджака "Бульдог". Эти короткоствольные револьверы были популярны у наших полицейских. Я аккуратно вытащил из чехла свою прелесть. Факел потянулся было за раструбом огнемета, но я жестом остановил его. Дом, конечно, каменный, но стены обшиты деревом. Факел едва заметно кивнул и остался стоять, расправив плечи и перекрывая собой весь проход. Я снял винтовку с предохранителя и нацелил ее на дверь.

Кто-то по ту сторону продолжал копаться в замке. Факел жестом указал на лампу, предлагая ее погасить. Я в ответ помотал головой. Яркий свет ударит в глаза входящему и одновременно осветит его для нас. Если он, конечно, справится с замком. Что-то для взломщика он слишком долго копался. Павел криво усмехнулся, но револьвер держал наготове.

Наконец, замок громко щелкнул. Наступила полная тишина. Тот, за дверью, вслушивался в звуки из дома. Мы – наоборот. Никто ничего не услышал.

Дверь открылась. На пороге стоял мужчина в черном. Его лицо было скрыто маской, а сверху его прикрывала кепка с широким козырьком. В правой руке взломщик держал револьвер. Модель я не разглядел, но ствол у нее был длинный.

– Брось оружие! – рявкнул Павел.

Прозвучало страшно. Взломщик вскинул револьвер. Мы с Павлом выстрелили одновременно. Взломщик рухнул на спину. На улице кто-то крикнул:

– В атаку!

Тут уж Факел решительно шагнул вперед, поднимая раструб огнемета. В дверях появился коренастый бородач с обрезом в руках. Струя пламени вынесла его прочь. Факел специально подкрутил помощнее струю, чтобы на пол горючка не попала. На улице бабахнул выстрел. Не знаю уж, кто куда стрелял, но в открытую дверь он точно не попал. Павел торопливо захлопнул ее и задвинул засов.

Из холла донесся звон разбитого стекла. Мы поспешили туда. Пробежали едва ли полпути, когда из кухни раздался треск дерева. Не иначе, там кто-то высаживал раму. Я оглянулся. Павел револьвером махнул вперед, а сам нырнул на кухню. Мы с Факелом выбежали в холл.

Крайнее слева окно вместе с рамой валялось на полу. Осколки стекла разлетелись по всему холлу, и тускло отсвечивали на зеленом ковре, словно бриллианты в траве. Через подоконник внутрь лез какой-то совсем уж заросший мужик. Борода, усища, густая копна на голове – за волосами одни глаза да кончик носа видны были. Глаза сверкали бешенством.

Факел походя свернул ему шею и пошел дальше. С улицы прилетела пуля. Она угодила в угол шкафа, отколов длинную щепку. Я быстро выглянул, но не заметив стрелка, наугад палить не стал. Вокруг город, как никак. А вот тот, с улицы, пальнул по мне. Я, прячась за стену, машинально отметил вспышку выстрела. Потом снова высунулся и отправил туда пулю, мысленно вознеся молитву, чтобы она не пролетела мимо и не досталась какому-нибудь случайному горожанину.

Ответного выстрела не последовало. Как потом выяснилось, моя пуля влетела тому стрелку аккурат промеж глаз и вышла через затылок, срезав крепление маски, после чего увязла в дереве. Но это, понятное дело, мне просто повезло.

А в тот момент вместо ответного выстрела я услышал сразу два из кухни. По звуку – револьверных. Затем наступила тишина. К нам в холл больше не лезли. Сверху тоже не доносилось ни звука. Похоже, такие мелочи, как стрельба в доме, не могли отвлечь профессора от важной работы. Если, конечно, он был еще жив.

Из кухни выскочил Павел с револьвером в руках и метнулся вверх по лестнице. Заглянув в кабинет, он крикнул сверху, что тут всё в порядке.

– Мы к главному входу, - сказал я.

– Действуйте, - отозвался Павел. – Я тут прикрою.

Входная дверь была заперта изнутри. Факел отодвинул засов и оглянулся на меня. Я, подняв винтовку, коротко кивнул. Факел распахнул передо мной дверь. На крыльце никого не оказалось.

С обеих сторон улицы мелькали фонари и факелы, и слышались крики, призывавшие горожан на помощь. Самым разумным делом было бы дождаться подхода подкреплений, но тут я заметил тень, метнувшуюся от угла прочь. У беглеца был неплохой шанс добежать до боковой улочки раньше горожан.

– Факел, прикрой!
– произнес я, бросаясь следом.

Тот без слов вышел на крыльцо и встал с огнеметом наготове. Из дома напротив выглянул мужчина с двустволкой в руке. Факел строго глянул на него, и мужчина убрался обратно.

Беглец тем временем достиг боковой улочки. Горожане с лампами приближались слишком медленно, хотя толпа собралась приличная. Они громкими возгласами подбадривали себя и других, но вперед никто не рвался. Хорошо хоть улицу перегородили. Беглец метнулся вправо. Я – за ним.

Впереди в желтоватых отсветах под окном появился еще один человек. Он бежал, вцепившись обеими руками в винтовку, и словно бы отталкивался ею от воздуха. Я уже было взял его на прицел, когда признал местного сторожа. Беглец, похоже, тоже его признал, и метнулся к ограде. Та была высокой, из металлических прутьев, цепляясь за которые, беглец с разбегу долез почти до самого верха.

– А ну, слазь! – зычно крикнул сторож.

Секундой спустя бабахнул выстрел. Сторожа окутало облачко сероватого дыма. Да у него патроны с черным порохом, оказывается! Где он только добыл этот антиквариат?! Беглец вскрикнул и резко прогнулся назад, ухватившись за поясницу. Сторож громко охнул. Он-то привык, небось, ворью по тыловой части солью палить, а тут сгоряча влепил боевым. Двадцать восемь граммов свинца под поясницу – это вам не сольцой угоститься!

Беглец рухнул на улицу. Я подскочил ближе и наставил на него винтовку.

– Сдавайся!

Сзади были слышны крики горожан, призывавших друг дружку прийти нам на помощь. Беглец лежал, изогнувшись назад дугой. Сунув левую руку за пазуху, он вытащил "велодог".

– Брось пистолет! – скомандовал я. – Или стрелять буду!

И я был готов застрелить его, если бы он направил оружие на меня или сторожа. Вместо этого беглец приставил пистолет к своей голове и вышиб себе мозги. Я, по правде говоря, малость растерялся и не сообразил, что делать. Не убивать же человека за то, что он стреляет сам себя.