Голубой бриллиант (Сборник)

Москве, как и на всей средней полосе России, не спешила

заявлять о себе в полную силу, вопреки прогнозам

метеорологов. Дни стояли мягкие, мрачные, бессолнечные, и

температура редко опускалась ниже нуля. До назначенного

часа у Инны оставалось минут сорок, она сочла неудобным

прийти раньше времени и поэтому от метро до мастерской

Иванова решила прогуляться пешком. В радостном

приподнятом настроении она легко шагала по грязным

московским улицам, предвкушая нечто необыкновенное и

приятное, что должно произойти с ней сегодня. Обычно

невозмутимая и самонадеянная, она вдруг ощутила

непривычное для себя волнение, и чем ближе оставалось до

мастерской, тем сильнее становилось такое состояние.

Мысленно она разыграла весь "сценарий" предстоящей атаки

и затем штурма загадочной "крепости", воплощенной в лице

скульптора Иванова, и не допускала какой-нибудь

непредусмотренной неожиданности. Незнавшая поражений в

завоевании мужских сердец - и не только, вернее - нескольких

сердец!
– она решила идти напролом.

2

Отвезя на выставку свою работу под названием "Первая

любовь" и возвратясь к себе в мастерскую, весь остаток дня и

вечер Алексей Иванов продолжал работать над композицией

27

"Девичьи грезы". Фигура и ноги девушки были закончены, и

мастер рассчитывал за следующий день "набело" вылепить и

руки, кроме пальцев, - лицо и пальцы он будет лепить с другой

модели. Но об этом Инне он не скажет ни завтра, ни в

следующий раз, которого не будет. Инна пришла в мастерскую,

как говорится, минута в минуту. Не без некоторого

любопытства Иванов обратил внимание на ее новый

эффектный наряд, но воздержался от "комментарий", даже

вида не подал. Заметил он и некоторую возбужденность в

пылающем лице Инны, особый лихорадочный блеск в ее

глазах, резкую решительность в жестах. Он помог ей снять

дубленку и длинный шарф, и ровным, спокойным, без

интонации голосом сказал:

– Проходите в кабинет, разоблачайтесь.

Но Инна не спешила выполнять его приказ. Стоя перед

Ивановым и улыбаясь красивым, цветущим лицом, на котором

вместо естественной одухотворенности сверкала поддельная

нарочитая страсть, она достала из сумочки коньяк и пояснила:

– Вот взяла для сугрева после сеанса. Вчера я немного

продрогла. Боюсь простуды. Вы не будете возражать?

– Да нет же, после сеанса - пожалуйста, - как-то даже

слегка тушуясь, замялся Иванов.

– Вы мне составите компанию, устроим пир, - с

излишним восторгом сказала она и, направляясь к двери

кабинета, прибавила: - Хотя для пира этого флакона

недостаточно. Если к нему бы шампанского...

"Однако ж, - подумал с удивлением Иванов. - Значит,

вчера она узрела у меня в кабинете бутылку шипучего". Ее

Алексей Петрович приготовил к Новому году. Подумал:

очевидно, состоит в дружбе с Бахусом. Сегодня она

показалась ему другой, какой-то наэлектризованной,

неестественно оживленной. И эта возбужденность делала ее

лицо более привлекательным, но не одухотворенным. Значит,

в душе пустота, - заключил Иванов.

Из кабинета она вышла дразнящей походкой, сверкая

белизной своего гибкого тела, дохнула на Иванова щекочущим

ароматом духов, привычно взошла на помост и села в кресло

царственно, как на трон, приняв свободную позу. Иванов

нахмурил властные брови, окинул ее прицеливающимся

взглядом и начал лепить руки. А она смотрела на него

неотступно затуманенными загадочными глазами.

28

– Что б вам не было скучно, вы можете говорить, -

благосклонно разрешил Иванов и прибавил: - Мне это не

мешает. Мы сегодня должны успеть закончить руки.

– Я готова сидеть хоть до посинения, - шутливо

отозвалась Инна и вдруг выпалила: - Знаете, Алексей

Петрович, в вас есть что-то притягательное, неотразимое. Вам

никто об этом не говорил?

Легкая ироническая улыбка скользнула по губам Иванова

и затерялась в ухоженной бородке. После продолжительной

паузы он, ответил, растягивая слова:

– Я за собой такого дива не замечал. Думаю, что вам

показалось.
– Он посмотрел на нее хитро и дружелюбно.

– Вы, наверное, пользуетесь большим успехом у

женщин?
– напрямую продолжила она.

– И этого не замечал. Да и чего бы?

– У вас на лице написан интеллект, а в глазах - любовь и

доброта.

"Кажется, началась игра, - подумал Иванов.
– Принимать

или сразу пресечь? Ну что ж, давай продолжай. Любопытно.
–

И сразу вспомнил коньяк да плюс его бутылка шампанского.

Придется распечатать, никуда не денешься. И встретить

раньше времени Новый год. Впрочем, можно проводить

старый".

– А разве женщинам нужен мужской интеллект? -

спросил и сам ответил: - Сомневаюсь.

– Но у вас, кроме интеллекта, есть и внешние данные.

Бог вас не обделил, - повторила чужие слова, сказанные кем-

то в ее адрес.

– Это все в прошлом. У художника-передвижника

Максимова есть картина, которая так и называется: "Все в

прошлом". Грустная, трогательная вещица. У заброшенной

барской усадьбы сидит ее хозяйка - старая немощная барыня,

возможно, графиня.

– Я знаю эту картину, - быстро перебила Инна. Прежде,

чем пойти в натурщицы, она основательно прошлась по залам

Третьяковской, побывала на всевозможных выставках и

причислила себя к сонму ценителей и даже знатоков