Голубой бриллиант (Сборник)

И не дожидаясь согласия, она размашисто обхватила его,

горячо, напористо впилась губами в его губы, и они оба

повалились на мягкую постель. Она прижалась к нему горячим

крепким и упругим телом, награждая обжигающими поцелуями

34

губы, глаза, щеки, лоб, уши, шею. Иванов не противился.

После он не мог вспомнить, как и когда он очутился в костюме

Адама, - сам ли он, Инна, ангел или демон сорвали с него

одежду, оставив, в чем мать родила. От двух рюмок выпитого

им коньяка он не то что не был пьян, но даже не захмелел.

Другое, прежде неизвестное ему состояние охватило его,

словно он витал в какой-то неизведанной сфере телесного

блаженства и не было на его теле ни одного дюйма, которого

бы не касались словно наэлектризованные пальцы Инны и ее

обжигающие губы. И этот огонь проникал на всю глубину его

плоти. Она была неистощима в своем искусстве, и он

мысленно и с восторгом повторял: себе: "Жена сексолога,

жена сексолога" под аккомпанемент тихого шепота ее

ласковых и нежных слов. Ему хотелось как можно дольше

испытывать это блаженство, продлить его до бесконечности.

Он почти физически чувствовал, ощущал и ее состояние

экстаза, безумства, словно вся она превратилась в шквал

испепеляющего, страстного и волшебно-сладостного огня,

которому нет ни названия ни объяснения. И когда,

обессиленные и умиротворенные, они на минуту притихли, он

вспомнил свою жену Светлану, равнодушно-вялую, холодную,

без страсти и огня, и его уязвило тоскливое чувство жалости к

самому себе за что-то потерянное давно и безвозвратно. Тогда

он уже вслух произнес: "Жена сексолога. Чудеса!" И улыбнулся

прямо ей в лицо счастливой улыбкой. А она продолжала

нашептывать ему приятные для слуха слова, какой он

необыкновенный, не похожий на других. "Сколько ж ты знала

этих, "других", которым шептала эти же слова, которых так же

осыпала поцелуями?" Мысль эта невольно задела. А она все

шептала:

– У тебя нежная шелковая кожа. Поразительно, что у

мужчины была б такая нежная кожа.

После таких слов он провел рукой по ее груди и животу и

вдруг почувствовал, что у нее совсем не шелковая и не нежная,

а грубая, даже как будто шершавая кожа. Он отдернул от нее

руку и как-то невольно стал ощупывать свою грудь. И этот жест

Инна восприняла по-своему.

– Ты не беспокойся, никаких следов, никаких фингалов я

не оставила, - вдруг сказала она, неожиданно перейдя на

деловитый тон, который был здесь совсем неуместен и

огорчителен.

– А я и не думал беспокоиться, - сказал он с вызовом.
–

Мне техосмотр никто не делает.

35

– Это я к тому, чтоб ты мне не оставил фингалов,

– оправдываясь, сказала она. - Мне ведь нельзя, я же

натурщица.

– О, нет, ты не просто натурщица; ты - жена профессора

сексологии.

В ответ она прильнула губами к его губам, и он только

сейчас ощутил, как неприятно несет от нее табаком.

Вспомнилась французское: "Целовать курящую женщину все

равно, что лизать пепельницу".

Вдруг Иванову захотелось, чтоб она ушла, остаться

одному и разобраться в сумятице мыслей и чувств. Он решил,

что произошедшее с ним не должно повториться - ни сегодня,

ни вообще никогда, и с Инной он больше не встретится.

Вместе с тем в нем пробудилась надежда, что он может,

вполне может иметь женщину, друга при одном условии, что

связывать их будет не просто постель, а любовь - великая и

святая, которая всегда жила в его мечтах.

Уже одетая и причесанная перед тем, как проститься в

прихожей, Инна спросила:

– Ты ни о чем не жалеешь? Тебе было хорошо со мной?

– А тебе?
– уклонился он от прямого ответа и, словно

оправдываясь, прибавил: - Это главное: как тебе?

– Мне очень. Тебе надо жениться. Нет, не женись, лучше

найди себе любовницу. Хорошую. Ты меня понял?

– Как ты?

– Да. Ты мне нравишься. С тобой уютно.

Он закивал головой и протянул ей руку на прощанье. Ему

хотелось побыстрей расстаться. Она догадалась и резким

размашистым жестом обеих рук обхватила его и впилась в его

раскрытые губы, дав волю своему натренированному озорному

языку. Она была неподражаема в поцелуях и знала свою силу.

"Оболденные поцелуи", - восторженно говорил ей Аркадий

Резник когда-то давным-давно. Это мог сказать и Иванов. Но

он не умел говорить комплименты, - он просто вспомнил свою

жену Светлану, которая целовалась сомкнутыми губами. "Все

равно, что пить из пустого стакана", - сказал он ей однажды и с

тех пор никогда не пытался ее целовать. "Может, это и было

настоящей причиной нашего разрыва", - полушутя подумал он

сейчас о Светлане.

– Когда мне приходить? - спугнула его мысли Инна и

уточнила: - На сеанс?

– Я позвоню. Пока сделаем перерыв, - торопливо

ответил он, и ответ этот насторожил ее. Она сказала:

36

– Знаешь анекдот: встретились двое, познакомились,

сразу переспали, прощаясь она спросила его: "Теперь ты на

мне женишься?" "Созвонимся", - ответил он.

– Но ты же мне жениться не советуешь, - шутя сказал и

добавил с улыбкой: - Созвонимся. Мне нужно закончить

портрет генерала, а то глина сохнет. Еще сеанса два на это

уйдет.Инна уходила от него с горделивым чувством

победительницы и не догадывалась, что больше никогда ее

красивые ноги не переступят порог этого дома. Она была

чересчур самонадеянной.

Проводив Инну, он вышел на кухню и к огорчению увидел