Голубой бриллиант (Сборник)

министр иностранных дел?

– Козырев, если не ошибаюсь.

– То-то и оно...
– Многозначительно ответил генерал и

продолжал: - Кстати, насчет щепок. У Сталина в этом

отношении были предшественники, исторические личности в

судьбе государства Российского: Ярослав Мудрый, Иван

Грозный и Петр Великий, которые не разрушали государство, а

собирали, умножали и возвеличивали. И, конечно, не

обходилось без "щепок". Сталин делал то же самое, чтобы о

нем не говорили нынешние наследники Троцкого. У Сталина

были подлые подручные, вроде Ягоды, Фриновского, Берии.

Они свое получили. Но и у Грозного был Малюта Скуратов, у

Петра был Шафиров или Шапиро. Наверное, это неизбежно,

как рок... А потом появился Хрущев. Это же подлюга. Он начал

то, что продолжил Горбачев и закончит Ельцин.

– Прикончит, - подсказал Иванов.

– Ну, время покажет, кто кого прикончит. . Хрущева

сменил уже откровенный выродок - Брежнев. А Горбачев,

Ельцин?
– Он замолчал и как-то сразу поник, будто не находил

слов, чтоб продолжать. А Иванову нужно было вернуть

"модель" в прежнее состояние, и он сказал, чтоб вызвать

генерала на продолжение:

– Значит, народ наш заслуживает таких вождей.

– Ничего не значит, - угрюмо возразил генерал.
– Нам их

навязали. Оттуда, из-за океана.

– И Брежнева?

– И его. Он ставленник Тель-Авива, как и Бухарин, как

Рыков, как, впрочем, Молотов и Ворошилов. Кто у них жены,

ты знаешь?

– Догадываюсь.

44

– То-то и оно...

В этом "то-то и оно" крылось то запретное, таинственно-

страшное, о чем вслух было непринято говорить даже во

времена свободы слова и даже в самых образцово-

демократических государствах, которыми фактически владело

и правило это грозное клятвенно-повязанное, подспудное,

жестокое, цинично-вероломное, лишенное элементарных

человеческих норм приличия и поведения "то-то и оно".

– А знаешь, Дмитрий, о чем я сейчас подумал? Что

касается никудышных вождей, возможно, ты и прав, пожалуй,

прав. Но нашему народу многого не хватает. И в первую

очередь - чувства национальной гордости, достоинства. Какой

народ мог семнадцать лет терпеть, как ты выразился,

откровенного выродка Брежнева? Французы, поляки, немцы,

шведы? Нет.

– Терпели, - поморщился генерал. - Немцы Гитлера,

поляки Охаба. Насчет гордости я с тобой согласен. Лишили нас

чувства патриотизма. Вдалбливали в души со школьных лет

интернационал, космополитизм. Троцкий и его клика объявили

слово "патриотизм" врагом народа. Его нынешние наследники

оплевали это понятие, как реакционное, консервативное.

Заменили его своими "общечеловеческими ценностями", то

есть тем же сионистским космополитизмом, горбачевским

"новым мышлением". И вообще эти разговоры о демократии и

правах человека не что иное, как удобная ширма для

закабаления целых стран и народов. Под этими лозунгами

американцы оккупировали Гренаду, ворвались в Панаму и

похитили ее законного президента, организовали бойню в

районе Персидского залива. Это все ложь, обман доверчивых

простаков. Израиль уже сколько лет ведет преступную войну с

палестинцами, ежедневно убивает мирных жителей, попирает

элементарные права человека. И что же демократическая

Америка? Помалкивает. Потому что самой Америкой

заправляют сионисты.

Зазвонил телефон, и Иванов объявил небольшой

перерыв. Генерал сошел с помоста, сделал несколько

гимнастических движений и подошел к незаконченной

композиции "Девичьи грезы", на которую только сейчас

обратил внимание. Другие работы, стоящие в мастерской, он

как частый гость скульптора видел раньше. Эта привлекла его

внимание какой-то необъяснимой притягательной силой,

таившейся, вероятно, в изяществе обнаженной женской

фигуры, в трогательной гармонии всех ее частей. Все было

45

сработано до того живо, осязаемо, что даже отсутствие лица

никак не умаляло общего впечатления. Генерал был приятно

удивлен: ведь еще четыре дня тому назад, когда он в

последний раз позировал в мастерской, не было этой

очаровательной композиции.

– Ну и Алеша, что за Алексей! Когда ж он успел

сотворить такое чудо!
– вслух восторгался Дмитрий Михеевич.

Он вообще был страстным поклонником Иванова и высоко

ценил его талант.
– Кто она - эта Венера, где ты ее отыскал и

почему у нее нет лица? Я хочу видеть ее глаза!
– говорил он,

обращаясь к подошедшему ваятелю.

– Лицо пока не найдено, а в нем вся суть должна быть, -

ответил Алексей Петрович и сообщил: - Занимай свой трон, на

котором тебе осталось царствовать минут тридцать - сорок. И

поставим точку. Сейчас звонил епископ, через час он будет

здесь. Я познакомлю вас, и он освятит твой бессмертный

образ пока еще представленный в глине.

– Я это предвидел и предусмотрительно прихватил

бутылочку трехзвездного, заграничного, то есть молдавского.

Может, это будет последняя бутылка, поскольку российских

коньяков я не знаю и не представляю, как мы теперь будем

жить без грузо-армяно-молдавских коньяков. Пропадем

даром?

– Была бы "Столичная", да "Перцовка", да еще "Старка"

и "Славянская" и плюс "Кубанская".

– И пиво!
– наигранным басом добавил генерал.

2

– Дмитрий Михеевич, позволь тебе представить моего

друга, о котором я тебе говорил, его преосвященство епископа