Голубя тебе на грудь

– Спасибо, но я не хочу объедать бедных птичек, - Триша косо глянула на уже успевший поваляться на земле, облепленный песком и перьями, обклеванный фрукт.
– Благодарю покорно.

Мужчина невозмутимо пожал плечами и положил "угощение" обратно на тарелку - не выбрасывал его в надежде повстречать по пути какую-нибудь голодную свинью или лошадку. Убедившись, что тот не собирался ей ничего говорить, девушка вздохнула и махнула на него рукой.

– Ладно, мальчики. С вами интересно, однако вынуждена вас оставить: дела, - Триша сделала немного издевательский книксен и поспешила вперед одна.

Спутники проводили ее взглядами. Кеане, подумав, стряхнул яблоко с вилки на мостовую. Прикинул, а не выкинуть ли еще и посуду, но от этой мысли в итоге отказался.

– Она тебе нравится?
– поинтересовался Айрел, когда они неспешно брели в сторону постоялого двора.

– Мне никто не может нравиться, - отозвался союзник.
– Это моя плата за возможность быть салумом.

Бард обдумал слова собеседника.

– Мне казалось, ты тепло относился к Лей, - заметил он.

– Это другое - она мне была почти другом, - мужчина перехватил чуть не выпавшего из кармана хомяка.
– А вот влечения я не испытываю.

Музыкант жалостливо посмотрел на спутника.

– Соболезную, - сказал он со скорбью в голосе.

– Всегда считал, что мне очень повезло. Это куда лучше, чем слепота или глухота. Никаких неудобств в повседневной жизни, никаких лишних трудностей, - Кеане начал подумывать о том, чтоб добыть своему питомцу клетку.

Судя по лицу Айрела, он мнение салума не разделял.

– У одного из нас непереносимость продуктов животного происхождения - ему нельзя мясо, рыбу, молоко, яйца и всё остальное. Малейшая доза - и он прикован к постели на несколько дней, отекший, задыхающийся, бредящий. Ему привязывают руки к кровати, чтоб он не расчесывал зудящую кожу. Второй - мгновенно пьянеет, даже просто вдохнув алкогольные пары. Его жертве достаточно быть немного подшофе и разок на него как следует дунуть, чтоб вывести из строя. У меня же слабых мест просто нет. По сути, мой недостаток наоборот делает меня лишь сильнее: меня невозможно соблазнить и тем самым отвлечь, увести в сторону, заманить в ловушку, мной нельзя манипулировать через постель...

– А о чем-нибудь, кроме своей "работы", ты вообще думаешь?
– с легким раздражением поинтересовался бард.

– Вокруг нее вертелась вся моя жизнь. Пятнадцать лет посвящены исключительно тому, чтоб стать хорошим салумом. Даже не хорошим - лучшим. Ни друзей, ни близких - только конкуренты, мои и наставника. Никаких особых увлечений - лишь постоянные тренировки и учеба. Всё, что их не касалось, не имело значения.

– Ужасно, - вынес свой вердикт музыкант.

Кеане неопределенно пожал плечами, заталкивая хомяка обратно в карман.

– Назвать единственную причину, почему я согласился с тобой пойти?
– спросил он.

– Ну назови, - музыкант немного насторожился.

Они свернули за угол. В сгустившихся сумерках зажигались окна домов. Впереди маячило здание "Сушите весла" с горевшим над дверью фонарем.

– У нас с тобой в принципе похожие обстоятельства: твоя жизнь тоже много лет была посвящена работе. Ты упорно шел к званию придворного барда, наверняка много тренировался, или как это у вас называется, стремился стать лучшим, боролся, все силы в это дело вкладывал. Когда же мы столкнулись с этой... проблемой, ты без колебаний решил начать жизнь с чистого листа. Я же мог лишь думать о том, сколько мне осталось жить и как лучше провести это время. Мне даже и в голову не приходило, что не обязательно быть салумом, что можно всё бросить, переехать куда-нибудь подальше и заняться совершенно другим делом. Я был удивлен: у меня не возникло и мысли о том, что в данной ситуации можно бороться, у тебя же - о том, что можно сдаться. Меня это задело. Скажу честно, прежде я не воспринимал тебя всерьез, думал - музыкантик, капризный, избалованный, бесполезный. Было неприятно сознавать, что ты в чем-то оказался сильнее меня. И я согласился с тобой пойти, потому что мне стало интересно, что у тебя получится. Хочу увидеть, как далеко ты способен зайти.

– А я при знакомстве подумал, что ты псих, - огрызнулся Айрел, поднимаясь по ступенькам крыльца постоялого двора.
– Правда, долго сомневался, мирный или буйный.

Особо не раздумывая, грязную посуду Кеане водрузил на стойку перед взметнувшимся при их появлении хозяином гостиницы. Бард на всякий случай посмотрел на него так, словно выискивал на лице мужчины свидетельства государственной измены или подрывной деятельности. С видом "на этот раз тебе повезло" прошествовал мимо. Лишь добравшись до своей комнаты, понял, насколько сильно устал за день.

– "Посмотрим, как далеко ты зайдешь", - с глухим раздражением передразнил он, запахиваясь одеялом. Сердито перевернулся на бок.

Айрел неплохо себя знал. В том числе, прекрасно отдавал себе отчет в одной из своих слабостей - неумении отказываться от брошенных ему вызовов. Бард решительно закрыл глаза и попытался заснуть. Нет, в этот раз он на провокацию не поддастся, никому и ничего не станет доказывать.

***

Пробуждение наступило куда скорее, чем музыкант рассчитывал, и было не особенно приятным - кто-то бесцеремонно и весьма настойчиво тряс его за плечо. С крайней неохотой выныривая из мира грез, мужчина таки заставил себя приподнять веко.

– Мне казалось, я запер дверь, - буркнул он, кое-как концентрируя взгляд на стоявшем у его постели салуме.

– Вскрыть этот замок - дело пары секунд, - отозвался тот. Убедившись, что успешно заставил спутника бодрствовать, убрал руку с его плеча.
– Решил, что это будет проще, чем стучаться, рискуя перебудить полгостиницы.

– Который час?
– глухо буркнул бард, одергивая одеяло и всем своим видом демонстрируя непреклонное желание продолжить прерванное занятие.

– Полшестого утра.

– Ты головой ударился?!
– рыкнул певец.
– Какого салума тебе надо в такую рань?!

– Прибыл срочный курьер, - сообщил Кеане.
– Привез целую стопку листовок "Разыскивается" с твоим описанием и портретом. Уже сегодня они будут висеть по всему городу. Боюсь, нам лучше уехать отсюда прежде, чем это произойдет.

С Айрела разом слетел сон.

– С чего ты взял?
– музыкант сел в кровати.

– Видел, как он прискакал. Форму срочного курьера я способен опознать, - салум отошел от постели и сел на подоконник

– Вот ведь не спиться человеку, - раздраженно подумал музыкант.
– А почему ты думаешь, что он привез именно известия о моем розыске, а не что-то другое?
– добавил он вслух.

Кеане молча продемонстрировал слегка помятую листовку. Портрет сложно было назвать удачным, однако певец в нем всё равно узнавался без труда.