Good Again

Я молча трудилась, скребя ершиком на длинной ручке по дымоходу, но коварная труба мне всё никак не поддавалась, осыпая меня дождем золы. Мне вспомнилась маленькая дровяная печка в нашем старом доме и то, как мой отец, вечно покрытый угольной пылью, раздражение по этому поводу моей обычно кроткой матери. Очаг был довольно примитивным, но трубы регулярно забивались от золы или каких-то посторонних предметов, которые могли попасть в них сверху, и это было опасно — можно было угореть.

Миссис Айронвуд помогала мне, убирая осыпавшуюся золу, сгребая в совок и отправляя в мусор. За работой она не переставая говорила со мной:

— Когда ты первый раз пришла и принесла нам оленя, я была просто поражена. Думала, отчего ты, именно ты, пришла и принесла нам разом столько мяса. — она потрясла головой, и снова заговорила. — Никак не думала, что ты придешь снова. Ну, помогла разок, пожалела. Но ты стала приходить все время. Спасибо, девочка.

Я молча ей кивнула, не переставая терзать трубу. Но она еще не все мне сказала.

— Теперь я больше не думаю, отчего ты приносишь нам мясо. Думаю, ты тут затем же, зачем и я сама. Невольно думаю, что Карл одобрил бы то, что я делаю после того, как он погиб, — она вновь отвернулась к мусорной корзине. Я была ей благодарна, что ответа от меня она не требует, и просто трудилась, хотя ее слова все еще вертелись в голове.

Через четверть часа Сальная Сэй вернулась с хлебом, за которым я ее посылала. На кухне было все черным-черно, так что она отнесла его прямиком в столовую, где уже собрались дети. Миссис Айронвуд как-то умудрилась нагреть воды для чаю, и мне было слышно, как в соседней комнате радостно загалдели дети. Зная Пита, можно было не сомневаться, что к тому, что я просила в записке, он щедро добавил кое-что от себя. Охваченная любопытством, я наскоро отряхнулась и заглянула в столовую. Так оно и оказалось: кроме хлеба и сыра он прислал в приют еще и печенья, маленькие кексы и прочие сладости. А я-то и не додумалась попросить его об этом, и, досадуя на свое тугодумие, лишь покачала головой.

Меня пленил вид жующих детей. Я засмотрелась на темноволосого мальчишку лет восьми или чуть старше, с восторгом поглощавшего ватрушку*** — он весь измазался в глазури, включая кончик носа. Я чуть не расплакалась от нежданного-негаданного прилива чувств —, а все потому, что дети были в таком восторге от нашей выпечки. Вернувшись на кухню и прихватив там полотенце, я вытерла мальчишке перепачканный нос. Он поначалу так и застыл, когда я неожиданно коснулась его лица, но потом, поняв, что я делаю, одарил меня широкой улыбкой. Я улыбнулась ему в ответ самым краешком губ и ретировалась, не желая, чтобы зола с моей одежды попала на детей или на еду. Но все же успела заметить, как та светловолосая девочка-инвалид смотрит на меня, не отрываясь от бутерброда с сыром. Я не могла вынести этого её пристального взгляда, укрылась в кухне и поспешила вернуться к своему сражению с печной трубой.

***

Из приюта я уходила уже не такой подавленной, как после утренней охоты. С отцовской куртки золу я как-то оттерла, а вот рубашку предстояло как следует постирать, да и самой помыться. Шагая в пекарню, я уже заметила проталины — весна медленно, но верно брала свое. На этих проталинах уже зазеленела первая весенняя травка, а возле кузницы пустились в рост одуванчики. От этого на душе стало теплее, мои несчастья вдруг как-то съежились и поблекли. Сколько бы я ни потеряла, но меня ждали впереди любовь и утешение, целая новая вселенная. Отринув от себя отчаяние, я спешила в пекарню, надеясь перехватить там Пита до того, как он закроет булочную, чтобы потом пойти домой с ним вместе и разделить радость от первых проблесков весны.

Пит уже запер переднюю дверь, так что мне пришлось входить через служебный вход. Он подметал полы, когда я подкралась и обхватила сзади за пояс. Он слегка подскочил от неожиданности и чуть не уронил швабру, а придя в себя погладил меня по руке.

— Ты меня до инфаркта доведешь, — сказал он. Он каждый раз мне говорил в точности это, как по писаному.

— А кто еще можешь к тебе подкрасться и обнять? — бросила и я свою обычную в таких случаях реплику, не тая улыбки. Я сжала его покрепче, прежде чем освободить и, отняв у него щетку, сама взялась подметать.

— Как прошел твой день? — спросил он, стараясь не показывать виду, как он жаждет узнать все подробности нашей встречи с Гейлом.

— Чистила нынче дымоход, — сказала я, демонстрируя свою перепачканную рубашку.

Он сморщил нос при виде налипшей на меня копоти.

— Сэй мне сказала. У тебя множество талантов.

Взяв кухонную тряпку, он принялся протирать стол и прочие поверхности.

— Так значит, все прошло нормально? Охота, я имел ввиду, — сказала он будто ни в чем не бывало.

— Ага. То есть мы с Гейлом… Мы подстрелили аж трех индеек, — я тоже старалась говорить безразлично, но в итоге стала заикаться. — Двух я отнесла в приют, — глаза Пита округлились. Он любил индейку и наверняка уже смекал, как ее приготовить. Сделав глубокий вдох, я перешла к главному.

— Гейл дал мне знать, что если я захочу, если мы захотим, — подчеркнула я со значением, хотя Гейл Пита в данном случае вообще не брал в расчет, — он может добиться возможности пребывания в каком-либо другом Дистрикте, в каком мы захотим.

Пит кивнул.

— А я вообще фигурировал в контексте перемены Дистрикта? — осторожно спросил он.

— Конечно! — воскликнула я так, что это прозвучало фальшиво даже для меня самой.

— До чего же ты паршивая лгунья, — сказал Пит, мотая головой.

Отставив швабру в сторону, я встала прямо перед ним.

— Неужто ты думаешь, я бы решила переехать куда-нибудь без тебя? Ты думаешь, это вообще для меня возможно?

Он криво мне улыбнулся и часто заморгал, явно польщенный, и у меня отлегло от сердца. Даже настроение поднялось. Коснувшись моей щеки, он нежно ее погладил.

— Если тебе и впрямь захочется уехать, я последую за тобой куда угодно.

— Ну, и с чего ты вздумал, что я могла ему сказать что-то другое? — сказала я, вставая в защитную стойку.

— Нет, я так не думаю. Но и ты должна понять, что данная ситуация несколько оскорбительна для меня как для твоего жениха. Он появляется из ниоткуда, как черт из табакерки, как только узнает, что мы обручились, и предлагает тебе переехать в другой Дистрикт, — Пит провел рукой по своей шевелюре. — Он должен был разговаривать об этом с нами обоими. — он высказал это спокойно, но я заметила искорки гнева в его взгляде.

— Просто Гейл всегда такой.Вряд ли он намеренно пытался тебя оскорбить, — я замела мусор с пола и отправила его в помойное ведро. — Давай больше не будем из-за этого дергаться, ладно? — и обвила руками его шею. — Запечем индейку и в выходные пригласим в гости Хеймитча и Эффи, устроим пиршество. А из того, что потом останется, сделаешь пирожки с мясом. — я улыбалась, подумав об этом. Мне так нравилось смотреть как Пит делает начинку, замешивает тесто, какой аромат стоит по всему дому, когда он печет, как он наполняет наш дом теплом и уютом. Я так устала от подозрительности, царившей между нами в последние недели, так хотела вернуться к прежней простоте наших мирных отношений. — Что ты об этом думаешь? — спросила я.