Good Again

***

Чуть позже объявился Хеймитч, явно только из душа и одетый вполне прилично: в зауженные штаны, свитер с высоким горлом*** и даже отчего-то не изгаженный ещё пиджак. Открывший ему дверь Пит явно был изумлен, увидав нашего ментора в таком невероятно для него цивильном виде.

— Куда собрался? — спросил он настороженно.

— Да в Капитолий вот намылился, — протяжно ответил Хеймитч.

— Что? — Питу явно оказался не в своей тарелке. — И зачем это тебе в Капитолий…? — и тут до него дошло, и он перевел взгляд с Хеймитча на меня. — Это ведь твоя идея, не так ли, Китнисс? Вы снова за старое: сговариваетесь у меня за спиной? — глаза Пита гневно засверкали.
– Нет, ты со мной не едешь. Не хочу, чтобы Китнисс оставалась тут одна.

— Я не одна, Пит. У меня есть Сэй и Эффи, и я вполне могу сама о себе позаботиться, — парировала я, тоже закипая от гнева при мысли, что он считает меня до такой степени беспомощной.

– Нет! — он резко повысил голос. — Не делай этого. Китнисс, да у меня ум за разум зайдет, если я все время буду о тебе тревожиться!

— А мне что прикажешь — сидеть и думать как ты там один в Капитолии? — я тоже уже орала и была готова съехать в катушек.

Хеймитч посмотрел на нас и отстраненно произнес куда-то вверх, как будто обращаясь к невидимому мудрому слушателю:

— И как я умудрился влипнуть в эту вечную драму? Слушай, малыш, я в кои то веки принял ванну и отказался от дневного сна, так что никуда ты теперь от меня не денешься. Захлопни варежку и бери давай уже свои манатки, а то на поезд опоздаем.

Пит снова принялся протестовать, но на сей раз я была уже более настойчива. Впервые с прошлой ночи я сама приблизилась к нему и обняла. Все его тело было твердым как сталь, так он был напряжен, но от моего прикосновения он смягчился, вся скованность прошла.

— Китнисс, — простонал он мне в волосы, и его тело сотряслось от сдерживаемых эмоций.

Я упивалась ощущением его близости, мощным стуком его сердца, который эхом отдавался в моем теле. Что бы между нами ни произошло, но я была не в силах не отреагировать всем своим существом на этот мерный звук, который означал для меня все хорошее и дорогое, что было у меня в этом мире.

— Пожалуйста, не спорь со мной об этом, — умоляла я.

И я почувствовала, как он глубоко вздохнул, уступая.

— Ладно, — он отстранился и взглянул на меня. — Я никогда не хотел ничего этого****…

— Хватит. Я знаю. Просто поправляйся. Я никуда отсюда не собираюсь, — и я грустно ему улыбнулась.

— Не знаю, смогу ли я когда-либо заснуть без тебя, — он пробежался пальцами по моей косе, поглаживая каждый ее выступ, пока не добрался до спутанного хвостика на конце.

— Думаю, мы отоспимся, когда ты вернешься, — пошутила я.

— Ты так уверена, что я поправлюсь, — произнес он недоверчиво.

— У меня нет выбора. Не хочу рассматривать другие варианты, — прошептала я и положила голову ему на грудь. Мы так и стояли прижавшись друг к другу, пока Хеймитч не объявил, что пора на станцию

***

Я полагала, что буду не в силах вынести эти проводы на станции, но я как-то справилась. Он попрощался с совершенно безутешной Эффи, которая, разглядев мое прикрытое кепкой лицо, разразилась бурным потоком слез, который она пыталась скрыть, пряча свое опрокинутое лицо за страницами блокнота. На платформе была заметно больше народу чем обычно, и в отдалении я заметила даже мэра. Когда прибыл поезд, он сказал несколько слов кондуктору, после чего вещи Пита и Хеймитча были немедленно погружены в состав проводником, который вскоре вернулся и безмолвно стоял, явно ожидая пока эти двое сядут в поезд — видимо, его попросили всячески помогать им в пути. Пожав им руки, он проводил их до вагона, и направился еще кому-то из отъезжающих. Я обернулась к Хеймитчу, который стоял рядом со мной и Питом, чтобы обнять его и прошептать ему украдкой на ухо «Спасибо». Он же, отстранившись, мягко похлопал меня по затылку и молча поднялся в вагон.

Я стояла в оцепенении, не отрывая глаз от Пита, который так же в точности смотрел на меня. Пыталась вернуть на лицо улыбку, но вышла, видно, скорее гримаса, а мои пальцы рассеянно теребили, разглаживали его рубашку. Подходящих слов у меня на нашлось, и я просто впитывала в себя его образ, запоминала его черты, чтобы воскрешать в памяти долгими одинокими ночами, которые ожидали меня впереди. Ночи, когда я буду биться в агонии из-за его отсутствия.

Из транса меня вывел только звонок, оповещавший о том, что поезд скоро отправляется. Я чувствовала, как меня переполняет паника — наверняка она плескалась в моих круглых, как плошки глазах — и как реальность обрушивается на меня как цунами. Я невольно схватилась за Пита, тут же смяв его рубашку там, где я ее только что разглаживала. Но это было уже совершенно неважно, а я просто пыталась выдавить из себя нечто значимое и при этом разборчивое, чтобы сказать ему на прощание, какие-то заветные слова, которые он смог бы лелеять так же, как я лелеяла его жемчужину, украшавшую теперь мой палец. Она всегда напоминала мне о нем, когда его не было рядом. Но я смогла лишь шумно прерывисто вздохнуть.

— Пит… — всхлипнула я, и мои жалкие попытки что-то произнести прервало прикосновение его губ. Я совладала с невольным порывом съежится от страха, и, ответив на его поцелуй, вложила в него все свое отчаяние. Вся моя жизнь была усеяна нашими отчаянными поцелуями — в пещере, на пляже, в Капитолии, в нашей спальне, а теперь вот к ним добавился и этот — горький поцелуй, приправленный соленым вкусом тоски, желания и сердечной боли.

Когда мы оторвались друг от друга, я снова попыталась заговорить, но он лишь покачал головой и улыбнулся, бесконечно печально, понимающе.

— Я знаю, Китнисс. Я тоже это чувствую, — он нежно коснулся губами моего лба, и, более не медля, отвернулся и зашел в поезд. Безмолвно, не шевелясь, я наблюдала за тем, как двери закрываются. Но он все еще был виден там внутри, за стеклом, и его нежный, но и упорный взгляд был прикован ко мне. Не успела я и глазом моргнуть, как поезд унесся прочь, унося его от меня. Глаза я отвела, лишь когда состав превратился в едва различимую точку на горизонте.

__________

*Сладкое безумие — в оригинале песня на испанском. Полный перевод доступен на:Музыкальное видеоv=by2E2m4thNM

**Психбольница — в оригиниле sanitorium («I admitted myself to the sanitorium»), это ныне архаичное слово, несмотря на то, что звучит схоже со знакомым нам словом «санаторий», различается с ним по значению. В западной практике психбольница выглядит совершенно по-другому, заметно отличаясь от отечественных аналогов. Больные там не сидят взаперти по палатам, получая принудительное лечение, а гуляют по закрытой территории, работают в группах, проходят индивидуальные консультации с психотерапевтом, занимаются творчеством и т.д. Прежде в специализированных заведениях с таким же названием лечили также больных туберкулезом и другими хроническими болезнями. Подробнее на: https://en.wikipedia.org/wiki/Sanatorium

***Свитер с высоким горлом — в оригинале turtleneck, букв. «черепашья шея». Москвич перевел бы как водолазка. Мы, питерцы, зовем его бадлон: ) Но мне кажется — это все-таки скорее свитер толстой вязки, ведь все-таки у них там пока еще зима. Вроде этих http://melonlyrics.blogspot.ru/2011/05/lonely-island-turtleneck-chain-feat.html

**** «I never wanted any of this…» — классическая фраза everlark. Правда, в «Сойке-Пересмешнице» ее в оригинале произносит Китнисс (в моем вольном переводе, ибо точно й цитаты я не нашла): «Я никогда не хотела ничего этого. Не собиралась участвовать в Играх. Я лишь хотела защитить сестру и сохранить Питу жизнь». В фильме она говорит это Сноу.кстати, в этом фрагменте таких скрытых цитат из первоисточника — еще несколько.