Город из воды и песка
Шрифт:
— Волосы зелёные. Цвета газонной травы от Мосзеленхоза…
— О-о-о, перестань! — взмолился Саша. — Зачем ты?.. Чёрт, всё портишь!
— Ладно, прости. Обычные волосы. Тёмно-русый блондин.
— М-м-м… Высокий?
— Среднего роста. Не маленький, в принципе.
— И там? Там тоже не маленький? Там большой.
— Крупный… Природа, так скажем, не обделила, Сань. Тебе бы понравилось. Инфа сотка.
— Мне уже нравится. — Голос становился податливым, ещё более глубоким и низким.
— Ох, твой голос… Мать твою! Да ты меня
— Голосом, языком, пальцами — по-всякому, как ты захочешь… Только скажи…
— Подожди… я… сейчас на громкую включу. Так неудобно.
— У тебя уже стоит?
— Вовсю, Сань. А у тебя?
— Как скала. Можно я тебя раздену?
— Я ещё даже… О-ох, бля! Голос этот твой… — застонал Никита. Так было хорошо, что он надавил на головку члена и потом зажал её пальцами, чтобы поумерить пыл. — Веришь, я сегодня даже рабочую не переодевал. Такой был заёбанный.
— Был? И скоро будешь ещё. В прямом смысле этого слова, — прошептал с придыханием, бархатно, Саня. — Значит, ты ещё в офисном дресс-коде?
— Угум. Без штанов только. Штаны всё-таки жалко. Рубашки — хер с ними.
— Рубашки нам тоже не понадобятся. Носки — долой. Трусы. Какие на тебе?
— Брифы. Уже так тесно. Пиздец, Сань. Сними их… пожалуйста.
— Хочешь, стащу зубами?
— Зубами, пальцами — как угодно. Стащи их.
— Ладно. Мне сначала хочется потереться щекой о твой член. Он такой охуенно упругий. Головка крупная. Губами чувствую через ткань.
— Саня… Возьми его в рот…
— Сейчас… Потерпи немного. Стащу твои брифы зубами и пальцами. Чтобы наверняка… Сокровище, а не член, Ни-ки-та! Большой. Шикарный. Как он стоит, только глянь!
— Возьми в рот, Санечка, — уже не простонал, — фактически заныл Войнов.
— Скажи ещё… Попроси.
Войнов услышал, как Саша зашёлся стоном. Дыхание стало сбивчивым, сложным.
— Тебе хорошо? Сань?
— Да. Супер. Очень… Давай же, попроси меня отсосать. Скажи ещё.
— Я так хочу трахнуть твой рот. И потом спустить в него. Чтобы ты проглотил.
— А-ах… Хочешь постучать мне по губам?
— Ужасно хочу.
— М-м-м… Я взял. Сначала за щеку. Мне нравится, когда щека оттопыривается… Какой он классный, Ни-ки-та! Вкусный. Большой и вкусный. Буду сосать его, как леденец… Ка-айф! А потом возьму в горло… Ты можешь направлять меня. Держать голову. Хочешь?
— Глубже, Санечка… Глубже…
— Так хорошо?
— Очешуительно! Погладь меня там… Мошонку и яйца.
— Я лучше возьму в рот. Поласкаю языком. Каждое яичко по очереди… И выпущу их с чпокающим звуком.
— С чертовски неприличным, Саня, — простонал, выгнувшись, вскинув бёдра, Войнов.
— А потом я опять обхвачу твой ствол губами. Сомкнусь так плотно, что тебе захочется орать от удовольствия.
— Ох, чёрт… Какой ты… Тебе только эротические книжки начитывать…
— Откуда ты знаешь, что я не начитываю? — вздохнул Саша.
— У тебя бы получилось… Оч-чень здорово,
Саш, выходило бы.— Теперь я хочу целовать твой живот. Целовать его, мять и гладить… Ты слишком напряжённый. Расслабься немного. Тебе хочется прям щас кончить? Не надо… Потом я сделаю тебе хорошо.
— Твой голос — это что-то с чем-то… Ладно, терзай мой сикс-пэк. Разрешаю. Только ствол сожми пальцами. Не оставляй его.
— Сикс-пэк? — Саша повторил с придыханием, глухо. — У тебя правда сикс-пэк? Как на картинке?
— Картинки бывают разные, Санечка. Но я занимался тяжёлой атлетикой раньше. У меня неплохой живот. Придётся тебе поверить. Я же говорил тебе — давай включу камеру, а ты…
— А… а-а-хм. Ник… Никит… — Саша застонал как-то заглушённо, рвано и ненадолго пропал.
Динамик молчал. Секунд семь или восемь.
— Сань, ты уже? — осмелился спросить Войнов. — Так быстро, котёнок?
Откуда выпрыгнул этот «котёнок»? Сорвалось с языка. Само по себе. Войнов не называл так любовников. Ему это казалось уж как-то слишком… слюняво, что ли. Или нежно слишком. Но тут, когда он понял, что Саня кончил, — накатило и захотелось слюнявостей-нежностей.
— Спасибо, Никит, — ожил динамик ещё через несколько секунд.
— Хотел бы я тебя видеть… — с сожалением протянул Войнов.
Он всё-таки ждал и в душе надеялся, что Саша скажет что-то вроде «может быть, когда-нибудь» или «я подумаю над этим». Наверное, что-то подобное хочется ответить любому нормальному человеку, с которым только что неплохо кончил. Пусть и виртуально. Войнову определенно казалось, что как-то так и стоит ответить. Но Саша промолчал. Засада.
— Скажи что-нибудь, — попросил Войнов. — Я тоже хочу небо в алмазах, Сань.
— Что-нибудь, — улыбнулся Саша. Войнов был уверен — улыбнулся так по-подлянски, засранец.
— С-сука ты, Саня… Натуральная. У тебя же голос — твой козырь.
— Прости, — почти сразу повинился Саша. — Из меня, бывает, вот
лезет такое, гадство.
— Кончил сам, помоги другому. Опиши мне себя. Я про тебя так ничего и не знаю, — взмолился Войнов.
— Ничего во мне нет такого. Каким ты меня видишь?
— Худощавым. Темноволосым. У тебя тёмные волосы?
— Для тебя — тёмные.
— И карие глаза? С длинными ресницами?
— Как у Бэмби. Хлоп-хлоп.
— Короткие волосы. Совсем короткие. Почти под машинку.
— Если тебе так нравится, — вкрадчиво отзывался-соглашался Саша, и Войнов понимал, что млеет от какого-то своего собственного, созданного образа, от голоса, от того, что Саша ему не перечит.
— У тебя длинный член. Чуть загнутый влево. Не толстый.
— Пусть будет длинный и загнутый. И родимое пятно на лобке, маленькое, под волосами, треугольником.
— Санечка… Чёрт тебя раздери!.. И пальцы у тебя длинные. Ты в музыкалку ходил.
— На фоно.
— На гитару, Саня. Гитару.