Город Мёртвых
Шрифт:
– Том, дай мне автомат! – крикнула я своему спутнику, смотря, как вожак, слегка пошатываясь, но всё же встаёт на все четыре лапы.
Быстро смекнув, что оружия мне так и не предоставят, я сняла с себя куртку и выставила её перед собой, почувствовав укол страха перед тем, что собиралась сделать. Но решение нужно было принимать, иначе стало бы уже слишком поздно. Перехватив рукава, я резко накинула куртку прямо на голову псу и закрутила её вокруг мощной шеи, вцепившись в остатки ошейника. Пёс возмущённо дёрнулся и замотал головой, стараясь её скинуть. Пришлось забраться на него верхом
Краем уха я услышала жалобный визг – кажется, Тому всё-таки удалось избавиться от вцепившейся в его ногу собаки. Тело подо мой медленно, но слабло. В какой-то момент мне даже стало жалко это несчастное животное, но я не могла позволить себе ослабить свою хватку.
– Тише, тише… Ещё чуть-чуть, – шептала я на русском словно в каком-то бреду. – Прости меня, я не хотела…
Когда я вынырнула из забытья, прошло не так уж и много времени, а мне казалось, что я отсутствовала целую вечность.
– Ты как? – осведомился беспокойный мужской голос прямо у меня над ухом.
Я услышала, но мне он показался каким-то призрачным и глухим. Англичанин осторожно отцепил мои руки с побелевшими костяшками от куртки и потянул меня вверх. Всё ещё тёплое, мягкое тело собаки качнулось подо мной, когда я пыталась встать, голова пса, обмотанная курткой, упала на землю.
Медленно переведя взгляд от мёртвой собаки на лицо своего спутника, я не почувствовала ничего кроме слабости и странной дрожи в ногах.
– Выстрели в воздух, – попросила я шёпотом. – Остальные испугаются выстрела и разбегутся.
Том вдруг посмотрел на меня недоумённо и совершенно растерянно:
– Ты что? Тин… ты плачешь?
– Да выстрели ты уже наконец, идиот!
Глава 13. Признание
Совершенно перестав верить в благоразумность Тома, я, не дожидаясь у моря погоды, вырвала у него из рук автомат и выпустила очередь над головами псов. Собаки если до сих пор и щетинились в нашу сторону, то тут сразу же растеряли всю свою агрессивность и, поджав хвосты, поспешили ретироваться.
– Вот так, – сухо высказала я, перебрасывая оружие через плечо. – Неужели так трудно было сообразить?
Англичанин, сожалея о допущенной в очередной раз оплошности, поджав губы молча хлопнул себя по бокам, не находя слов для оправдания. Я шумно шмыгнула носом, утерев глаза тыльной стороной ладони, в нерешительности потянулась к трупу собаки, но в последний момент передумала. Придётся найти другую куртку, очень уж не хотелось теперь носить это. В душе у меня бушевала настоящая война, чувства мои были противоречивы. С одной стороны – я должна была убить пса, чтобы спастись самой, а с другой – я несправедливо отняла его жизнь. Звучит смешно, не правда ли?
– Странно видеть, как ты оплакиваешь собаку, – вдруг заметил мой спутник тихо.
– Она ведь не была ходячим трупом, – как можно спокойнее пояснила я, оборачиваясь на него. – Она была живой. Я могу убить зомби, потому что не считаю его живым, но
убить животное… это совсем другое.– Не согласен…
– Господи, да насрать мне, что ты не согласен! – в сердцах выразилась я, бросая последний взгляд на мёртвую собаку и направляясь к машине. – Это всего лишь моё мнение. Я не заставляю тебя думать так же.
Издалека раздался глуховатый нестройный лай – то ли стая устроила грызню, то ли обнаружила новую цель – гадать мне не хотелось. Но убираться отсюда восвояси определённо стоило.
– Но я с тебя теперь три шкуры спущу, пока ты не научишься стрелять, – добавила я зло, немного подумав. – Как бы твоё замешательство дорого нам не обошлось в следующий раз…
Мужчина молча шагал позади меня, раздражающе шаркая ногами.
– Почему молчишь? – несколько удивилась я его смирению и полному отсутствию реакции на мои слова.
Даже пришлось обернуться, чтобы лишний раз проверить, а точно ли это он идёт следом. Томас выглядел очень угрюмо и обеспокоено, шёл он не твёрдо, постоянно подваливаясь в правую сторону.
– Почему хромаешь? – немного припозднилась я с вопросом, уже вовсю изучая округляющимися от удивления глазами пропитанную кровью штанину.
– Ничего, – угрюмо отмахнулся англичанин.
– О, боже! – испугалась я. – Почему ты не сказал мне сразу?!
– Не хотел тебя беспокоить, – холодно процедил он в ответ.
– Да, спасибо, теперь я спокойна!
– Ничего страшного…
– Я вижу!
– Может, хватит на меня орать? Я не виноват в произошедшем, – кажется, терпение моего спутника на сегодня всё же закончилось. – Хватит на мне срываться!
Как бы то ни было неприятно признавать, но где-то в глубине души я понимала, что он прав. Только вот понять бы из-за чего конкретно я вымещаю свою злобу на единственном живом человеке… Слишком уж много поводов.
Вытащив из машины рюкзак и небрежно потрепав за загривок невинно скулившую Шекки, я хлопнула дверью:
– Идём.
Давно уже утратив веру в логичность моих поступков, Том лишь беспомощно развёл руками, словно предлагая делать с ним всё, что я пожелаю, и горько усмехнулся:
– Что на этот раз?
– Знаешь, мне определённо нравится, когда ты такой сговорчивый, – не удержалась я от откровенной издёвки, держа курс в исследованный мною ранее дом. – Я надеюсь, ты продолжишь в том же духе.
– Иногда я тебя ненавижу, – тихо, но чётко донеслось мне в след.
Невольно сморгнув, я почувствовала, словно огромная игла пронзает меня насквозь, как чёртову бабочку, но каким-то образом умудрилась удержаться от ответного высказывания. Даже не сбившись с шага, я притворилась, что ничего не слышала.
– Идём, – сухо повторила я.
Была причина, почему я вновь привела его сюда – я просто не хотела вновь привлекать внимание, кого бы то ни было, занимаясь обработкой раны прямо посреди дороги. А обработать стоило.
– Сядь, – указала я ему на лестницу. – Если сможешь, закатай штанину, если нет – просто рви. Я сейчас.
Дойдя до бани, я вернулась с куском хозяйственного мыла и молча осмотрела рану. Не знаю, как такая шавка умудрилась оставить такие глубокие укусы, но постаралась она на славу.