Горячий камень (худ. М. Горняк)

— Что это было? — выдохнул я.

Григорий опустил винтовку, проговорив:

— Деревенские заплатили дань.

— Кому? — опять спросил я.

— Им, синемордым. Ты же сам видел, чего же спрашиваешь? — недовольно сказал мой командир.

— Я просто не понимаю: кто они и откуда? — объяснил я свой интерес.

— Не знаю. Но местные их боятся, именуют синелицыми находниками. И, судя по всему, не зря опасаются, раз предпочитают заплатить дань, а не драться с ними, — проговорил Григорий.

— А отчего у них такие синие рожи, как думаешь? — продолжал я расспрашивать.

И Григорий опять ответил:

— Не знаю. Но, я думаю, что это у них может быть боевая раскраска на лицах. Чтобы узнать точно, надо хоть одного захватить в плен. А пойди их поймай! Вон, как они ловко между деревьями перепрыгивают!

Местные уставились на нас. И мы прекратили разговор, уставившись на них. Тишина после ухода синелицых казалась звенящей, будто все деревенские сжались от невысказанного ужаса. Я стоял у частокола, глядя на опустевшую лесную опушку, где еще минуту назад толпились эти непонятные синелицые. Я смотрел на то место, где лежали мешки перед их вождем до того, как их забрали его люди. Там трава выглядела сильно примятой. И я снова спросил Григория, на этот раз почти шепотом:

— А что было внутри мешков?

Он ответил:

— Зерно и мясо. То, что деревенские обещали нам на обмен, они отдали синемордым. Старейшина сказал мне, что, если не отдать добровольно, то эти синие морды возьмут все сами, разграбив деревню. И тогда они разгневаются и не остановятся, пока не вырежут всех крестьян.

Я посмотрел на деревенских. Женщины плакали, прижимая к себе детей. Мужчины стояли с опущенными головами, сжав кулаки. Ясно, что никто из них не радовался тому, что чужаки отобрали изрядную часть урожая. И мы им, получается, никак не помогли. Но, я прекрасно понимал, что одна винтовка с пятью патронами — это не такое оружие, с которым можно противостоять десяткам свирепых чужаков с топорами, стрелами, копьями и даже с мечами. Потому Григорий и не рискнул стрелять.

— Что-то они не выглядят довольными. Все-таки дань благополучно заплатили и живы остались. У них здесь так всегда? — продолжал я мучить вопросами своего напарника, разглядывая деревенских.

Тем не менее, он ответил:

— Как я понял из разговоров, чужаки появляются тут иногда, чтобы с деревни дань получить. Но, в последнее время они стали наведываться все чаще. А те деревни, где дань платить не хотят, синемордые беспощадно вырезают. Так говорят деревенские. Впрочем, все это не наша с тобой забота. Пусть начальство разбирается. Наше дело маленькое, — доложить по команде все то, чему мы стали свидетелями. Так что пошли отсюда, Леша.

И мы пошли. А когда мы вернулись в крепость, было уже темно. Григорий доложил начальству в караульной будке, где горела желтым светом одинокая электрическая лампочка, а я отправился к бараку, чтобы улечься спать на своей убогой койке. Мои новые друзья Лена и Сергей сидели при лунном свете на скамейке перед общагой и обнимались.

— Темнота — друг молодежи! — подначил я парочку.

— Ну что, дружинник, как первое дежурство? — усмехнулся Сергей, проигнорировав мою подколку.

Я присел на лавку с ним рядом, чувствуя, как дрожь наконец-то отпускает.

— Вы знаете, кто такие синелицые или синемордые?

Они переглянулись.

— Ты их видел, Леша? — тихо спросила Лена, отстранившись от своего ухажера.

Я кивнул. А Лена удивилась:

— И что, они… настоящие? Я думала, что это все байки…

— Очень даже настоящие, — пробормотал я.

— И кто же они? Люди, хотя бы? — заинтересовалась Лена.

— Не знаю. На вид не совсем на людей похожи. У всех морды синие, как у покойников, — сказал я.

— Тогда кто они? — Лена посмотрела на меня испуганно.

— Я вообще пока не понимаю, как тут устроена местная жизнь. Ясно только, что синелицые, — это тоже ее часть, — ответил я.

Лена замерла и пробормотала:

— Ты хочешь сказать, что мы не просто в прошлом, где идет война с немцами?

— Вот именно. Мы в чем-то другом, еще более непонятном, — сказал Сергей. — И если синелицые пришли за данью…

— Значит, скоро они придут за чем-то еще. Например, за нашими головами! — закончила Лена.

Сергей вздохнул, поделившись информацией:

— Я, когда только в дружинники вступил, так нам начальство из НКВД инструктаж проводило, что эти с синими рожами устраивают набеги на кривичей, поскольку имеют какое-то отношение не то к варягам, не то к викингам. Местные средневековые пираты в боевой раскраске, короче говоря. Но, мне самому их видеть не доводилось. А тебе, Леха, здорово повезло уже на первом дежурстве.

Следующий день принес другие сюрпризы. Уже с утра, продолжив знакомство с установкой и с новыми коллегами, я получил первое рабочее задание обеспечить переход очередной группы беженцев в каверну из внешнего мира, где продолжалась война с Германией. Эту акцию уже подготовили партизаны, и нам вместе с инженером Штерном предстояло осуществить техническое сопровождение перехода. Иными словами, мы должны были открыть портал аппаратными средствами, как сказал Штерн.

Для этого требовалось перевезти пробойник в нужное место, где предполагался новый пробой, и настроить его. И потому мы с инженером и с Антоном выехали с самого утра в ту сторону, где этот пробойник находился, когда меня сюда притащили с помощью молнии. Нашим научным транспортом оказалась старинная, на мой взгляд, полуторка. Но, здесь она считалась вполне современной автотехникой. Да и мне постепенно все это уже не резало глаза так, как сразу после попадания, поскольку я все больше привыкал к обстановке.

Вот только, мне в кабине не хватило места и пришлось ехать в кузове. Впрочем, Антон тоже ехал со мной, сидя, как и я, на каких-то длинных ящиках, словно на лавках. А в кабине рядом с водителем разместился сам Штерн. Водителем был хмурый парень в кожанке. Но, я сразу узнал его, ведь это он сопровождал меня вчера в партком. Звали его, как выяснилось, Олег Самойленко. И работал он водителем еще до войны.

Когда мы приехали на место, я снова увидел тех же военных с автоматами, которые принимали меня, когда явился к ним вместе с Виктором после удара молнии. Они охраняли пробойник, который стоял на прежнем месте, напоминая огромную радиолампу, поставленную на штатив. Впрочем, сам Виктор тоже был здесь.

Увидев меня, спецназовец сразу подошел и спросил:

— Ну как, парень, освоился уже?

— Осваиваюсь, — кивнул я.

— Быстро ты, как я посмотрю. Уже и к делу тебя пристроили. Да еще и в научный коллектив попал. А меня тут целую неделю мурыжили в НКВД, когда провалился сюда. Не сразу доверять начали. Тогда только я вернулся в родной Псков из командировки на Вторую чеченскую и за грибами пошел, как молнией меня шибануло и сюда зашвырнуло… — сказал мой спаситель.

Тот момент, когда Виктор застрелил эсэсовского офицера, снова встал перед моими глазами. Такое вряд ли можно забыть. Потому я сказал, протянув руку: