Господин метелей

Всё во мне противилось этому, но доказывать что-то призраку я посчитала столь же безумным, как пытаться овладеть снежной магией втайне от Близара. Книги на его столе манили меня, но я никогда не осмеливалась даже приоткрыть их, помня о запрете.

Постепенно я привыкла, и замок больше не казался мне мрачным и страшным. Лучшее средство от страха — скука, а я именно скучала — от однообразных дней, от невозможности выйти на свежий воздух. Я скучала в своей тюрьме, с завистью глядя в окна — там была зима, там близились праздники, но Близар запретил даже письмо домой. Сначала я ждала, что вот сейчас появятся слуги короля и потребуют от колдуна моей свободы — по папиной жалобе. Но король не торопился меня спасать, и оставалось лишь надеяться, что отец пребывает в добром здравии, обманутый словами мачехи, что я отправилась погостить куда-нибудь к дядюшке Перегрину или тетушке Примуле.

Были еще и мысли о Роланде, но от него я не ждала помощи. Все чаще я думала, что Близар оказался прав — жених просто отказался от меня. В угоду матери, по иным ли причинам — но в то, что Роланд появится из заснеженных далей на белом коне и заявит на меня свои права, верилось еще меньше, чем в добрые намерения мачехи. Надежда была, но какая-то совсем уж маленькая, хиленькая надежда. А возможно и глупая.

Чтобы не потерять счет дням, я стала вести календарь. Бумаги и перьев в моей комнате не было, брать их со стола колдуна я побоялась, поэтому просто ставила зарубки на косяке — по одной каждый день. Их было уже восемнадцать, приближался сочельник, который означал мою свободу.

В тот вечер мы с духами опять сидели в кухне. Сияваршан и Велюто дурачились, стараясь меня развлечь. Аустерия любовалась новой прической, которую я сделала, заплетя пряди особым приемом — объемной косой. Фаларис дремал, поклевывая носом, и на него никто не обращал внимания.

Велюто опять стал котом, я привязала тряпочку к веревке и потянула ее по полу. Белый кот подпрыгнул на три фута вверх и бросился на тряпочку, кровожадно урча.

Это было так смешно, что призраки задыхались от хохота. Что касается меня, я почувствовала себя ребенком, прыгая по кухне и выдергивая приманку из-под самого носа Велюто.

— Шустрее, Бефаночка! — вопил Сияваршан, когда я делала вид, что замешкалась, и Велюто почти касался когтями тряпки.

Мы так расшумелись, что разбудили старика Нордевиля. Он поднял голову и некоторое время смотрел на нас с благосклонной улыбкой, а потом поправил очки и сказал:

— Как она похожа на Стефанию…

До меня не сразу дошел смысл сказанного, и мы с Велюто успели обежать стол, а вот Сияваршан и Аустерия замялись и переглянулись так быстро, что это само по себе наводило на подозрения.

— Что, господин Нордевилль? — спросила я, останавливаясь.

Велюто, воспользовавшись этим, сразу вцепился в тряпочку, но я уже бросила веревку и подошла к духу-старику.

— Вы сказали — похожа не Стефанию? Это вы про мою мать?

— Да, — благожелательно сказал Нордевилль, разглядывая меня поверх очков. — Только как ты успела вырасти? Ведь еще позавчера была такой крошкой?

— Старик спятил, — объявил Сияваршан и выскочил из-за моего плеча, как белая тень. — Эй, Фаларис! — громко сказал он в лицо Нордевиллю. — Ты спятил! Прошло пятнадцать лет, как ты видел Бефаночку!

— Пятнадцать? — дух хихикнул. — Вот как? А я и не заметил.

— Иди-ка ты в подвал, там тебе самое место — среди старого барахла, — сказал Сияваршан и обернулся ко мне с улыбкой. — Не слушай его. Только все веселье испортил, — черты его лица вдруг изменились, и передо мной оказался… колдун Близар.

Я открыла от удивления рот — настолько впечатлющим оказалось сходство. Правда, этот Близар был белым и полупрозрачным, но так же надменно хмурился, как настоящий, и также гордо прошел мимо меня и уселся на скамейку, высокомерно вскинув голову.

Скрестив на груди руки, Сияваршан приказал:

— Взбей перину, Антонелли! Да помягче!

Голос у него был совсем не похож на голос Близара, но в остальном сходство было невероятное. Аустерия засмеялась, Фаларис захихикал, а Велюто оборотился роем снежных пчел и закружился вокруг головы призрачного Близара. Тот принялся отмахиваться, пытаясь разогнать рой.

Это было смешно, и я сразу приняла правила игры. Поклонившись призрачному колдуну, я чинно сказала:

— Сию секунду, господин граф! Я очень быстро, господин граф! Только не смотрите так строго!

— Это мой замок, и я буду смотреть на тебя так, как пожелаю! — заявил Сияваршан.

— Только глазки не сломайте, — посоветовала я ему.

Мы так расшумелись, потешаясь над хозяином замка, что совершенно позабыли об осторожности. В какой-то момент я оглянулась и увидела настоящего колдуна — он приоткрыл двери кухни и наблюдал за нами. И лицо у него было вовсе не радостным.

Я замолчала на полуслове, а за мной затихли и прекратили смеяться духи. Сияваршан тут же стал самим собой, Аустерия со свистом втянулась в воздуховод, а Велюто юркнул за шкаф. Один Фаларис продолжал сидеть в углу, наблюдая за происходящим поверх очков.

Последовала долгая пауза, во время которой колдун оглядел кухню и задержал взгляд на мне.

— Забавляетесь? — спросил Близар.

Спросил, вроде бы, у всех, но мне показалось, что только у меня.

Я перепугалась до дрожи в коленях, но колдун не спешил наказывать, и мне вдруг подумалось, что он не столько рассержен, сколько опечален. Мне стало стыдно, хотя ничего предосудительного мы с духами не делали. С каких это пор смех считается чем-то плохим?

Но внутренний голос тут же добавил: но смех за чьей-то спиной никогда не был чем-то хорошим.

— Мы не хотели ничего дурного, — сказала я, стараясь держаться без смущения. — Это была шутка…

— Я так и понял, — сказал он и ушел.

В коридоре затихли его шаги, и Аустерия опасливо высунула голову, а потом появилась вся. Велюто шуршал за шкафом, но появляться не спешил. Один только Сияваршан засмеялся, только смех его прозвучал тихо и несмело.

— По-моему, он обиделся, — сказала я, чувствуя, что веселье пропало разом и надолго.

— Ну… — промычал Сияваршан.

— Нехорошо получилось, — я закусила губу, пристукивая каблуком. — Может, нам пойти извиниться?

— Вот этого точно делать не надо, — быстро сказал Сияваршан, и Аустерия согласно закивала. — Ничего с ним не сделается, у колдунов шкура крепкая. А вот ты, Бефаночка, не хочешь принять ванну?

Ванну? До сих пор я мылась в тазу, грея воду на волшебной печи, но даже не подозревала, что в замке есть ванная комната.

— Есть и пречудесная, — заверил меня Сияваршан. — Второй этаж, десятая дверь по правую сторону. — Хочешь, провожу?

Я не смогла бороться с подобным искушением, и когда часы пробили восемь часов, отправилась на второй этаж в сопровождении Велюто и Сияваршана.