Гость из будущего. Том 3

— Здорово, хы-хы, — обрадовалась Вертинская.

И вдруг в зале раздались оглушительные аплодисменты. Нонна к этому моменту закончила свою красивейшую композицию и мы, не сговариваясь, выглянули из-за ширмы. Товарищ Толстиков, его заместители и подчинённые, а так же их жёны и дети аплодировали стоя. Кстати, именно супруге первого секретаря мы и были обязаны этим внеплановым концертом. Какая-то её родственница оказалась на нашем представлении в Сестрорецке и похвасталась в телефонном разговоре. А дальше всё пошло по цепочке: жена сказала мужу, муж заму, зам позвонил Илье Киселёву. И вот мы в «Смольном» слушаем, как аплодирует высокопоставленная благодарная публика.

* * *

— А я всё думаю, отчего это к вам на дачу все так стремятся попасть? — мило улыбаясь, произнесла Людмила Савельева, когда после концерта для нас в одном из кабинетов «Смольного» устроили небольшой фуршет. — Оказывается, у вас там творчество бьёт ключом, хи-хи.

— Так и вы, то есть так и ты приходи, — захохотал Сава Крамаров. — У нас таким красивым девчонкам всегда рады, ха-ха.

— И я ручаюсь, что вас у нас в гостях никто не обидит, — пророкотал Высоцкий.

— Не знаю, может быть, — скромно пробормотала Люда Савельева, которой здоровой актёрской нахрапистости явно не хватало.

«Да, ­– подумал я, попивая минералку, — с таким характером в кислотной актёрской среде не выжить. Сидеть и ждать на берегу, когда тебя заметят талантливые режиссёры, при условии, что вокруг полно красивых и более бойких актрис, не вариант. Неудивительно, что после звёздной роли Наташи Ростовой, у Людмилы так катастрофически мало будет киноролей. Нельзя же быть такой размазней. Нужно не стесняясь чаще мелькать на кинотусовках».

— Отказ не принимается, — улыбнулся я Люде Савельевой. — А будете упорствовать, натравлю на вас Казанову Крамарова и Казанову Высоцкого. И кстати, у нас сегодня намечается большой праздничный вечер. Придёт много кинорежиссёров: Шукшин, Данелия, Эльдар Рязанов и создатель «Девчат» Юра Чулюкин. Владимир Павлович, а вас сегодня на рюмочку чая ждать? — обратился я, к погружённому в свои мысли, Владимиру Басову.

— Ещё не решил, — буркнул он, покосившись на свою молодую супругу Валю Титову. — Уделал ты нас сегодня стариков, нечего сказать. Нам овации, стоя, никто не устраивал. Шустрый ты парень, Феллини. Даже очень.

— Наглец, — подсказал нужное слово Григорий Козинцев. — И за это хулиганство с Гамлетом из искусства нужно выгонять навсегда.

— Да, Гамлет с гитарой — это шалости, — поддакнул Смоктуновский. — Детский сад, хэ-хэ.

Я легонько похлопал Высоцкого по плечу, чтобы тот не взорвался и не наговорил гадостей. Но возразить не успел, так как за нас неожиданно заступился Сергей Бондарчук:

— А мне понравилось, в этом что-то есть, нерв, напор. Кстати, если я к вам сегодня на дачу загляну, примите?

— Будем только рады, — вместо меня хором ответили Нонна Новосядлова и Настя Вертинская.

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и вместе с Ильей Киселёвым вошёл первый секретарь Ленинградского обкома Василий Толстиков. 45-летний, плотный, коренастый как штангист и розовощёкий Василий Сергеевич во всеуслышание громко произнёс:

— Спасибо, товарищи артисты, за прекрасный концерт! Благодарю от себя, от своих подчинённых и членов наших семей.

Затем он захлопал в ладоши и, пройдя по кабинету, каждому члену нашей творческой бригады пожал руку. Чувствовались в товарище Толстикове производственная закалка и независимый, своенравный характер. И если бы его судьба закинула, допустим, в Соединённые штаты, то он бы превратился в примерного и состоятельного капиталиста, владельца сети заправок или сети магазинов. А у нас в Союзе Василий Сергеевич стал примерным строителем социализма и первым человеком в Ленинграде и Ленинградской области. Кстати, именно из-за такого слишком независимого, неспокойного и делового характера Брежнев отправит Толстикова послом в Китай. Терпеть на руководящих постах слишком деловых коммунистов — это не наш метод.

— Итак, Феллини, давай рассказывай, о чём будет продолжение «Тайн следствия»? — спросил меня первый секретарь, отведя в сторону. — Мы уже первую часть несколько раз с коллегами посмотрели.

— Так там же звук черновой, — пролепетал я, не ожидая того, что кто-то втихаря за моей спиной напечатает ещё одну копию.

— Нормальный звук, — хохотнул Толстиков. — Ты рассказывай, что будет дальше.

— Запутанная история, — пробормотал я.

— Ну-ну, — уставился на меня первый секретарь.

«Что ну-ну? — забубнил я про себя. — История запутанная, так как пока не родилась. У меня в сценарии ни конь, ни кобыла, ни даже жеребёнок ещё не валялись. Второй день с Шукшиным „Варраву“ строчим, пишем диалоги, арки героев и сюжетные повороты. Не до сценария покамись».

— Я и говорю, запутанная история, — тяжело вздохнул я и решил врать напропалую. — Двойное убийство. Женщина отравлена, а у мужчины смертельное ножевое ранение в сердце.

— Интересно, — хихикнул Василий Толстиков.

— И всё бы ничего, однако, мужчина являлся криминальным авторитетом и содержал воровскую кассу, так называемый «общак». «Общак» естественно пропал. Поэтому кроме нашей милицейской следственной группы: Ларин, Казанова, Волков и Настя Абдулова, к расследованию приступают со стороны воровского сообщества фарцовщики: Федя Косой и Андрей Крылов по кличке Кот.

«Что я такое несу? Это же бред! — тут же подумалось мне. — А с другой стороны как-нибудь через месяц выкручусь. Главное сейчас простоять и потом продержаться».

— Дааа, — крякнул Толстиков, — а как же Паганини? Паганини-то жив остался?

Я покосился на Высоцкого, который вместе с Крамаровым вовсю заигрывал с Людой Савельевой и был живее всех живых и ляпнул:

— Живой, что с ним, бродягой, будет-то? Пуля прошла навылет и жизненно-важные органы не пострадали. Он тоже приступит к расследованию вместе с фарцовщиками. Ему на суде влепили условку, по просьбе агента КГБ под прикрытием Андрея Крылова. И у Паганини не остаётся другого выбора, чтобы не влиться в эту компанию.

— Вот это хорошо, это правильно, — обрадовался Василий Толстиков и, посмотрев на часы, добавил, — ладно, если что-то нужно обращайся, помогу, чем смогу. А сейчас дела, дела.

— Плёнка нужна американской фирмы «Кодак», — тут же брякнул я. — Чтобы это кино продать за валюту в Европу, Канаду и США. Хватит снимать только для внутреннего потребления. Пора подумать о завоевании международного глобального рынка киноиндустрии.

— Даже так? — удивился Толстиков. — Хотя, почему бы и нет? Ха-ха. Ладно, покумекаю, что можно сделать. А теперь извини, дела.