Гость из будущего. Том 3

Поэтому я удобно расположился на летней веранде, налил кружку растворимого бразильского кофе, выставил на стол печатную машинку и приступил к собственному сценарию. История, которую я в запале рассказал товарищу Толстикову, оказалась не так уж и плоха. Требовалось грамотно обосновать — почему граждане воры обратились за помощью в поиске денежного «общака» к фарцовщикам и наметить несколько подозреваемых. И с первым выходило всё просто: на сходке кто-нибудь из авторитетов должен был предложить для расследования кандидатуру ловкого и разворотливого парня с хорошей репутацией. И им вполне мог стать мой агент КГБ под прикрытием. А вот с отчаянным преступником всё получалось печально. Ибо чтобы убить авторитета и взять «общак» требовались очень серьёзные мотивы, либо глупость, доведённая до крайности.

— Феллини, ты что уснул?! — выкрикнула Фрижета Гургеновна, вбежав на порог дачи. — Я тебе с улицы целую минуту кричу. А ты сидишь, застыл как сфинкс и смотришь в одну точку.

— В своё свободное время имею право, куда хотеть туда и смотреть, — проворчал я.

— Вставай-вставай, собирайся, — затараторила Фрижета, — Гена Шпаликов съел что-то нехорошее и не в состоянии ехать в Выборг. А там группа такая: Люда Савельева, Валя Титова, сестрички Вертинские наши красавицы и Владимир Павлович Басов. Как я могу их одних без крепкой мужской руки отпустить?

«Чёрт! — выругался я про себя. — Только за работу сел, только от Шукшина отвязался. Только мысли умные в голову полезли, вытесняя из мозгов разную глупость. А Генка — предатель, за обедом две чекушки опрокинул под пельмени и компот, и теперь ему очень даже хорошо. Ему теперь Выборг и даром не нужен. И потом Басов — это разве не крепкая мужская рука? Хотя, если в выборгском ДК организуют тёплый приём, то Владимиру Павловичу самому понадобиться крепкая рука и крепкое плечо. Чёрт побери».

— Выручай, Феллини, — взмолилась Фрижета Гургеновна.

— Ну, как же так, у меня ведь тоже работа? — всплеснул я руками. — Хорошо, через две минуты переоденусь в парадный костюм. Подгоняй автобус прямо сюда, раз товарищ Шпаликов съел что-то нехорошее.

Глава 14

После 15-минутного ролика с фрагментами из фильмов Первого всесоюзного кинофестиваля небольшой зал выборгского кинотеатра с одноимённым названием «Выборг» смотрел на нас, своих гостей, с нескрываемым удивлением. Немой вопрос: «кого это к нам привезли?», читался на лицах абсолютно всех местных любителей кино. И это было неудивительно, так как кинокартины с участием Марианны Вертинской, Валентины Титовой и Людмилы Савельевой по разным причинам ещё не вышли в прокат. А режиссёра Владимира Басова, который уже успел снять с десяток полнометражных работ, в лицо знали только знатоки. И для широкой публики Владимир Павлович являлся всего-навсего актёром эпизода из «Я шагаю по Москве». Ещё хуже дело обстояло со мной, режиссёром всего одной короткометражной ленты. И лишь Анастасия Вертинская вызывала восхищение публики, ибо Ассоль из «Алых парусов» и Гуттиэре из «Человека-амфибии» знал в Советском союзе и стар, и млад.

— Давай, молодой, валяй к микрофону, — пихнул меня в бок товарищ Басов, когда мы все вшестером расселись на отдельных стульях, расставленных позади экрана на деревянном помосте сцены.

­– Меня в детстве учили, Владимир Павлович, что старшим надо место уступать, — буркнул я.

— Топай-топай, не в трамвае, — прошипел он и я, тяжело вздохнув и взяв в руки гитару, поплёлся к микрофону.

— Здравствуйте, товарищи, добрый вечер, — сказал я, не зная как правильно назвать жителей Выборга: выборгжане, выборгчане или выборгцы. — Вот сейчас мой коллега по киношному цеху, режиссёр Владимир Басов сказал: «топай, молодой, к микрофону, мы не в трамвае, чтоб старшим место уступать», — ляпнул я, чем вызвал первые улыбки и смех в зале. — И это справедливое замечание. Мы с вами действительно сегодня не в трамвае. Мы с вами на встрече с интересными людьми из мира кино, которых позвольте представить прямо сейчас: начинающая актриса Валентина Титова. Через пару месяцев на экраны выйдет фильм по повести Пушкина «Метель», где Валя сыграла главную роль! — я захлопал в ладоши и зал частично тоже принялся аплодировать.

Далее я представил Марианну Вертинскую, сказав два слова о кинокартине «Мне двадцать лет», которая всё ещё находится в стадии финального монтажа. Потом несколько восторженных эпитетов из моих уст прозвучало о самой масштабной в мире киноэпопеи «Война и мир». И я уверил всех собравшихся, что Людмила Савельева в роли Наташи Ростовой затмит своей игрой английскую актрису бельгийского происхождения Одри Хепбёрн. И чтобы мои уверения стали реальностью, я нагло потребовал шквала оваций, который не заставил себя ждать. Ибо для наших людей победить в заочном споре — это не пустая формальность. Анастасию Вертинскую я представил всего тремя словами: «Несравненная Ассоль и Гуттиэре». И аплодисменты продолжались около двух минут. На закуску я оставил товарища Басова и, перечислив его фильмы, назвал самым плодовитым режиссёром советского союза. В подтверждении чего выдал небольшой стишок, который родился прямо по ходу моего монолога:

— Проще поймать хвост стремительного метеора, чем оторвать от съёмок Басова — режиссёра!

На мой простенький экспромт народ ответил заливистым смехом и громкими аплодисментами. А Владимир Басов глупо улыбался и сидел на стуле с таким лицом, словно проглотил кусок красного перца. «В следующий раз, Владимир Павлович, будешь знать, как допускать меня к микрофону первым», — мстительно подумал я и сделал ещё одно объявление:

— А теперь по заветам всемирно известного комедиографа Чарли Чаплина, который любил повторять, что в кино должно быть больше музыки и меньше слов, песня из короткометражки «Так не бывает»!

И прежде чем ударить по струнам я дважды прокашлялся и, дождавшись от десятка человек, до которых дошла шутка юмора, нескольких громких хохотков, заиграл песню «Как провожают пароходы».

* * *

— Давно так не смеялась, — призналась директриса кинотеатра «Выборг», миловидная круглолицая 30-летняя женщина, когда после представления наша творческая бригада была приглашена на традиционное скромное чаепитие.

Кстати, кроме директрисы в закрытом на спецобслуживание кафе присутствовали: киномеханик, две пожилые билетёрши, девушки из бухгалтерии, лучшая подруга самой директрисы и корреспондент из местной газеты «Выборгский коммунист». И все они высказывались в самых восторженных тонах о прошедшем концерте. И вообще довольными остались все, кроме Владимира Басова, который от моего «театра одного актёра» был в крайнем раздражении.

Потому что после первой композиции о пароходах я, почувствовав прилив творческих сил, сначала пожаловался на царящий в киношном хозяйстве бюрократизм и прочитал юмористический монолог про дармоедов. Чем привёл публику в полнейший восторг, доведя отдельных самых смешливых граждан до икоты.

А затем стал приглашать к микрофону наших очаровательных киноактрис для коротких и шуточных интервью, которые заканчивал своими же номерами художественной самодеятельности. И из них зрители увидели: «Гамлета с гитарой», монолог Хлопуши, а так же услышали песни: «Королева красоты», «О чём плачут гитары», «Любовь настала» и «Кони привередливые». А ещё в окружении и при помощи наших неотразимых звёзд кино я исполнил песню «Позови меня с собой», которую зрители встретили шквалом оваций.

Ну и когда до окончания творческой встречи осталось чуть меньше минуты, объявил многоуважаемой публике кинорежиссёра Владимира Басова. И Владимир Павлович, просидев всё это время как бедный родственник, медленно проследовал к микрофону, коротко прокашлялся и, сказав: «спасибо за внимание, очень рад был этой встрече», быстрым шагом покинул зал.

— Да уж, наш Феллини — забавный малый, — проворчал Басов, опрокидывая очередную стопку коньяка.

— Владимир Павлович, ну вы же в курсе, что у нас в кино на обиженных плёнку возят? — усмехнулся я. — В конце концов, вы же сами послали меня к микрофону.

— Это я тебя послал? — рыкнул режиссёр. — Не помню. А если я чего-то не помню, то значит, этого не было. Наливай, — скомандовал он киномеханику, молодому высокому и худощавому парню, и тот быстро наполнил опустевшие рюмки.

«Опять придётся тащить на себе», — с грустью подумал я и, сделав глоток горячего кофе, вдруг поймал пристальные взгляды сестёр Вертинских, Людмилы Савельевой и Валентины Титовой. И эти устремлённые на меня красивые глаза, безусловно, льстили самолюбию, но были совершенно некстати. Всё это я уже проходил и как человек, проживший целую жизнь в будущем, сценическую влюблённость от настоящего большого и светлого чувства разделять умел.