Гость из будущего. Том 3

— Ерунда какая-то выходит, — тяжело вздохнул он.

«Полная мура», — подумал я, и тут же укорил себя за снобизм, так как сам ничего путёвого за сегодня не написал. Зато вычислил своего врага. К сожалению, экзекуцию пришлось отложить до лучших дней, ибо этот молодой и начинающий режиссёр, сказавшись больным, срочно умчался в Ленинград. Задницей, наверное, почувствовал неприятности.

— Чего молчишь? — пихнул меня в плечо Шукшин.

— Давай поменяем название, — сказал я, уставившись в окно, за которым было темно холодно и сыро. — Предлагаю назвать сию картину — «Варрава». Варрава — это библейский разбойник, которого помиловал Понтий Пилат.

— Знаю, — проскрежетал Василий Маркович.

— А начало будет таким, — пробормотал я и, встав из-за стола, взял в руки карандаш, словно он был дулом пистолета. — Первый план: наш Варрава стоит в полный рост, поднимет пистолет и стреляет прямо в экран, в зрителей. Бах! После чего все трое разбойников начинают палить без разбору из своих пистолетов. Бах! Бах! Бах! — закричал я, прыгая на месте, и тут же на веранду ворвались актёры из гостиной комнаты.

Однако это меня не остановило, мысленные образы так чётко разворачивались перед моим внутренним взором, что я продолжил громко комментировать первые кадры будущего боевика:

— Камера не показывает, по какой цели идёт стрельба. Зрители видят только довольные хари разбойников и непрекращающуюся пальбу. И создаётся полное ощущение, что в этих бандитов вселились самые настоящие бесы. Бах! Бах! Бах! Наконец, камера показывает заваленную в кювет инкассаторскую машину и на крупном плане из дверцы автомобиля капает жирная маслянистая кровь. Далее разбойники с гиканьем перекидывают пачки денег в коляску мотоцикла. Мотоцикл мчится по широкому полю, и на экране появляются начальные титры. И всё это время звучит мощная динамичная музыка. Потом мы видим: красное зарево на фоне, которого стоит мотоцикл, большое лысое без листьев дерево с ветвями как у креста и проявляется белая надпись: «Варрава». Потом в просторном старом деревянном сарае горит костёр и подельники, рассказывая истории из голоного детства, делят добычу. И вдруг наш главный герой, выпив стопку водки, падает плашмя на землю. Два его, так называемых, друга быстро несколько купюр кидают в костёр, подбрасывают в огонь газеты, вставляют в руку Варравы пистолет и оставляют его одного. А утром наш герой слышит в мегафон требование: «Выходите с поднятыми руками». Первым делом разбойник бросается к двери и сквозь щели между досок видит: их воровской мотоцикл, рядом милицейскую машину и то, как доблестная милиция окружает его последнее пристанище. И Варрава моментально всё понимает. Далее начинается перестрелка, и разбойник каким-то чудом уходит от погони. И самый смак!

На этих словах я рванул в гостиную, схватил свою шестиструнную гитару и сказал:

— Итак, наш разбойник едет в открытом товарном вагоне с углём. Харя перемазана сажей, на губах играет шальная безумная улыбка, в глаза грусть и печаль, а над горизонтом висит огромное оранжевое солнце. И звучит такой саундтрек.

Я провёл одним пальцем по струнам и заиграл перебором полную магической тоски, унылую и приятную на слух песню группы «Пикник» — «Игла»:

Не стальная игла, а грусть

Мне пробила сегодня грудь.

Оттолкнусь от земли и в путь,

Не забудь меня, не забудь.

Уж не чудится ль это мне,

Это небо и дождь в окне?

Жаль, не греет в пути звезда,

Нарисована, что ли? Да.

— Что вы смотрите на меня, как на явление Христа народу? — усмехнулся я, когда оторвался от гитары и увидел, что все дачники стоят, словно завороженные, с вытянутыми и удивлёнными лицами.

Кстати, к этому моменту вернулась и Анастасия Вертинская, которая вдруг спросила:

— А что такое саундтрек? Это песня так называется?

— Саундтрек-саундшмек, — отмахнулся Шукшин, — плевать! Значит так, если у нас в сценарии заявлен Варрава, значит должен и быть Понтий Пилат?

— Верно, — кивнул я. — Мы пустим по следу нашего преступника следователя прокуратуры Петра Пилатьева. И когда он возьмёт Варраву и начнёт решать его судьбу, в деревню войдёт банда беглых зэков. И тогда судьбу разбойника рассудит сам Творец. Ибо волосок, на котором болтается жизнь, может перерезать лишь тот, кто подвесил.

— Ай, какое кино, какое кино, — тихо зарычал себе под нос Владимир Высоцкий, нервно зашагав по гостиной комнате.

— Кто будет сниматься в главных ролях? — напрямую спросил Лёва Прыгунов.

И сначала все актёры посмотрели на меня, но затем практически разом перевели взгляд на Василия Шукшина. Но тут чьи-то тяжёлые шаги застучали по деревянному крыльцу, и в комнату, словно разъярённый медведь, ворвался директор «Ленфильма» Илья Киселёв.

— Где ваш чёртов Феллини?! — проорал он, а затем вперился в меня немигающим взглядом и заревел, как ненормальный, — какого хрена ты в Сестрорецке устроил?! Ты же у меня как кость в горле, сволочь такая!

— А вы меня не глотайте, вам же легче будет, — буркнул я.

— Закончится кинофестиваль, удавлю! — затопал ногами Илья Николаевич и тут же схватился за сердце.

Глава 13

— Здравствуйте, профессор, — смущённо буркнул я, стоя на сцене актового зала бывшего «Смольного института благородных девиц», где за моей спиной висел огромный портрет вождя мирового пролетариата Владимира Ленина, а в зале сидели первые лица главного города на Неве.

В общем как это часто бывает, наш родименький директор «Ленфильма» всё перепутал. Его действительно вызвали в «Смольный» и при этом упоминался наш весёлый концерт в Сестрорецке. Однако «предстать пред ясны очи» первого секретаря Ленинградского обкома Василия Толстикова нужно было не для «получения по шапке», а ради небольшого представления. Илье Киселёву предписывалось собрать творческую группу в составе: Яна Нахамчука, Савелия Крамарова, Владимира Высоцкого, Нонну Новосядлову и ещё кого-нибудь на его выбор, и прибыть 6-го августа в четверг к 4-м часам дня в обком партии.

Естественно подобная заявка не прошла мимо глаз министра культуры Екатерины Фурцевой и нашу, как она выразилась, «бандитскую команду» разбавили достойными и заслуженными товарищами. Поэтому в первом отделении творческой встречи-концерта выступил режиссёр Сергей Бондарчук, которому помогала рассказывать о киноэпопеи «Война и мир» юная красавица актриса Людмила Савельева. Затем на сцену вышел режиссёр Владимир Басов. Он поделился интересными моментами со съёмок фильмов «Тишина» и «Живые и мёртвые». После чего Владимир Павлович сказал два слова о ещё об одной своей кинокартине «Метель» и пригласил Валентину Титову, чтобы та прочитала небольшой монолог из этой повести Александра Пушкина. Потом к микрофону вышел Григорий Козинцев, который к облегчению работников обкома о своём «Гамлете» сказал всего несколько слов и предоставил сцену Анастасии Вертинской и Иннокентию Смоктуновскому. И актёры, войдя в образ Офелии и Гамлета, разыграли небольшую сценку из кинофильма.

Поэтому спустя пятьдесят минут первые лица Ленинграда, Ленинградской области и члены их семей сладко зевали, смотрели на часы и недоумённо переглядывались. Илья Киселёв, предчувствие приближающуюся катастрофу, схватил меня за грудки и тревожно зашептал: «Феллини, Христом Богом молю, выручай». «Спокойно, Илья Николаевич, работают профессионалы», — буркнул я и, дав отмашку, первым запустил на сцену Савелия Крамарова. И прошло всего несколько секунд, как зал «Смольного» буквально затрясся от хохота. Монолог бюрократа, который читал Савка зашёл в прямом смысле на ура. Тема «дармоедов» во власти, которых неплохо бы послать за «бугор», оказалась близка многим членам Ленинградского обкома.