Гость из будущего. Том 4

За удачей мчимся вдаль,

Что нам синица в руках?

В небе реет наш журавль,

Он там — высоко в облаках.

И обижаться на жизнь смешно,

Помни всегда одно:

Не хнычь, не плачь, когда не везёт порой.

В стране удач мы будем ещё с тобой.

Не хнычь, не плачь, когда не везёт порой.

В стране удач мы будем ещё с тобой.

С тобой!

— Как-то так, — выдохнул я, доиграв последние аккорды. — В оригинале конечно припев песни в два раза короче. Но в таком виде он звучит как-то куцо. Вот я и пропел текст куплета дважды.

— Что значит в оригинале? — насторожился барабанщик Лавровский.

— Это значит, что в первом оригинальном варианте, — рыкнул я, мысленно обругав себя балбесом. — Не суть. Как вам вещь?

— Сложно сказать, — пробубнил Васильев. — Музыка — хорошая, заводная, и слова — правильные. А что это за стиль такой? — он воспроизвёл проигрыш на своей электрогитаре, напомнив мне старый добрый хард-рок. — Поймёт ли такую музыку народ? Звучит как-то тяжеловато.

— Да наши люди на танцах с катушек слетят, — хмыкнул клавишник Лёва Вильдавский и тоже наиграл мотив «Call Me» на электрооргане. — Хотя согласен, деревня нас не поймёт. Я тут был в гостях у родни, там селяне до сих пор ещё под гармошку пляшут. А ещё плачут от песни «Каким ты был, таким ты и остался», ха-ха. Вот и весь деревенский рок-н-ролл.

— Для деревни у нас есть «Синий-синий иней лег на провода», — проворчал я. — И вообще, пусть критики разбираются в музыкальных стилях и направлениях. Наше дело играть и радовать советскую молодёжь. Поэтому давайте репетировать, и хватит лясы точить.

* * *

«Ну, надо же, Анатолию Васильеву, создателю легендарных „Поющих гитар“ не зашла „Call Me“, то есть „Страна удач“? — думал я, бегая по коридорам киностудии с двумя „полудохлыми усилителями“, которых дядя Йося подобрал на какой-то барахолке. — Кто бы мог подумать, что для него попсовый „Битлз“ — это икона музыкального стиля! Теперь ясно, почему „Поющие гитары“, которых я помнил по своему голоногому детству, мне так и не запали в душу. Пели чересчур слащаво, слишком сильно косили под „битлов“, что мне всегда были безразличны. А ведь кроме „The Beatles“ в Англии прямо сейчас образовались „The Who“, „The Kinks“ и „The Rolling Stones“, которые своими жёсткими яростными гитарными риффами уже начали писать новую историю рок-музыки. Вот и нам нельзя стоять на месте, нельзя тормозить. И раз я попал из будущего в это время, то сделать советский рок не хуже английского, мне вполне по силам».

— Ты куда, Феллини, ящики потащил? — спросил меня директор киностудии Илья Киселёв, перехватив в длиннющем коридоре первого этажа.

— Через час выезд на концерт, а усилители безбожно трещат, — протараторил я. — Хочу их нашим техникам показать. Может где-то что-то подпаять надо, может что-то заменить.

— Полезное дело, — кивнул директор. — Ну, ты в курсе насчёт вторника?

— В курсе, он наступит сразу после понедельника, — буркнул я, всем видом показав, что мне совершенно некогда разгадывать разные шарады.

— Это я так понимаю — юмор, ха-ха, — усмехнулся Илья Николаевич.

— Юмор — это когда вторник начинается сразу после воскресенья, и куда пропал понедельник, ты совершенно не в курсе, — хмыкнул я.

— Во вторник в семь часов вечера на «Петровском» играем против БДТ в футбол, — совершенно серьезно сообщил он. — Полчаса сам матч, а потом 50 минут общение со зрителями. И я хочу, чтобы ты со своими обормотами спел пару песен. Завтра уже и афиши по всему городу расклеим. Футбольный матч сборная БДТ против сборной «Ленфильма», ВИА «Поющие гитары» и встреча с любимыми артистами театра и кино, — с гордостью произнёс директор. — Ты смотрел «Третий тайм»? Вот и у нас будет свой «матч смерти».

— Не понял? — опешил я, поставив усилители на пол. — Какой футбол? Какой, ёкарный бабай, «матч смерти»? Я же утром просто пошутил.

— Не знаю, о чём и когда ты шутил, но матч состоится в любую погоду, — улыбнулся Илья Киселёв и, ткнув в меня пальцем, добавил. — Кстати, Лёня Быков меня уверил, что ты пять штук забьёшь. Теперь попробуй, только не забей — вылетишь из второго кинопавильона пулей. Давай-давай, лучше тренируйся, футболист, режиссёр и музыкант. Ха-ха, — директор похлопал меня по плечу и с чувством выполненного долга направился в буфет.

— Я не могу во вторник! — крикнул я ему в спину. — У меня во вторник съёмки!

— Такого выражения, как «я не могу», в лексиконе советского кинорежиссера просто нет и быть не может! — весело ответил мне Илья Николаевич. — Запомни это, Феллини, на всю свою дальнейшую жизнь!

«Запомнить то я, запомню, только кто ж знал, что вы шуток не понимаете? — заворчал я про себя. — А с другой стороны в концерте на стадионе что-то есть. Это же перспектива! Это размах! А ещё под такой футбол можно Илью Киселёва немного и подраскулачить. Ибо на киностудии имеется и микшерский пульт, и нормальные микрофоны. Пылятся на складе без дела до лучших времён. Так вот они и пришли: наши лучшие времена. Поэтому мамаша, пожалуйте в закрома».

— Всё что ни делается — всё к лучшему, — усмехнулся я и, схватив самодельные усилители, побежал в каморку техников.

* * *

Не хнычь, не плачь, когда не везёт порой.

В стране удач мы будем ещё с тобой.

С тобой!

В седьмой или восьмой раз за этот вечер орал я в микрофон слова новой песни «Страна удач». Трижды я исполнил её в ДК имени 10-летия Октября, и вот сбившись со счета, горланил этот хит уже в ДК «Пищевиков». Пот градом заливал моё лицо, футболка взмокла так, что хоть отжимай, а народ в зале, где не было ни одного кресла и ни одного свободного квадратного метра, всё прыгал и прыгал, отплясывая под заводной гитарный рифф. И эту небольшую музыкальную фразу старательно выводил на электрогитаре Толя Васильев, который напрасно волновался, что такую музыку советская молодёжь не поймёт.

За всех молодых людей, кончено, говорить было нельзя, но ленинградские парни и девчонки приняли «Страну удач» с большим танцевальным энтузиазмом. Поэтому под финал концерта её заказывали снова и снова. И вот сейчас мой взгляд выхватывал отдельные моменты чуть-чуть шаманского и зажигательного танца, которые буквально впечатывались в мозг. Вот девушка около сцены трясёт гривой длинных и светлых волос. Вон парень в очках, по виду студент ВУЗа, дрыгается всем телом, поймав завораживающий ритм музыки. А с другой стороны зала, воздев два кулака вверх, прыгает прыщавый пэтэушник, который прибежал сюда в свитере и в школьном пиджаке. А ещё на бас гитаре, закрыв глаза, тягает толстенные струны наш крепыш и молчун Женя Броневицкий. Он сегодня многие песни на втором микрофоне подпевал мне. И вот сейчас Евгений вдруг затянул второй куплет, начало которого «проспал» я:

Может ты попал в беду?

Фортуна бывает слепа, — ступил я со второй строчки.

Только верь в свою звезду,

И тебе улыбнётся судьба.

И обижаться на жизнь смешно,

Помни всегда одно:

Здесь выдал короткое соло на ударной установке Сергей Лавровский. И я, Броневицкий, а так же Васильев, который тоже иногда вступал на третьем, самом трескучем микрофоне, на три голоса запели:

Не хнычь, не плачь, когда не везёт порой.

В стране удач мы будем ещё с тобой.

Не хнычь, не плачь, когда не везёт порой! — неожиданно заголосил почти весь танцевальный зал:

В стране удач мы будем ещё с тобой.

С тобой!

И тут случилось то, чего я опасался ещё вчера. На сцену вскарабкались четверо подвыпивших парней и одна девчонка. В ДК конечно же дежурил наряд милиции из трёх сотрудников МВД и десяток участников добровольной народной дружины. Но три милиционера с десятком заводчан, у которых из оружия имелся только свисток и красная повязка на рукаве, и толпа в две с половиной тысячи человек — это несоизмеримые величины.