Гостья из прошлого. Часть 2

Не успевает вампир договорить, как пухлые губки накрывают его рот, и Алин вовлекает мужа в нетерпеливый поцелуй, оказываясь у него на коленях. Элайджа отвечает ей, скользит языком в нежный ротик, на что ведьма обвивает тонкими руками его шею, прижимаясь теснее. Но проходит пара минут, и вампир мягко отстраняет от себя возлюбленную, целуя напоследок маленький носик.

— Ты не хочешь? — удивленно щурит глаза Алин, ерзая на мужских коленях, — потому что я чувствую обратное…

— Не представляешь как, кошечка, — улыбается Майклсон, опуская жену на диван, — но я не хочу, чтобы ты уснула в процессе. А исходя из того, что нам пришлось пережить за этот день, такое развитие событий весьма вероятно. Поэтому сегодня нам лучше просто лечь спать, а вот завтра…

Вампир щурит глаза, глядя на то, как нежные щечки жены заливаются румянцем под его откровенным взглядом.

— Завтра ты ответишь за каждый день из этих шести месяцев, что я был вынужден вести монашеский образ жизни.

— У тебя никого не было? — склоняет голову Алин, пытаясь сдержать улыбку.

— Как и у тебя, моя кошечка.

— С чего ты… — начинает было она, но быстро замолкает, закатывая глаза, — Гвендолин. Кто бы сомневался… Что она еще рассказала тебе?

— Не сердись на нашу дочь, любовь моя, — отзывается Элайджа, касаясь большим пальцем разрумянившихся щечек.

— Я бы назвала ее твоей, — дует губки Алин, — но с нашим вторым ребенком я такой ошибки не совершу. Он будет любить меня.

— Это мы еще посмотрим, кошечка, — смеется Майклсон и, подхватывая возмущенную жену на руки, устремляется в их спальню.

========== Часть 13 ==========

— Мамочка!

Алин распахнула глаза, поражаясь странности охватившего ее дежа вю. Она вновь лежала рядом с Элайджей в их постели, прикрываясь тонким пледом, а ничего не подозревающая об этом Гвендолин искала ее.

— Надеюсь, в этот раз ты не будешь прятаться, кошечка? — хриплым после сна голосом поинтересовался Элайджа, притягивая к себе жену, — теперь тебе нечего стесняться, мы даже одеты. Хотя…

И мужская ладонь скользнула под тонкий свитер, сжимая полушарие налитой груди.

— Что ты делаешь, позволь узнать? — прищурилась Алин, пытаясь отстраниться, — тебя не смущает, что наша дочь…

— Папочка, ты здесь?

Элайджа мгновенно отвел руки от покрасневшей ведьмы, и они оба повернулись к дочери, которая наблюдала за ними широко распахнутыми глазами, стоя на пороге спальни.

— Гвендолин, я ведь учил тебя, что прежде чем входить в комнату, нужно стучать, — поучающим тоном проговорил вампир, незаметно подмигивая насупившейся девочке.

Гвен кивнула, опустив свои синие глазки.

— Не слушай его, милая, — тут же вмешалась Алин, глядя на расстроенную дочь, — иди сюда.

Не успела она договорить, как личико Гвендолин озарила широкая улыбка, и она забралась на кровать, устраиваясь между родителями.

— Где ты взяла эту пижаму? — свела брови ведьма, рассматривая закатанные рукава явно большой курточки, — что-то я у тебя такой не припомню.

— Папа купил, — прищурилась Гвен, поднимая виноватый взгляд на Элайджу.

— Он явно переоценил твои размеры, детка, — покачала головой Алин, переводя взгляд на мужа, — она должно быть мне в пору.

— А вот ты сейчас переоцениваешь себя, кошечка, — улыбнулся вампир, и его глаза остановились на высокой груди, — в нее точно не поместятся твои…

— Мы сегодня пойдем с тобой за покупками, детка, — перебила Элайджу ведьма, поворачиваясь к дочери.

— Сомневаюсь, что у Гвендолин на это найдется время, — пожал плечами Майклсон.

— Это почему же? — сузила глаза Алин, и они с дочерью впились взглядами в невозмутимое лицо вампира.

— Потому что сегодня приезжает Хоуп.

— Ураааааа!

Голосок Гвен звенел от радости, а вот Алин закатила глаза, качая головой.

— Мне ведь можно будет поиграть с ней, мамочка? — заискивающе проговорила Гвендолин, поднимая на мать свои невинные глазки.

— Конечно, милая, — кивнул Элайджа, не дав жене сказать и слова, — думаю, тебе даже можно будет остаться ночевать у дяди Клауса и тети Кэролайн.

— Я люблю тебя, папочка! — воскликнула девочка, прижимаясь к улыбающемуся отцу, — и тебя, мама, — тут же добавила она, поворачиваясь к Алин, и забираясь к ней на грудь.

— Ты уже тяжелая, детка, — обеспокоенно проговорил вампир, перетягивая дочь на себя, — не нужно давить на маму.

— Почему? — свела свои тонкие бровки Гвен, — мама больна?

— Не совсем, — нерешительно отозвался Элайджа, поднимая вопросительный взгляд на Алин, которая наблюдала за ними с улыбкой.

— Она все равно узнает, — пожала плечами ведьма, — так пусть лучше от нас.

Гвендолин перевела не понимающий взгляд на лицо матери.

— У тебя скоро будет маленький братик, детка, — ласково проговорила Алин, касаясь ладонью нежной щечки, — или сестренка.

На мгновение в комнате воцарилась полная тишина, прежде чем Гвен, чьи глазки расширились так, что заняли, кажется, половину лица, тихо проговорила:

— Теперь мамочка точно не захочет никуда уезжать, правда, папа? Я хочу маленькую сестру!

Ведьма только закатила глаза, глядя на то, как обмениваются довольными улыбками отец и дочь.

— И братика тоже хочу, — добавила Гвендолин, прижимаясь к Алин своим маленьким телом.

— Мне кажется, нам пора завтракать, милая, — ласково проговорила ведьма, целуя нежную щечку, — беги в ванную, а папа пока приготовит кашу.

— Я хочу лимонное печенье, — не обращая внимания на слова матери, сузив глаза, посмотрела на улыбающегося отца Гвен, — и какао.

Не говоря больше ни слова, она спрыгнула с кровати и скрылась за дверью.

— Мне просто интересно, в кого она такая уродилась, а, Майклсон? — вскинула бровь Алин, поднимая глаза на безуспешно пытающегося сдержать смех мужа, — не припоминаю, чтобы у меня в предках были особы королевской крови.

— Ну что ты, любовь моя, — отозвался Элайджа, обнимая жену за плечи, — Гвендолин только лишь унаследовала немного твоего упрямства.

— Моего … что? — расширила глаза ведьма, — надеюсь, что хотя бы не твою любовь к двойным стандартам!

— О чем ты? — прищурился вампир.

— О том, как ты несколько минут назад запретил Гвендолин прижиматься ко мне, — ехидно проговорила ведьма, — Гвен, которая весит от силы сорок фунтов! И мне интересно, к себе ты будешь так же строг? Особенно с учетом того, что ты раз в пять больше?