Гостья из прошлого. Часть 2

Но то, что Алин видит, проходя в гостиную, заставляет ее забыть о своих намерениях. Она застывает на пороге, и ее дрожащие пальцы судорожно стискивают дверной косяк, чтобы хоть как-то удержаться на ногах.

Ее муж, действительно сидит на диване. Вот только ее он совсем не ждет. Его веки сомкнуты, лицо искажено страстью, а подле его ног устроилась Кетрин Пирс, голова которой ритмично движется в мужском паху.

И ведьма понимает, что не в силах сделать и шага, выдавить из себя хотя бы звук. Ее жизнь рушится прямо на глазах, а она не может сдвинуться с места, оторвать взгляда от того, как ее муж предается страсти с другой.

В этот момент она слышит глухой голос Элайджи.

— Хочу с тобой…

Он поднимает взгляд на стягивающую брючки Кетрин, и в его темных глазах не просто желание. Алин миллион раз видела этот взгляд. Так он всегда смотрел только на нее. Но то, что сейчас происходит в гостиной, разбивает иллюзии девушки.

В этот момент Пирс замечает ведьму, но это не мешает ей опуститься на мужскую плоть, начать быстро двигаться. Как и не видящему ничего кроме своей любовницы вампиру, который стискивает женские бедра, подстраиваясь под ритм Кетрин.

Алин не знает, видит ли ее муж, но сейчас это не имеет никакого значения. Она ловит взгляд опускающейся на него раз за разом вампирши, губы которой шепчут:

— Он хочет меня. Убирайся!

На мгновение ведьма замирает, ожидая реакции на эти слова Элайджи, но тому совершенно не до того, что говорит его любовница. Мужское лицо искажается накрывающим его экстазом, и он откидывается на спинку дивана с глухим стоном.

— Понравилось? — словно в тумане Алин видит ухмыляющуюся Пирс, которая смотрит на нее нисколько не стесняясь своей позы, — что ж, посмотри. В последний раз. Он выбрал меня, ведьма. А ты уходи. И не забудь прихватить с собой свое отродье.

И она заливается громким смехом.

Алин до крови прикусывает губу, чувствуя, как глаза наполняются жгучими слезами. Еще несколько секунд она смотрит на хохочущую Кетрин, скользит взглядом по расслабленному лицу мужа, который даже не обращает внимания на ее присутствие, а после, так и не проронив и слова, просто бежит.

Ведьма не знает, откуда берутся силы, не замечает, как ветки хлещут ее по залитому слезами лицу, она бежит к своей дочери, думая лишь об одном.

Они не могут больше находиться в этом городе. Алин еще не знает, как объяснит это Гвендолин, но абсолютно уверена, что не допустит, чтобы дочь стала свидетелем подобной сцены, что ведьма наблюдала сегодня в собственном доме.

Алин стучит в дверь дома Клауса, и стоит Кэролайн появится на пороге, ведьма вихрем оказывается в гостиной, ища глазами дочь.

— Что случилось? — распахивает голубые глаза Кэр, встревожено глядя на подругу, — и где… Элайджа?

— Развлекается со своей любовницей, — бросает Алин, судорожно сглатывая, и, не замечая, как меняется лицо блондинки, идет в библиотеку, откуда раздаются веселые детские голоса.

— О чем ты говоришь? — следует за ней тенью Кэролайн, но ведьма лишь отмахивается от нее, подходя к дочери.

— Нам пора, детка, — пытаясь казаться спокойной, говорит она, выдавливая из себя улыбку.

— Мы пойдем к папочке? — вскакивает Гвендолин, не замечая, как после ее слов лицо матери смертельно бледнеет.

— Почти, милая, — глухо выдыхает Алин, — папа ждет нас в другом городе. Помнишь, мы хотели отправиться в путешествие?

— Да! — радостно восклицает Гвен, и с готовностью обнимает за шею, подхватившую ее на руки ведьму, — поехали быстрее!

— Что происходит, Алин?

Испуганная Кэролайн стискивает запястье подруги, пытаясь привлечь ее внимание.

— Ты можешь отвезти нас в аэропорт? — выговаривает ведьма, поднимая на блондинку жесткий взгляд, — я объясню… по дороге.

— Но…

— Да или нет, Кэролайн?

Лицо Алин застыло в ледяной маске, и Кэролайн интуитивно понимает, что с ней лучше не спорить. Зеленые глаза опасно сверкают, и блондинка видит, что подруга едва сдерживает свою магию, что рвется ей нее, создавая вокруг едва заметную мерцающую ауру.

— Конечно, едем, — решается Кэр, и в следующий момент ее голос меняется на спокойно-беспечный, когда она кричит находящемуся на кухне мужу, — я провожу Гвендолин, милый!

И не успевает Клаус, увлеченный приготовлением горячего шоколада для дочери и племянницы, сказать и слова в ответ, как девушки выходят из дома, и быстро садятся в машину Кэролайн. Они едут в полной тишине, которая нарушается лишь щебетанием Гвен, вопросы которой Алин по большей части оставляет без ответов, и скоро девочка начинает дремать на материнской груди.

— Что произошло? — наконец решается Кэр, поднимая на подругу несмелый взгляд, — ты уверена, что…

— Он трахался с ней, — ледяным голосом выговаривает Алин, глядя перед собой пустым взглядом, — прямо в нашем доме, Кэр.

— С кем? — только и может произнести блондинка.

— С Пирс.

— О господи, — тянет Кэролайн, качая головой, — ты…ты…

— Уверена? — поворачивается к ней Алин, лицо которой не выражает никаких эмоций, — я видела это собственными глазами. Он выбрал ее. Мы ему больше не нужны.

— Не может этого быть, — начинает было Кэролайн, но ведьма прерывает ее взмахом руки.

— Она прогнала меня, назвала Гвен отродьем — хрипло цедит она, — а он… он молчал… Только трахал ее прямо на моих глазах. Я не позволю Гвен увидеть это…

— Но Алин…

— Что, Кэр? — шипит ведьма, — думаешь нужно вернуться и простить его? Или пригласить Пирс жить вместе с нами? Или может нужно было присоединиться к ним, а, Кэр?

— О, боже, нет, что ты такое говоришь… Я просто… просто не могу поверить в то, что Элайджа…

— Но он сделал это, — жестко отзывается Алин, — предал нас.

— И что же ты… будешь делать?

— Мы уедем.

— Гвен… как ты ей объяснишь?

— Что-нибудь придумаю, — отвечает ведьма, прижимая к себе спящую дочь, — она не должна страдать. Я не допущу этого.

— Он найдет вас, Алин, — прикусывает губу Кэр, поднимая на подругу полные слез глаза, — ты ведь знаешь…

— Вот уж не думаю, — зло отвечает ведьма, — я скрою нас магией. Я больше не желаю иметь с Майклсонами ничего общего. Останови машину, Кэр.

Кэролайн бросает на подругу непонимающий взгляд, но все же выполняет ее просьбу.

— Надеюсь, ты простишь меня, — тихо говорит Алин, и не успевает блондинка сказать и слова, как изящная ладонь сжимается в кулак, и Кэролайн без чувств оседает, роняя на грудь свою белокурую голову.