Граница надежд

«Доклад, докладываю, докладывал... Некоторые слова так въедаются в мозг, что начинаешь их ненавидеть. Каждый выбирает самый легкий путь. И этот комендант вечером спокойно уснет с сознанием исполненного долга. Я попытался взять себя в руки, а дежурный офицер все ждал моего ответа.

— Десять? — спросил я, чтобы выиграть время.

— Так он сказал. Патруль снова пошел в город. Возможно, задержит еще кого-нибудь.

— Ну а ты как? У тебя здесь все в порядке?

— Так точно, товарищ майор. Кажется, мы все предусмотрели, но ведь если человек захочет уйти отсюда, путей много. Дело в сознательности самого человека.

Он прав. Без особого труда можно превратить наш район в тюрьму, но мне нужны не заключенные, а люди. Сознательность... Дежурный правильно сказал.

Он все еще чего-то ждал. Ответил на мои вопросы и ждал.

— Попроси коменданта передать задержанных солдат офицеру, которого я к нему пошлю. Я сам разберусь, в чем они виноваты, — проговорил я нарочито медленно, чтобы мои слова звучали убедительнее.

Дежурный вышел. Конечно, он размышлял о судьбе этих несчастных десяти солдат, пытаясь угадать, как я поступлю с ними, и не подозревал того, что в данный момент я и сам не представлял, что с ними сделаю, когда увижу их. Они теперь мои солдаты, пусть даже всего лишь несколько дней. Они — наши солдаты, а мы передаем их из рук в руки и по поводу каждого их проступка раздуваем целые истории.

Я сам определю степень вины и сам их накажу...

Мне стало душно, и я вышел на воздух, чтобы меня обдало ветерком. И тут увидел, что ко мне идут гости. Ярослав застегнул шинель до самого подбородка, но, как всегда, забыл перчатки и потирал руки, пытаясь их согреть. Он все время мерзнет. Вчера снова кашлял кровью. О своем здоровье он совсем не заботится. Ярослав напоминает мне корень дуба. Ветви сохнут одна за другой, а от корня вырастают новые побеги. Так и он, несмотря ни на что, живет и радуется.

Второй гость — Драган. Этот размахивал руками и что-то говорил. Собравшись вместе, они постоянно спорят.

Так было и тогда, когда на партийной комиссии разбирали мое дело. Они сидели друг против друга. Оба знали меня не хуже, чем самих себя, но, словно нарочно, занимали диаметрально противоположные позиции.

Моя женитьба на Жасмине была свершившимся фактом, но Драган никак не хотел примириться с этим.

Когда все обвинения благодаря моим положительным характеристикам и несмотря на отрицательное в ряде случаев поведение все же были сняты, Ярослав долго откашливался и в конце концов сказал:

— Можно было многое сделать по-другому, но решать свою личную жизнь — это его право. Велико — наш парень, из народа. Я за то, чтобы мы сняли все выдвинутые против него обвинения.

В комнате для заседаний стало тихо. Все ждали, что скажет Драган, а он молчал. Его бритая голова имела какой-то вызывающий вид, а он еще и сжимал ее обеими руками.

— Продался!.. Вот что я скажу!.. — пробасил Драган и встал. — Это правда, что, задержав майора Бодурова, Граменов избавил область от многих неприятностей. Но и другое тоже правда: оказалось, что его самого не смогли спасти от идущей ко дну красавицы, которая вовремя сориентировалась. Мы предупредили его, но он с нами не посчитался. Я любил Велико, но больше не могу ему доверять. Для меня он перестал быть коммунистом. — Так Драган закончил свою речь.

Из партии меня не исключили, но в наказание перевели в пехотный полк.

И вот теперь нам предстояло встретиться снова. Я уже знал, что на границе создалась напряженная обстановка, что почти ежедневно к нам забрасывают группы диверсантов, но раз Драган решил пожаловать ко мне, значит, случилось нечто значительно более серьезное.

Я увидел их сразу, но не вышел им навстречу, а стоял и ждал, когда они подойдут.

— Мы ему звоним, звоним по телефону, а он гуляет себе по плацу, — начал Драган. Он пожал мне руку и посмотрел на огромную яму, выкопанную солдатами. — Да ты, часом, не бассейн ли строишь? Не мешало бы, ох, как не мешало бы! Вспотеют солдаты от бега и прямиком в холодную воду. Вас, военных, надо бы почаще туда окунать, чтобы ваши мозги охлаждались. — И он расхохотался.

— Сооружаем столовую на добровольных началах. Камень для фундамента завезен, кирпич заготовлен. Если все будет хорошо, к весне непременно построим, — объяснил я.

— В крайнем случае сделаете из этого водоем для разведения рыбы, — сказал Драган. Он снова заглянул в наполненную водой яму и покрутил головой. — Вам поручили готовить армию, а вы превратили ее в строительную организацию. Ну, Ярослав, давай начнем. Расскажи ему, откуда мы возвращаемся и что там слышали. Можно поговорить и здесь, на плацу, хотя зимнее солнце не очень-то ласковое.

Ярослав только потирал руки. Он даже не сказал, что ему холодно, что предыдущую ночь он был в тяжелом состоянии. Ярослав все потирал руки, и его взгляд блуждал где-то между постройками хозяйственной роты. Там, под открытым небом, мы держали лошадей, и конюхи пучками соломы растирали их, чтобы хоть немного разогреть скованные холодом мускулы.

— Давай наведаемся в третий батальон, — предложил Ярослав. — В наших выводах мы обязаны принять во внимание и кое-какие обстоятельства, которые могут стать причиной не только дезертирства, но и значительно более опасных проступков.

— Ярослав, давай не будем начинать с обстоятельств. Полк доверен Велико. Вот пусть он и смотрит в оба, пусть принимает меры. Я один не могу поспевать всюду. Так можно упустить главное. — Рассерженный, Драган направился к зданию штаба. — Давайте лучше зайдем в помещение. Предпочитаю сегодня разобраться во всем, нежели завтра хвататься за голову.

Они пошли впереди меня. Я никак не мог понять, чем объяснить их озабоченность и то особое внимание, которое они уделяют мне.

В моем кабинете было холодно. Печку там топили лишь утром в течение двух часов, пока я принимал посетителей и выслушивал доклады подчиненных. С дровами было плохо.

Драган и Ярослав устроились на диване возле окна. Шинели мы не сняли. Да это и лучше — разговоры будут короче.

— Пополнение в полк прибыло полностью? — первым нарушил молчание Ярослав.

— Ожидается последняя группа из Варны. Прибывших устроили в палатках на поляне.

— Знаю!

— Они сломали ограду полкового лазарета и использовали на топливо.

— И это мне известно, — ответил Ярослав.

— Сегодня я приказал взломать двери склада с вещевым имуществом и обмундировать солдат, — твердо сказал я.

— Что-о-о?! — воскликнул Ярослав.

— Приказал... А завтра выкину конные экипажи лазарета из закрытых сеновалов и размещу там людей. Все-таки лучше, чем в палатках или прямо на промерзшей земле.

Ярослав ничего не ответил, только встал и снова начал растирать руки, хотя сейчас в этом не было никакой надобности.

— Когда мы партизанили в горах и мерзли, тогда знали, что нам неоткуда взять топливо, а здесь... Обученные, неплохо подготовленные к службе солдаты остались разутые и раздетые. Они похожи на отступавших из-под Сталинграда немцев. Видите ли, необходимо разрешение сверху. А если вы завтра отдадите приказ третьему батальону выступить на прикрытие границы? Офицеров все еще нет, унтер-офицеров — тоже. Каждый распоряжается... — Я уже кипел от негодования.