Гравитация

Тишина возникает всего лишь на короткий миг, но она слишком глубокая, холодная и мрачная, чтобы сойти за простую паузу. Затем Гаспар качает головой, соглашаясь со мной, и уходит, пожелав доброй ночи и посоветовав не забыть принять лекарства. Закрыв дверь, я стою в темной тишине дома, осознавая снизошедшее откровение — он знает гораздо больше о моих мыслях, чем я предполагаю. Или же догадывается о них, почти так же, как если бы мог знать наверняка.

Глава 12

Если можно собрать воедино усталость от несколько бессонных ночей, острый взгляд слегка покрасневших глаз, похожий на ощущение метки от прицела снайпера и добавить к этому совсем немного от женщины в деловом костюме, то именно так получалась Анна Тагамуто. Она сидела расслабленно и непринужденно, но в каждую минуту была готова превратиться в бойца, готового отражать нападение. Единственное сравнение, приходившее в голову при виде нее, было — текучая, меняющая форму ртуть. Мы сидели в небольшом кафе, куда она пришла, согласившись на мою просьбу встретиться в месте, которое могло быть хорошо просматриваемо и, с другой стороны, не позволяло никому незаметно наблюдать за нами.

— Значит, Вы полагаете, что знаете, кем является Художник, — Тагамуто выглядела вполне доброжелательно, но это не могло ввести меня в заблуждение. Она была настороже, но я не могла не понять ее. Когда я позвонила и попросила связать меня с тем, кто ведет дело по серии последних убийств, подозрительность источал даже телефон полиции. Они не могли выйти на убийцу, «Художника» — так называли его полицейские вслед за прессой. А тут им звонят и говорят о нём. Нечего сказать, прямо в точку и вовремя.

Я кивнула.

— У Вас имеются какие-то сведения о нём? — Тагамуто ободряюще улыбнулась мне, считая, что я боюсь говорить. Я не боялась, я не знала — как правильно рассказать обо всем. — Вы можете доверять мне, — подтвердила она мои подозрения о ее мыслях.

— Тогда Вам придется просто поверить мне, — предупредила я.

Когда я закончила, умолчав о половине деталей, казавшихся лишними или слишком личными, лицо Тагамуто было непроницаемо как камень. Она не улыбалась, ее глаза оценивали меня как два детектора. И я не знала — поверила ли она в ту абсурдную историю, которую я ей изложила.

После недолгого молчания она положила перед собой обе руки, сцепив их в замок, и заговорила:

— Вы считаете, что мужчина, которого знаете несколько месяцев, является тем самым серийным убийцей, которого мы разыскиваем. В таком случае я могу предположить два варианта — либо он делает Вас соучастницей, либо Вы можете находиться в опасности. То, что Вы описали, очень сильно похоже на психологический портрет, составленный нашим специалистом, потому я все же предполагаю, что Ваш знакомый может оказаться Художником.

— Есть небольшая проблема, — я кашлянула, — теперь он подозревает, что я знаю правду о нем. Поэтому я попросила о встрече именно здесь.

Тагамуто пристально смотрела на меня, и мне все меньше нравилось ее молчание.

— Мне придется взять Ваши показания, — она предупреждающе подняла руки, — разумеется, полностью обезопасив Вас, если всё подтвердится. Возможно даже, что Вам придется оказаться в программе защиты свидетелей.

— Я не хочу прятаться. Если он поймет, что я поделилась с Вами своими подозрениями, то ляжет на дно. А я хочу, чтобы Вы поймали его.

Я абсолютно не разбиралась в тонкостях дел следствия, но интуитивно понимала — это правильное решение. Тагамуто вновь молчала, обдумывая все. Я видела, что она готова рассматривать любые варианты, чтобы поймать не дающегося в руки полиции убийцу.

— Думаю, что это будет лучше, — наконец согласилась она, — но Вы никоим образом не должны провоцировать его. Я обеспечу Вашу безопасность, а Вы поможете мне поймать его.

Я кивнула. Ради поимки своей цели Тагамуто рассмотрит любые варианты охоты, даже с участием живца в человеческом обличии. Жестоко, но выбирать не приходилось.

Я уже уходила, когда Тагамуто остановила меня вопросом:

— Насколько вы с ним близки?

До сих пор я никогда не осознавала того, что отношение Гаспара было исключающим более близкий интерес. Забота — да. Внимание — да. Остальное выпадало. Что удивительно, я поняла, что это меня даже немного задевает. Проклятая часть натуры, склонная всегда искать подтверждение своей привлекательности, явно была сейчас некстати. Я пожала плечами, глядя на Тагамуто.

— Мы не близки.

— Понятно, — Анна была явно не удовлетворена ответом, но не могла же я врать, чтобы создать другую реальность, более подходящую под ее ожидания.

Если Гаспар появится, веди себя как обычно, не показывая настороженности или намеренно избегая его. Вот такие инструкции дала мне Тагамуто, но я все-таки рассчитывала на что-то более определенное.

По счастливому стечению обстоятельств мне даже не приходилось применять инструкции в деле, так как я находилась в одиночестве, и компанию мне составляли мои мысли и тишина дома. Уже неделю Гаспар оставлял вежливые сообщения, которые рассказывали мне его неторопливым голосом о том, что происходит вокруг. О ночных огнях на площади, о скульптурах, украшающих стены средневекового собора. О том, как блюдо, которое готовят в двух районах города абсолютно одинаково, подается при этом под разными названиями. Гаспар вел себя так, словно не находится в поездке за несколько тысяч миль, а стоит рядом, рассказывая о том, что привлекло его взгляд.

Хотелось бы мне не думать о нем, но это было сложно. Привычка всегда видеть его, ощущать его присутствие, пускай даже неискреннее участие, стала самым сложным препятствием. Он врос в мою жизнь, во все ее части, и куда я не смотрела, всюду натыкалась на него. Позволив Гаспару стать больше, чем случайным знакомым, позволив ему проявлять внимание, заботу, я попала в мягкий, но цепкий капкан. Сейчас было слишком поздно разбираться и анализировать, слишком уж было очевидно то, что в какой-то момент жизнь разделилась на куски с Гаспаром и без него. Та часть, где я была одна, походила на нарисованный комикс, ненатуральный, неживой, лишенный красок. И сама я в нём была сломанным роботом, запрограммированным доказывать всему миру, что могу идти против всех и шагать в одиночестве, волоча ноги и теряя детали. А там, где был Гаспар, мир оставался настоящим. Цельным. И всегда дающим мне крепкую веру в то, что в любой момент, если споткнешься, тебя подхватят и помогут устоять.

Теперь оказывалось, что каким-то неведомым образом всё перевернулось наоборот. Правда стала выглядеть ложью, а ложь — правдой.

И это еще больше распаляло бессильную злобу, которая полыхала как хороший столб пожара.

* * *

В конце недели мне позвонила Тагамуто и предложила встретиться. Мы снова сидели в кафе, на этот раз в другом месте, и всё это могло бы выглядеть смешной игрой в шпионов, но оно так не выглядело. Был вечер, и народу было достаточно много. Анне приходилось говорить достаточно громко, чтобы я ее могла услышать. Сегодня женщина была в спортивном костюме, словно вышла на пробежку, но только невнимательный наблюдатель мог не заметить того, что она опасна даже в таком мирном обличии.