Греческая эпиграмма
Шрифт:
8
Три Хариты тройной Зенофилу венчали наградой, Ей подарили венок — тройственной прелести знак. Нежная кожа ее уж одна вызывает влеченье, Облик рождает любовь, прелестью дышат слова. Трижды будь счастлива ты, кому ложе стелила Киприда, Речи вдохнула Пифо, сладкую прелесть — Эрот. 9
Прелести дал Зенофиле Эрот, Хариты — любезность; Пафия с поясом ей власть над сердцами дала. ЦИКАДЕ
Ты, моей ночи утеха, обманщица сердца, цикада, Муза — певица полей, лиры живой образец! Милыми лапками в такт ударяя по крылышкам
* * *
Я быстроногий, еще унесенный дитятей от груди Матери доброй моей, заяц, ушатый скакун. Нежная телом, меня на лоне вскормила с заботой Фания, вешних цветов сладкой питая едой. Я и про мать позабыл: умираю от тучного яства, И от безмерных пиров, и ненасытной души. Возле постельки меня схоронила хозяйка, чтоб на ночь Видеть соседний всегда с ложем задумчивый гроб. ЭПИТАФИЯ ЭСИГЕНУ
Радуйся, матерь земля! И не будь тяжела Эсигену. Ведь и тебя Эсиген мало собой тяготил. ЭПИТАФИЯ КЛЕАРИСТЕ
Горе! Не сладостный брак, но Аид, Клеариста, суровый Девственный пояс тебе хладной рукой развязал. Поздней порой у невесты, пред дверью растворчатой, флейты Сладко звучали; от них брачный покой весь гремел. Утром весь дом огласился рыданьями, и Гименея Песни веселый напев в стон обратился глухой. Факелы те же невесте у храмины брачной светили И озаряли ей путь в мрачное царство теней. ВЕСНА
Бури и вьюги печальной зимы с небес улетели, Вновь улыбнулась весне цветоносной румяная Ора, Мрачное поле украсилось бледно-зеленой травою, Вновь дерева, распускаясь, младыми оделись листами. Утро, питатель цветов, мураву напояет росою. Луг засмеялся угрюмый, и роза на нем заалела. Звонкой свирели в горах раздалися веселые звуки; Белое стадо козлят пастуха забавляет играньем. Вдаль по широким валам мореходец отважный понесся; Веяньем легким зефира наполнился трепетный парус. Все торжествуют на празднике гроздолюбивого Вакха, Веткой плюща и лозой виноградной власы увивая. Делом своим занялись из тельца происшедшие пчелы: [83] С дивным искусством и пламенным рвеньем в улье слепляют Белые, медом златым и душистым текущие соты. Яркие клики и песни пернатых несутся отвсюду: С волн алькионы стенанье, чирликанье ласточки с кровли, Крик лебединый с реки, соловьиные свисты из рощи. Если ж и листья приятно шумят и поля расцветают, Голос свирели в горах раздается, и резвится стадо, Вдаль мореходец плывет, Дионис заплясал от восторга, Весело птицы поют, и трудом наслаждаются пчелы, — Можно ль весною певцу удержаться от радостных песней? 83
Из тельца происшедшие пчелы. — Древние верили, что в гниющем трупе быка могут вывестись пчелы.
* * *
Сам этот жертвенный бык, замычав, о спасении молит. Этим он хочет, о Зевс, смерть от себя отвратить. Ну отпусти же, Кронид, землепашца-вола, ведь и сам ты, Бог, для Европы быком и перевозчиком был. ОТСУТСТВУЮЩЕЙ
Вы, корабли, скороходы морские, в объятьях Борея Смело держащие путь на Геллеспонтский пролив, Если, идя мимо Коса, увидите там на прибрежье Милую Фанион, вдаль взор устремившую свой, Весть от меня, корабли, передайте,
что, страстью гонимый, К ней я спешу… не в ладье, нет! Я бегу по волнам! Только скажите ей это — и тотчас же Зевс милосердный Ветром попутным начнет вам раздувать паруса. * * *
О Мииск! В тебе пристань обрел корабль моей жизни. И последний души вздох посвящаю тебе. Юноша милый, поверь мне, клянуся твоими очами, — Светлые очи твои даже глухим говорят: Если ты взгляд отуманенный бросишь, — зима предо мною, Весело взглянешь — кругом сладкая блещет весна! АВТОЭПИТАФИИ
1
Тир, окруженный водою, кормильцем мне был, а Гадара, Аттика Сирии, — край, где появился на свет Я, Мелеагр, порожденный Евкратом; Хариты Мениппа [84] Были на поприще Муз первые спутницы мне. Если сириец я, что же? Одна ведь у всех нас отчизна — Мир, и Хаосом одним смертные мы рождены. А написал это я на дощечке, уж будучи старым, Близким к могиле своей: старость Аиду сосед. Если ж меня, старика болтуна, ты приветствуешь, боги Да ниспошлют и тебе старость болтливую, друг! 84
Хариты Мениппа — произведения Мениппа (III в. до н. э.), автора философско-сатирических диалогов, создавшего эту форму сатиры.
2
Путник, спокойно иди. Средь душ благочестно умерших Сном неизбежным для всех старый здесь спит Мелеагр. Он, сын Евкратов, который со сладостно-слезным Эротом Муз и веселых Харит соединял с юных лет, Вскормлен божественным Тиром и почвой священной Гадары, Край же, меропам родной, Кос его старость призрел. Если сириец ты, молви «салам»; коль рожден финикийцем, Произнеси «аудонис»; «хайре» скажи, если грек. ФИЛОДЕМ
ДЕВУШКЕ-ПОДРОСТКУ
В почке таится еще твое лето. Еще не темнеет Девственных чар виноград. Но начинают уже Быстрые стрелы точить молодые Эроты, и тлеться Стал, Лисидика, в тебе скрытый на время огонь. Впору бежать нам, несчастным, пока еще лук не натянут! — Верьте мне — скоро большой тут запылает пожар. * * *
«Милая, щедро умею платить за любовь я любовью, Но и язвящих меня также умею язвить. Не издевайся же так над влюбленным и будь осторожней, Чтоб не навлечь на себя гнева тяжелого Муз». Так я взывал к тебе часто; но, как Ионийское море, Ты оставалась глуха к предупреждавшим речам. Сетуй теперь и вздыхай, проливая напрасные слезы, Мы же меж тем с Наядо будем обнявшись сидеть. НА ГЕТЕР
1
Прежде любил я Демо, из Пафоса родом, — не диво! После другую Демо с Самоса, — диво ль и то? Третья Демо наксиянка была, — уж это не шутка; Край Арголиды родным был для четвертой Демо. Сами уж Мойры, должно быть, назвали меня Филодемом, Коль постоянно к Демо страсть в моем сердце горит. 2
— Здравствуй, красавица. — Здравствуй. — Как имя? — Свое назови мне. — Слишком скора. — Как и ты. — Есть у тебя кто-нибудь? — Любящий есть постоянно. — Поужинать хочешь со мною? — Если желаешь. — Прошу. Много ли надо тебе? — Платы вперед не беру. — Это ново. — Потом, после ночи, Сам заплати, как найдешь… — Честно с твоей стороны. Где ты живешь? Я пришлю. — Объясню. — Но когда же придешь ты? — Как ты назначишь. — Сейчас. — Ну, хорошо. Проводи.
Поделиться с друзьями: