Греческая эпиграмма

3 [181]

Не укрепляйте насыпь и не ройте рва: Когда б хотел, давно бы создал остров Зевс.

4 [182]

Жалкие, что вы сидите? Бегите до крайних пределов, Бросив жилища и крепость высокую круглого града. Ведь в безопасности здесь голова и тело не будут, Также и ноги, и руки, и все остальное меж ними. Все это будет злосчастным; и скоро град ниспровергнут Пламя и дерзкий Арей, на сирийской мчась колеснице. Много еще он разрушит твердынь — но последняя эта; Множество храмов предаст он огню, что все пожирает, Храмов, что ныне стоят, обливаясь смолою, как потом, В страхе дрожа. И даже по кровлям кровь разольется, Черная кровь, предвещая, что бедствия неотвратимы. Но удалитесь из храма, над бедами духом возвысьтесь.

181

«Оракулы Пифии» (3). Жители Книда, колонии лакедемонян, расположенной в юго-западной части Малой Азии, хотели прорыть перешеек, соединявший их полуостров с материком (они надеялись, что это спасет их от нашествия персов). Получив оракул, книдяне сдались без сопротивления полководцу царя Кира Старшего Гарпагу (548 г. до н. э.).

182

«Оракулы Пифии» (4). Этот оракул был дан афинянам вскоре после начала второго похода Ксеркса на Элладу (490 г. до н. э.).

ОРАКУЛ, ДАННЫЙ МЕГАРЯНАМ

Лучший край на земле — Пелазгов родина, Аргос; Лучше всех кобылиц — фессалийские; жены — лаконки, Мужи — которые пьют Аретусы-красавицы воду. Но даже этих мужей превосходят славою люди, Что меж Тиринфом живут и Аркадией овцеобильной, В панцирях из полотна, зачинщики войн, аргивяне. Ну, а вы, мегаряне, ни в третьих, и ни в четвертых, И ни в двенадцатых: вы ни в счет, ни в расчет не идете.

ОРАКУЛ АПОЛЛОНА ПИФИЙСКОГО ВРАЧУ ОРИБАСИЮ

Вы возвестите царю, что храм мой блестящий разрушен; Нет больше крова у Феба, и нет прорицателя-лавра, Ключ говорящий умолк: говорливая влага иссякла.

ЭПИГРАММЫ АНТОЛОГИИ ПЛАНУДА

ЧТО СКАЗАЛ ГЕКТОР, РАНЕННЫЙ ГРЕКАМИ

Можете бить после смерти вы тело мое: обнаглевши, Даже трусливые зайцы над львом издеваются мертвым.

* * *

Лишнее все — бесполезно. Старинная есть поговорка: Если не в меру, и мед — желчью становится нам.

* * *

Хочешь занять — занимай. На здоровье! А те, кто ссужают, Пальцы до боли себе могут на счетах сгибать.

* * *

Это владыка эдонян, на правую ногу обутый, Дикий фракиец, Ликург, — кем он из меди отлит? Ты посмотри, как в безумье слепом он заносит секиру Тяжкую над головой, дереву Вакха грозя. Прежнею дерзостью лик его дышит, и лютая ярость Даже и в меди таит гневную горечь свою.

НА СТАТУЮ НИОБЫ

Боги живую меня превратили в безжизненный камень; Снова из камня живой сделал Пракситель меня.

НА ИЗОБРАЖЕНИЕ ДИДОНЫ

Изображенье Дидоны прославленной видишь ты, странник. Богоподобной красой блещет оно. Такова Я и была; а что ты о душе моей слышал, напрасно Ей приписала молва то, чего не было в ней. Я ни Энея я глаза не видала, ни даже, в то время Как опустел Илион, в Ливии я не была; Но, чтоб избегнуть насилья и уз Гименея с Иарбом, В сердце вонзила себе остро отточенный меч. Музы! За что на меня вы оружие дали Марону, Чтоб запятнал клеветой он мою девичью честь?

* * *

Мрамор сей кем оживлен? Кто смертный Пафию видел? Кто на камень излил прелесть, чарующу взор? Длани ли здесь Праксителевой труд; иль о бегстве Киприды Сетуя, горний Олимп Книду завидует сам?

НА «АФРОДИТУ» ПРАКСИТЕЛЯ

Перед Кипридою Книдской воскликнула с сердцем Киприда: «Где же Пракситель мою мог подглядеть наготу?»

НА «ЭРОТА» ПРАКСИТЕЛЯ

Сам испытав его, точно воссоздал Эрота Пракситель, В собственном сердце своем образ его почерпнув. Фрине, как дар за любовь, принесен бог любви. Не стрелами, Взором одним лишь очей он свои чары творит.

* * *

С мерой, с уздою в руках, Немезида вещает нам ясно: «Меру в деяньях храни; дерзкий язык обуздай!»

НА ИЗОБРАЖЕНИЕ ГИППОКРАТА

1

Или Пеан записал, Гиппократ, твои наставленья, Или ты сам увидал, как исцелял он больных.

2

Вот Гиппократ, на Косе рожденный, — целитель народа; Он врачеванья открыл тайные средства для всех.

НА ИЗОБРАЖЕНИЕ ВРАЧА ОРИБАСИЯ

Вот Орибасий. Он был достославным врачом Юлиана, И за заслуги свои эту он честь получил. Мудрой подобен пчеле, вкусил он нектар медицины, Лучшее взяв у врачей, живших еще до него.

НА «ИЛИАДУ» И «ОДИССЕЮ»

Кто о Троянской войне и о долгих скитаньях по свету Сына Лаэртова нам эти листы написал? Мне неизвестны наверно ни имя, ни город, Кронион; Уж не твоих ли стихов славу присвоил Гомер?

РОДИНА ГОМЕРА

Семь городов, пререкаясь, зовутся отчизной Гомера: Смирна, Хиос, Колофон, Пилос, Аргос, Итака, Афины.

* * *

— Ты на Хиосе рожден? — Нет, не там. — Ты из Смирны? — Да нет же. — Родина Кима твоя иль Колофон, о Гомер? — Нет, ни она и ни он. — Саламин, может быть? — Не оттуда Выходец я. — Но тогда родину сам назови. — Не назову. — Почему ж? — Я уверен, — коль правду открою, Все остальные края станут враждебными мне.

* * *

Ты, о Гомер, на века и от века поешь, возвышая Этим и славу и честь Музы небесной своей. Гнев ты Ахилла воспел, а затем и смятенье на море, Где на ахейцев напал вихрь, разметавший суда. Странствия также воспел хитроумного ты Одиссея И Пенелопу — она ложе супруга блюла.

* * *

Если Гомер — божество, пусть как бога его почитают. Если ж не бог, то тогда пусть его считают за бога.

НА ДЕРЕВЯННУЮ СТАТУЮ РИТОРА ПТОЛЕМЕЯ В АНТИОХИИ

— Кто тебя здесь водрузил? — Красноречье. — Ты чья? — Птолемея. — Кто он? — Он с Крита. — За что здесь он стоит? — За дела. — А за какие? — За все. — Ну, а против кого? — Адвокатов. — Рад деревянной? — О да: злато не нужно ему.