Гудвин

Утром пятого января Мише показалось, что всё самое худшее вот-вот должно обрушиться на его покатые плечи. Два предыдущих дня он провёл вместе с нами, жаря мясо, парясь в бане и распивая водку. Кое-как дорулив до Светиного дома, освещаемого тусклыми лучами рассвета, мы, не стуча, впихнули его в коридор и ретировались.

В те дни, когда наши приключения затягивались до поздней ночи или раннего утра, Миша, попав домой, не решался показываться Свете на глаза. И в тот раз он рефлекторно отправился в кладовку. Там он рухнул в проём между стеной и кроватью, закрыв глаза в полёте. Но уже через мгновение он почувствовал удар чем-то тяжёлым и мягким.

– А ну поднимайся давай!
– вскричала Света зычным голосом, которым загоняла в стойла коров на ферме. Она возвышалась над Мишей словно колосс родосский Гелиос перед народом.

Миша с трудом перевернулся на живот и тут же почувствовал непреодолимый порыв внутренних органов. Склонившись, он вывалил на пол остатки вчерашнего ужина. Комната мгновенно опустела. Миша не успел разлепить глаза, как Света уже захлопнула за собой дверь.

– Я уберу сейчас!
– хрипло кинул он ей в след. Ответа не последовало.

С трудом поднявшись, он сел на край кровати, постаравшись не поставить ноги в собственную блевотину. Утро явно не задалось. Сквозь узкое зарешеченное окно кладовки пробивался приятный свет зимнего солнца. Миша встал, сморщившись, и отправился искать тряпку. Когда следы его жизнедеятельности были размазаны по поверхности пола, он вошёл в избу. На его осунувшемся лице появилась натужная улыбка.

– Я там всё убрал, - сказал он Свете, которая собирала посуду со стола у окна.

Эти слова вызвали у Светы неожиданную реакцию. Она вдруг бросила посуду и повернулась к нему с диким выражением на лице.

– Молодец!
– сказала она тихо, а затем вскрикнула.
– Я, значит, днями за тобой тут убираю, мою, чищу, а ты...
– она замялась.
– Молодец!

Миша растерялся. Его перманентно печальные глаза и понурый вид всегда вызывали у Светы жалость. Но в этот раз она решила через себя переступить.

– Я сейчас уйду к соседке, - сказала она, тяжело дыша, - И если через два часа в доме не будет идеально чисто, то собирай манатки и убирайся!

С этими словами она прошла мимо него, собрала вещи в коридоре и вылетела на улицу. Оттуда в дом влетел вихрь снежинок.

Миша остался стоять в недоумении. Сначала он подумал собраться и уйти - Света словно переступила черту, о существовании которой он раньше и не догадывался. Но потом он огляделся и увидел грязную посуду на печке, вещи, разбросанные по разным углам, бесконечную пыль и мусор. Он не успел прийти к какому-то умозаключению, как его мысли прервал даже не стук, а грохот снаружи.

Выйдя в коридор, он отворил дверь. Ему в лицо тут же ударил колючий зимний ветер. Миша протёр глаза, залившиеся слезами от яркого солнца, и увидел перед собой старика Арсентия из самого старого дома деревни Ближневехи.

– Здорова, Арсентий, - сказал Миша в недоумении.
– Ты чего тут делаешь?

Корявый пережиток прошлого, в котором старик имел честь жить, находился в самом конце Ближневехов, и его от Светиного дома разделял добрый километр. Арсентий же, будучи спившимся учителем русского языка лет шестидесяти пяти, визуально не представлял из себя кого-то, кто мог с лёгкостью осилить такое расстояние. Он одевался в штаны, сотканные из нескольких мешков и набитые ватой, старую куртку, когда-то бывшую плащ-палаткой, валенки и ушанку.

– Мишань, сил нет, - выдавил из себя Арсентий один натужный выдох.
– Трубы горят. Дай выпить, а?

Миша было подорвался отправиться на поиски спиртного, но вовремя опомнился. Света, которой Мишиного перегара было достаточно для того, чтобы опьянеть, выпивки дома не держала.

– Извини, Арсентий, - Миша всегда уважительно обращался к старику.
– Ни капли нету.

По лицу Арсентия пробежали волны недоумения от того, что у кого-то в доме не может быть алкоголя в новогодние праздники. Но он решил не тратить воздух зря.

– Ну хоть одеколону, Мишань, - воззвал он.

– Да не...
– начал было Миша, но вдруг осёкся.

Он посмотрел через плечо, а потом снова повернулся к Арсентию. Его лицо приняло задумчивое выражение. Через секунду он сказал:

– Заходи!

***

Света вернулась через три часа уставшей, но довольной. Вместе с соседкой они перемыли кости Мише, мне и Сергею, попутно обсудив тяжёлую работу и неблагодарных родственников.

Она отворила дверь и вошла в коридор, залитый светом из очищенного от пыли окна. Старый ковёр, тянувшийся через ступени в избу, пропал из виду. Вместо него блестел прежде скрытый многовековой пылью лак дубовых досок.

Кровати по всему периметру избушки пестрели разноцветным свежим бельём, а подушки стояли 'парусом,' как в армии. Посуды на печке не было, Света нашла её в шкафу сложенной в аккуратные стопки. Прожжённую в нескольких местах скатерть убрали со стола и тот блестел под солнечным светом из окна.

Дохлые мухи между рамами исчезли, как исчезли и облепленные ими клейкие ленты, свисавшие с потолка. Лампа сверкала похожими на хрусталь стекляшками, печь жарила пламенем.

В недоумении Света вышла обратно в коридор и отворила дверь в кладовку. Постель, которую Миша использовал вместо компьютерного кресла, покрывало голубовато- золотистое одеяло. Света давно уже его не видела. Стол, как и прилегавшая к нему тумбочка, очистился от вереницы пустых бутылок и раскиданных сигаретных окурков. По его крохотной поверхности Миша усиленно тёр компьютерной мышкой.

– Привет.
– хрипло сказал он, повернувшись.

– Что тут произошло-то?
– спросила Света, выдохнув.

– Где?

– Чисто-то как!

И она скрылась в коридоре. Миша пожал плечами и снова уставился в экран. В этот момент на подоконник уселась большая чёрная ворона. Миша и не заметил бы её, если бы солнце не сверкнуло на одном из больших смолисто-чёрных глаз. Сморщившись, он повернулся и глаза его расширились. Ворона, желая, видимо, получить больше внимания, ударила в окно клювом - 'Так!'

Стараясь не делать резких движений в угоду больной голове, Миша дотянулся до первой попавшейся тряпки и кинул в окно - 'Иди отсюда!' Ворона, не поняв сигнала, снова ударила - 'Так!' Глубоко вдохнув, Миша снял одну ногу с другой и медленно поднялся. Подойдя к окну, он ударил в стекло костяшкой пальца - 'Чего тебе надо?' Ворона повернула голову и - 'Так!' Чёрт!
– выругался Миша и потянулся, чтобы открыть окно. В этот момент за его спиной послышался грохот, затем топот и тут же - душераздирающий визг.