Хелен
Шрифт:
– Двести долларов - фантастическое жалованье для зазывалы.
– Да, но платил-то я ей сам, из своего собственного кармана. Я и Каттлеру с Бергером это объяснил. Какая разница? Куда мне девать такую уйму денег, Блейк? Моя святая мамаша - мир её праху - корячилась по пятнадцать часов в день, стряпая, моя, да ещё и убирая по ночам - чтобы её сынок превратился в игрального туза. На кой черт мне столько денег? На женщин? Это не по мне. Выпивка у меня за счет фирмы. В день я выкуриваю пять-шесть сигар. На друзей? Нет их у меня. Да и желаний-то никаких
– Она согласилась на эту работу?
– Да, ты сам знаешь. Проработала два месяца.
– Коль скоро мы играем начистоту, Джо, - сказал я, - ты с ней спал? Она была твоей девушкой?
– Ну и вопросик, Блейк!
– Я вовсе не развлекаюсь, Джо. Я пытаюсь кое-что понять.
– А я пытаюсь понять, как тебе ответить. Нет, она не была моей девушкой. Нет. Когда я ей был нужен, я становился её собакой, её рабом кем хочешь. Не знаю, как это объяснить. По-моему, мужчина ей вообще не был нужен, но меня она порой хотела.
– Хочешь, я пойду с тобой?
– спросила она в ту ночь. Сам бы он предлагать ей это не решился. Не то, чтобы Джо было страшно; однако позднее он вполне понимал, почему Истукан боится её. Но тогда он сказал, что да, мол, хочет.
И они отправились в его апартаменты. По дороге не обменялись ни единым словом. Хелен сразу прошла в его спальню, задумчиво посмотрела на огромную кровать, скинула сандалии и - стянула платье. Под ним не было ничего. Как была, голая, прошагала к огромному, в полный рост, зеркалу и посмотрелась.
Затем вынула заколки и волосы рассыпались золотым каскадом по плечам.
– Тебе нравятся мои волосы, - просто сказала она.
И распростерлась на постели.
Глава шестая
Было довольно поздно. Клэр нацепила наглазники, я же лежал без сна, наблюдая, как бледно-серые пальцы рассвета царапаются в жалюзи. Клэр лежала напряженная и неподвижная, как бревно. Наконец это настолько мне надоело, что я не выдержал и взорвался.
– Хорошо, ты меня ненавидишь. Теперь можешь спать.
– Я не могу спать.
– Ты слишком много пьешь. Некоторые люди, напившись, засыпают. Тебя же спиртное бодрит.
– Иди к черту, - сказала Клэр.
– Очень мило с твоей стороны.
– Ты мне осточертел, - призналась Клэр.
– С тех пор, как ты связался с этой дрянью, тебя не узнать. Ты просто озверел.
– Я вовсе с ней не связался. Мне поручили её защищать.
– Ах, какой подвиг! Может, наградить тебя за отвагу?
– Слушай, не приставай ко мне. Поспи лучше.
– Боже, как мне с тобой трудно, - прошептала Клэр.
– То же мне, Перри Мейсон выискался. Ты же дальше собственного носа не видишь. Все в городе знают про эту сучонку - третьеразрядную шлюху...
– Замолчи, Клэр. Враждебность из тебя так и прет.
– И убийцу. Судья Ноутон...
– Господи, Клэр, неужели ты будешь оплакивать судью Ноутона? Пожалуйста - рви на себе одежды и посыпай волосы пеплом. К твоему сведению, ничего у меня с Хелен Пиласки нет. Я должен защищать её
на суде и согласился взяться за её дело лишь по настоянию Чарли Андерсона и Джо Апполони. Как, по-твоему, мне себя вести?– Брось это дело! Выйди из игры. Пусть она сдохнет. Есть ведь, кроме тебя, и другие адвокаты.
– Клэр сорвала наглазники и уселась лицом ко мне.
– Умоляю тебя, Блейк, сделай это ради меня.
– Почему?
– захотелось мне знать.
– Почему?
В ответ Клэр только затрясла головой и расплакалась. Я закрыл глаза. Пора и мне было поспать. Мне предстоял сложный день.
* * *
Я мерил шагами комнату для свиданий, нетерпеливо дожидаясь появления Хелен; когда же её привели, мои досаду и раздражение вмиг как рукой сняло. Хелен выглядела такой свеженькой и прелестной, что от одной мысли о том, что её неминуемо ждет смерть через повешение, у меня в душе заскребли кошки.
Я должно быть, переменился в лице, потому что Хелен спросила:
– У вас все в порядке, Блейк?
– Наверно.
В её голосе послышались участливые, даже заботливые нотки.
– Не волнуйтесь из-за меня, Блейк.
– Легко сказать, - фыркнул я.
– У меня нет ни защиты, ни даже мало-мальски надежной точки опоры - ровным счетом ничего, что я мог бы противопоставить обвинению, а она говорит, чтобы я не волновался. Неужели тебе не страшно?
– Нет.
– Тебе безразлично, что тебя ждет смерть?
– Ну... пожалуй, да.
– Чушь собачья! Кто-то вбил тебе в голову, что тебя спасут от петли. Так вот, заверяю тебя...
Мои слова умерли у меня на губах. Я уселся за стол, а Хелен села напротив, внимательно глядя на меня.
– Что вы хотели сказать, Блейк?
– Тебе не отвертеться, - беспомощно выдавил я.
– Если ты только не одумаешься и не начнешь говорить. Дай мне хоть что-нибудь. Любую зацепку. Господи, как мне не хватает хоть какой-то зацепки.
– Блейк, мне это безразлично.
– Но мне не безразлично!
– заорал я.
– Неужели тебе это не понятно?
Надзирательница просунула голову в дверь.
– Что-нибудь случилось, мистер Эддиман? Вы так кричали.
– Нет, нет. У нас все в порядке.
– Я буду снаружи, мистер Эддиман.
– Я знаю, спасибо. Если понадобится, я вас позову.
Хелен встала.
– Поговорим в другой раз, Блейк. Когда вы не будете так нервничать.
Я молча поднялся, проводив её до двери, но в последнюю секунду спохватился.
– Хелен?
– Что, Блейк?
– спокойно спросила она, поворачиваясь ко мне лицом.
– Бергер сказал, что ты говорила с ним по-немецки... и очень хорошо.
Она вскинула брови.
– Какой Бергер?
– Новоорлеанский головорез из "Пустынного рая".
– Ах, да. Разумеется. Да, я что-то ему сказала.
– Откуда ты знаешь немецкий, Хелен?
– От дедушки. Он ведь у меня был немец.
Она подошла к надзирательнице, и они зашагали прочь по коридору.