Химера. Последний поход

Глава 8. Время потерь

— Да уж. Дрянная деревушке. Одна рыба на столе, а мужиков два десятка не меньше. Вот чего спрашивается сиднем сидят, заработали бы на хлеб? Рыбу ту же торганули. Сивуха и та на рыбьих потрохах, обхохочешься. — негодуя, ворчал Мирон.

— Нет у деньги и не будет никогда. Меняют они свой труд на защиту от невзгод. На гвозди, чтобы двери укрепить, на топор, чтобы дерево срубить. Теперь, с нашей помощью, смогут засеять немного землицы, что отобьют у леса, дабы был хлеб и просо, солнцесвет и прочая трава. Может посёлок обрастет забором или оградой. Никак на ноги встать не может. Каждый третий год половину остаётся от всего населения. Думали было закрыть его вовсе, но рыба нужна в городище и в других посёлках, где нет выхода к реке. Казалось бы, с севера прикрыты лагерями, с запада рекой широкой, а напасти на них со всех сторон сыпется. То хворь побила, то ушкуйники деревню пожгли, а вот сейчас и твари добрались. Босик, а чего-то ты решил зерно поровну меж родов разделить, а не на человека? — рассуждал Брат Сет.

— В оставшихся домах почти равное количество Люда, а Куница один остался. Считай, что притеснять его не будут и не оставят на правах Приблуды, а скорее под опеку возьмут или как приданное останется. — ответил Я.

— Да на ком там женихаться то? Бабы страшные, тощие, все рыбьим духом пронизаны. — продолжал сокрушаться возничий.

— То-то тебе две отказали, слишком красив для них? — подначивал его ветеран.

— Да Я… Да меня… Да что вы понимаете… На юге баб хороших много и есть за что ухватиться? Не чета этим воблам. Я только свистну, толпами валят. — хвастался санник.

— Научишь так свистеть? — неожиданно для всех, пробубнил Мрак. Сет закашлял в кулак, я улыбнулся.

— Да как ты смеешь такое говорить, будто Я свистун (обманщик пр. авт.) — загорелся от негодования Мирон.

— Я не понял. Ты говорил, что от твоего свиста Бабы толпами валят. А теперь говоришь, что не свистун? — продолжал рассуждать Берендей.

— Я не свистун, всмысле свистеть то Я могу, но не свищу про то, что баб могу вскружить. — растерялся от такой ловушки возничий.

— Ты меня запутал, мелкий человек. Так ты свистун или нет. — неудомевал великан.

— Тьфу на тебя, дурья голова. Весь настрой испортил. — раздосадовал Мирон. Брат Сет же вытирал слезы от смеха, борясь с тем, чтобы не расхохотаться в голос. — Ты вот считаешь и считай, нечего вмешиваться.

— Босик, а когда три десятка, это что значит тридцать? — вспомнил про учёбу Берендей.

— Верно мыслишь.

— Сразу видно, что святой ты человек. Почитай три весны меня то на юге, то на севере учат, батька учил счёту, пока не плюнул и не махнул рукой. А ты за вечер до третьего десятка обучил. Ещё и светом кидаться можешь. Чудеса…..

— Счёту ты сам легко обучился, Я твой разум освободил, теперь ты можешь все, что и любой Берендей. — с улыбкой ответил Я попутчику.

— И буквицы писать научишь? — недоверчиво спросил.

— В дороге не получится. Завтра и начнём изучать клинопись.

— Я тут подумал. Если и буквицы научусь писать, то почитай буду умнее половины деревни. Они только свое имя могут начертить. Чудеса…

Брат Сет обнял сиротку, накрыв её шкурами, и потихоньку сомлел. Берендей повторял числа, боясь забыть счёт. Лишь Мирон продолжал ворчать про Север и здешний порядок вещей. Мои мысли были про то, как открыть правду Кунице про его семью.

— Тпрууу. — остановил криволапа возничий и пристал на ящике.

— Чего случилось то? — спросил Брат Сет, быстро отогнав дремоту.

— Так развилка, дорога та что вправо давно за спиной. Куда править то?

— Если ты не знаешь куда идешь, любая дорога подойдет.* — задумчиво размышлял Берендей.

— Ну ты выдал!!! — восхитился санник.

— Тут он прав, лучше и не скажешь. Любая подойдёт. Мы сейчас ещё в одно поселение заедем, а потом на кряж, к персту, там и разделимся, а встретимся уже в городище. Мне нужно Веронику проводить до нового дома.

— Ну тогда выбираю левую сторону. Пошла-пошла.

****

— А ну стой. Куды прешь, малохольный? Проезд в поселение за плату. Гони три чешуйки с саней и ещё по одной за голову. — грозно произнёс сторож у ворот поселения.

— Ты ослеп, селянин? Ты где торгашей увидел? — возразил Мирон. — Мы гостиницы везём Старейшине, а ты тут мздоимство задумал?

— Тогда тащи на руках свои гостиницы, а за проезд саней три чешуйки. — с ухмылкой ответил охранник.

— Отсюда Стражей берете, брат Сет? — догадался Я

— Отсюда. Вот задача тебе, Босик. Попробуй реши ее не ссылаясь на долг.

— Требую проезд по праву силы. — громко крикнул с саней.

— Ну так иди сюда и назовись. А то я уж заскучал на посту.

— Младший септорий Босс Путевой. — ответил Я.

— Эээээ… Извиняйте, септорий. Но не можно мне с Вами силой меряться. Может кто другой? Старик назовись.

— Ветеран Северных Пустошей Сет Однорукий. — с ухмылкой кинул тому Брат.

— Да что же так не везёт. Кто ещё есть?

— Берендей Мрак. — прогудел великан. На что страж аж крякнул, и отрицательно покачал головой.

— Возничий может ты готов?

— Я наймит, куда скажут туда и правлю. Мне без разницы, могу и здесь выгрузить. — не вставая с ящика, ответил Мирон.

— Я могу. — раздался звонкий голос найденыша.

— Проезжайте так. — совсем расстроился сторож. Отвернулся в сторону, разглядывая отличный вид на пожелтевший от несения службы сугроб.

****

Все село собралось вокруг Мрака. Его разглядывали, ощупывали. Молодые робко пытались раззадорить и подбить на драку, старшие же вовсю раздавали тумаки петухам. Их женщины напротив, стреляли глазками, томно вздыхали. Было видно, что уважающие только силу селяне, были рады живому воплощению их идеала. Большой и крепкий, здоровый, как скала. Берендей же чувствовал себя неуютно от такого внимания, пытаясь спрятаться возле саней, но особо не преуспел.

Мы с Братом дожидались старейшину. А Я все порывался найти родных своего побратима.

— Эй, селянин. Подскажи, кто из этих людей родственник Тарана? — подозвал Я ближайшего зеваку.

— Это какого Тарана? Того что на службу призвали? Победитель весеннего кулачного боя? — отозвался здоровый муж.

— Верно. Так кто?

— А какой твой интерес?

— Весточку хотел передать да поблагодарить родителей за сына.

— Ну так благодари, только не нас, а старших братьев, что талант его узрели и забрали этого непутевого.

— От чего же непутевый, он герой битвы у лагеря, что отбили малый гон. Бился с волколаками и вертами, приструнил лихих людей у Торжища. Да и как товарищ славный.

— Может ты ошибся? Тот Таран задира и драчун. Не было и дня, чтобы он не подбил кого на драку, а порой и на возраст не смотрел, уважение к старшим не имел. Непутевый сын непутевого папаши. Вон его родич, в красной шапке стоит на вашего берендея слюну пускает.

— Сейчас все иначе. Как имя то папани?

— Грум Раздай-беда. И маменька его рядом, Варвара Раздай-Беда. Как скрестили руки у алтаря, так и кличут теперь их одинаково. Грум раньше был Раздай-Вода, а суженная Гора-Беда. Вот теперь общую кличку носят, что им очень подходит.