Химера. Последний поход

Гория развернулся и, светя под ноги факелом, направился в контейнер. Остальные последовали за ним, лишь Мрак нерешительно топтался у порога. Похлопав по спине великана, дед Тит пригласил его зайти. Под потолком чадила масленка бросая красноватый свет на поминальный стол. Надломленная травяная лепешка, щедро посыпана сушенными грибами, вечный спутник погребения еловые ветви повязанные красной лентой. Как наш стол, когда бабку Агафью сожгла лихорадка.

— По ком помин? — устав кружить вокруг да около, в лоб спросил Старейшин.

— В моей семье потеря, отправилась к Матери-Земле моя отрада. Пусть не знает горести и голода. Отмучилась. Просила на последок, вспоминать её, когда пойдёт дождь. — со слезами в голосе, прошептал дедушка.

— Сестричка не любила дождь, она любила солнце. — ошеломленный новостью, голос дал петуха.

— Я про свою дочь, Стеллу. — поправил меня старик.

— Как… Как это случилось и где сейчас все остальные?

— Твой выродок-отец в корчме, выжигает последние чешуйки. С ним же и твои непутевые братья. Кошью пристроил в учительскую комнату. Там есть за ней присмотр. Трав так никто и не купил для неё. Когда первая деньга за твой призыв пришла, доченька моя аж руки отпустила, перестала пошивом промышлять да и Богард, чтоб его лихоманка забрала, вместо того, чтобы справить хорошую одежду или инструмент для промысла, стал жить на широкую ногу, а всем говорил, что со дня на день в городище вся семья переедет. В тот вечер, Стелла ждала Богарда, что должен был вернуться с городища. Еду наготовила, при живом охотнике в корчме мясо покупала, позор… — дедушка сморщился, будто кислятину проглотил, а затем продолжил выливать на меня грязные подробности. — Еда уже остыла, как и очаг. Она сомлела и уснула с открытой дверцей. Меня она отправила в общинный дом, а Кошью взяла на постой учительница. Видать хотела тёплый вечер сделать. Два твоих брата были в корчме и все знали, что их папенька в городище не поехал, а пил бражку, как свинья, а после променял мою кровиночку и тёплую встречу на Блудницу Марту. Утром в вымороженный дом пришли сыновья и притащили Богарда. А Стелла с тех пор и болела, пока девять дней назад не ушла за Грань. Трав ей никто не купил, не нашли ни денег, ни времени до травницы дойти. Зато каждый день пьют, скорее бы сдохла эта скотина, может хоть братья вернутся к честному труду. Пока они набирают долги под твоё честное имя. Прости, внучок, что вывалил на тебя это все. Но каждый день, что Я видел пьяную рожу и угасающую дочь резало без ножа. Она уходила тихо, лишь изредка жалобно плакала и звала тебя. Не дело это, когда родители хоронят своих детей в мирное время. — дед спрятал лицо в ладонях, скрывая слезы. Старейшин стояли молча, позволяю Титу выговориться, хотя он нарушил многие правила.

— Помянем Мастерицу Стеллу. Чистой водой да крошкой хлеба. Вспоминать будем о ней, когда пойдёт дождь. Если ты вздумаешь судить их, то не нужно. Мать-Земля видела, Отец-Небо накажет. — посоветовал мне Гория.

— Босик, ты это, пойду Я. Тебе наверное побыть нужно одному, Зверя сдержать. — отозвался Берендей.

— Нет, Мрак. Я зверем не одержим. Моя вера мне опора. Преломи со мной хлеб и помяни со мной мою кровь.

Молча и по очереди, каждый из присутствующих на помине, отломил от лепешки кусок, макнул в воду и вкусил.

— Теперь вопрос о ночлеге. Можешь выбрать любой дом для себя и соратника. — вернул меня из моих мыслей Гория.

— Прошу позаботиться о моем ученике. Накормите и уложите в тепле. Я хочу побыть с сестрой, боюсь, что второй побывки мне не дадут. Прощайте, старейшины. Да прибудет с вами милость Отца и Матери. Да увидите вы полный рассвет.

— Прощай, септорий. Не поминай нас со злом.

— Лёгкой ночи, септ.

— Прощай, внук.

***

Оглядев на прощанье осиротевший контейнер, Я глубоко вздохнул, перекинул через плечо суму и направился знакомой дорогой в учительскую комнату. Судя по узкой и заснеженной тропке, за знаниями никто не спешил. Уже на пороге Я замялся, вспоминал, что хотел низко кланяться за знания, а теперь вот и за сестрёнку нужно. Собравшись с духом, коротко стукнул по маленькому оконцу. Изнутри щёлкнула щеколда, открывая скрипучую дверку. Слеповато щурясь со свету, вышла учительница.

— Кого там на ночь глядя принесло?

— Доброй ночи, Марья- хранительница знаний. Это Я, Ваш ученик Босик. Пришёл низко поклониться за Ваш труд и, если позволите, повидать сестру.

— Ты возмужал и окреп, но все те же умные и печальные глаза. Конечно проходи, мой лучший и прилежный ученик. Я поставлю на огонь воду, заварить отвар.

— Значит Я вовремя. У меня тут травы с юга, они подписаны где какая. Половину уже не помню, но есть подсказка на листе, как лекарство готовить. И… От всего сердца благодарю за оказанную заботу о моей сестре.

— Да зайди ты уже, выморозишь дом. — кутаясь в платок, произнесла хранительница знаний.

****

Лачуга казалось меньше, при внимательном осмотре понял причину. Комнату делила занавеска, за которой приютилась кроватка, на которой спала Кошья. Подойдя к сестричке, привычно положил ладонь ей на лоб, проверяя нет ли жара. Горячки не было, да и в целом, сестричка выглядела лучше, чем Я её запомнил.

— Давно она у Вас живёт? — спросил Марью.

— Почти месяц. Сначала Стелла все побивалась её забрать, но сама была плоха. Мы с ней сговорились, что как она поправиться, тогда и вернет. — женщина поправила платок, разлил отвар по деревянным чашкам и продолжила.:-НО… После тризны, я подходила к твоему отцу, а он лишь отмахнулся от меня. Сегодня помин. Ты не думай, мне не в тягость. Я сама всегда мечтала о ребёночке. Не судьба… А тут не было бы счастья, да несчастье помогло. Старейшина Тит, на правах старшего в семье, разрешил мне оставить Кошью и заботиться о ней. Уже седмицу, как я называю её доченькой, а она меня по прежнему Марьей. Время лечит, может и Я когда-нибудь стану для неё маменькой.

— А как же Марта? Она же Ваша дочь.

— Во первых она давно отрезанный ломоть. А во вторых… У меня нет родных детей. Я заняла этот дом вместе с наследством. Но не смогла привить любовь к знаниям. А в четырнадцать лет её кровь взяла вверх над честью. Не будем о ней. Твоя сестричка быстро учится, пишет правда коряво, но старается.

— Позволите по утру с ней встретить рассвет?

— Конечно. Она постоянно о том говорила, что не было ничего теплее в её жизни, как эти моменты. Мог бы не просить, она по прежнему твоя сестричка. За травы благодарю, но разберу их завтра. Зрение по утру у меня крепче, буквицы так не разбегаются. Я заметила у тебя повязку септов. Значит ты теперь во Храме?

— Я не ставлю выше Церкви Храм, как и обратное. Вы же помните, как меня тому учили.

— Помню, все помню. Я хотела бы тебя попросить….
– её прервал грубый стук в дверь.

— Что за вечер? То седмицами никто не приходит, то за вечер вторые гости. Кто там? — медленно вставая с ящика, окликнул Марья.

Вместо ответа дверь резко распахнулась, ударив полку с книгами. На пороге показалась мужская половина моей бывшей семьи.

— Я же говорил, что он суда сбег. Как же так сыночек, в семье горе, а ты по бабам побежал? Грег сказал, что ты приехал, так мы ждали тебя в корчме, а после в непогоду, пошли до дома. И там тебя нет. Или маменька для тебя ничего не значит? Даже на помин не пришёл? — выдыхая перегар и шатаясь, в комнату шагнул Богард.

— Будь здрав, Богард. Я помянул Стеллу со старейшинами, а сюда зашёл проведать сестричку.

— Сестричку значит? А родителя своего не захотел? Говорят ты сбежал со службы, подался на Юга. Предал свою родину, веру и род. Приходил тут пару седмиц назад посыльный, потому и деньгу за второй месяц не было, из-за твоего предательства. Ежели не ты, то мы бы перебрались в городище и не знали бы холода. И моя кровиночка бы не заболела.

— Подъёмные выплачивают за первый месяц семье воя. Дальше жалование не выдают. О том тебе твой посыльный не сказал? В городище дают право жить только тем, кто вхож в дом отцов. А это или закладные или наемные холопы. Все прочие живут за стенами. Мне же про болезнь маменьки другие вести сообщили, потому закрой дверь, выморозишь комнату.

— Ты как с отцом разговариваешь, червь!

— За неуважение к службе септов, Мастер Богард наказывается тридцатью ударами батогов. Если кто-то помешает мягкой вире, будет бит равно как и наказуемый. В отсутствии септа наказания, поручаю старейшинами выбрать палача. Исполнения завтра после рассвета.

— Ты так шуткуешь, предатель? — ярился муж, братья сдерживали его, но сами были готовы на броситься на меня.

Я повернулся к Марье, что утешала разбуженную Сестричку, выставив в сторону руку с повязкой храма.

Троица сразу замолчала, узрев символ.

— Ты это, Босик… Смени виру. Он пьян и горе у него. — обратился ко мне мой старший брат.

— Вы с ним вместе были у Краснобая, когда Стелла его ждала. Завтра Я прилюдно сообщу, что Я не закрою долги Богарда. И если кто-то будет требовать возврата, то он уйдёт в заклад. И его мечта о городище станет явью. Ежели воля моего права будет нарушена и утром Богард не получит заслуженного наказания. То вы, Марик и Грот, будете его повинными. Ступайте прочь. — я отвернулся, чтобы скрыть свое презрение.