Хинд

– А домработница у меня будет?

– Э-э.. Женщина должна же..

Так. Похоже, что он, хоть и обитает в трёхэтажном частном доме, но жадный. Плохо.

– Что должна женщина?

– Ну э-э.. Вообще. Чтобы семейный уют.

Фу, как ей, ХIинд, как ни стыдно уподобляться.. Не жадный, а у человека отсутствует семейный опыт. Матери у него нету. Да разве так уж нужна домработница?

– Вообще, у нас дома есть прислуга! Но если отдельно от отца, то я – против.

– Ладно. Сейчас техники всякой много. Стиральная машина будет?

– Йес.

– Кухонный комбайн?

– Йес, оф коурз.

– Блендер?

– Вау, чё это?

– Ну вообщем такая штука на кухню, чтобы..

– Да.

– Сифон?

– Чё?

– На кухню штука..

– Да, да.

– Что ещё.. Вай фай рутер?

– А это ещё зачем?

– Как – зачем? Для интернета.. Чтобы брать лаптоп и спокойно из комнаты в комнату, не привязанной к месту. И ещё мобильный модем.

– Вообще-то! По нашим традициям.. Жена готовить должна, ахахахаа..

– Значит, ты мне не купишь лаптоп?

– У меня есть. А тебе зачем? Я тебе буду давать поиграться.. Женщинам незачем интернет. Там одна глупость. Вещи, которые лучше не знать!

– Забыл, где мы познакомились?

Теперь бросила трубку она. Бросила в самом прямом смысле – красная клавиша отбоя и на пол, на пол. Со всей силы. Мобильник выдержал, даже аккумулятор не вылетел – такое часто случалось на более старых моделях.

Не получилось даже поругать себя за несдержанность – просто не выдержали нервы. Катализатором послужило «поиграться» - звучание неграмотной конструкции настолько неприяно, что всё всё равно стало вдруг.

Лаптопа на неё пожалел, айфоновладелец несчастный. У самого на одноклассниках половина фотографий из серии «я лежу на диване кверху задницей с айфоном, пистолетом, пачкой долларов, айфон повёрнут яблоком в фокус» .

Фу. Как противно.

Он сразу и как-то неожиданно ей разонравился. Без сожаления она стёрла номер его телефона из памяти, зашла на одноклассники – удалить из друзей и добавить в чёрный список было делом одной минуты. С других аккаунтов написать он не сможет ей – профиль закрыт, дружбу ни от кого в ближайшее время она не примет.

Кончено.

Она пошла на кухню пересказывать весь разговор маме, сама, между тем бродила по его профилю, читала ленту активности, комментарии вульгарных девиц, форум, список друзей – он не был в онлайне, поэтому не заблокировал её в ответ.

– Что переживать? – Мама решительно не понимала. – Ну нет, так нет. Как будто бы он так уж и прекрасен. Зачем ты вообще с ним общаешься?

– Ах..

– Да он всё равно бы сбежал. Не сегодня, так завтра.

На плите что-то кипело, бурчало, грозилось убежать белой воздушной пеной.

– Он не сбежал, я сама. Что варится?

– Варенье из портящихся яблок. ХIинд, не причмокивай. Хочешь белого чая?

– Давай. – согласилась она без энтузиазма.

Да, она правильно поступила; нечего точить лясы с человеком, не знающим, что он хочет – но осадок остался. Было не грустно, не плохо, не жалко – непонятно откуда появилось знание – в ближайшие несколько дней, а то и недель, хорошее настроение ей не светит.

Забежал Заур похвастаться дневником полным замечаний. Сходил-таки в школу. В кои-то веки.

– Брат учительницы по русскому – ну, который пастор, сказал, только конченые уроды могут продолжать говорить на русском, живя здесь. Русский язык – язык оккупантов, которые всегда навязывали идею превосходства русских над другими славянами, несмотря на то, что русские – самые дикие, скотские и необразованные из славян, потому что они славяне только по языку, но не по генетике. На самом деле, по генетике, русские..

– Смесь шимпанзе с крокодилом. – фыркнула мама. – Больше он ничего не говорил?

– Да. Он говорил, что мусульмане есть продукт.. – Заур наморщил лоб, вспоминая. – мусульмане есть продукт совокупления Сатаны с языческими индийскими женщинами по Камасутре.

ХIинд не выдержала и рассмеялась.

– А ты-то что? Дал ему в морду?

– Не-а. – Заур мотнул головой, схватил со стола пустую чашку ХIинд – чай был допит. – Мама, слышу запах белого чая. Плиз! – И отпивая первый глоток, добавил:

– Я не хочу портить ему свадьбу.

Мама, снимавшая пену дуршлагом, так и застыла.

– Он женится. – Махал Заур руками. – На русской из Донецка. Она счастлива переехать в Евросоюз. Она согласна со своей ролью скотины. Она ему не возражает. Она мечтает уготовить своим детям нерусское будущее. Но при этом рашн гёрл дико патриотична и уже прислала в посылке четыре матрёшки. Умение готовить блины. Второй брак. Первый брак с арабом. Разочарование в восточных мужчинах. Поиск христианских ценностей. Мадамке нужна опора. Мадамке тяжело без опоры – все русские с украинцами алкаши та нарики. Войля!

– Так ксёндзу нельзя жениться. Целибат.

– Пастору! – Заур посмотрел на неё круглыми глазами. – Ты слышала, что я сказал! Он сменился в баптиста или аугсбургдиста.. Вообщем, дозволяется.

– Аугсбурдисты старокатолики, у них не должно..

– Ничего не знаю, сестричка, ничего. Что слышал, то сказал. Я на него и убеждения его с Джомолунгмы гору дерьма наклал. Арриведерчи! Я пошёл.

– Поешь хоть? – успела крикнуть вослед мама: ей ответила стуком захлопнувшаяся дверь.

Заур ушёл, оставив после себя смятение.

– Что за бред? – начала развивать тему ХIинд, горя желанием построить предположения по поводу глупости жительницы Донецка, видимо, пересмотревшей для начала сериал Клон, а затем задавщейся вопросом “Quo vadis?” и сволочизма будущего мужа дуры.

Но телефон зазвонил опять.

Она схватила его и выбежала из кухни под понимающим взглядом мамы.

– Ты?

– Я..

– Зачем звонишь?

– Извиниться не хочешь?

– Перед тобой?

– Да. Ты меня обидела. Моего отца. Наши обычаи.