Хинд
Шрифт:
– Вообщем, эта партия засветилась. – Неохотно объяснил Ганжа. – Часть мы скинули в речку, часть вот дарим. Он какой-то не такой, его легко распознать. Если сами скурят – умные, если продасть захотят – глупцы. Непременно попадутся.
– А они убьют эту девушку, которую ты принёс? – спросила Фуза.
– Не знаю, - сказал Ганжа, - но меня она давно достала.
– Мне как-то энивейно, - честно признался Шахин.
– Не наше это дело. – Сказал Шила. Машину опять вёл он.
– Что с тобой сделали эти уроды? – Шахин ещё раз осмотрел сестру, недовольный её внешним видом.
– Ничего они нам не сделали, Шарик. – Фуза погрустнела. – Только изнасиловали.
Шила повернул машину на разворот, обернулся:
– Что ты раньше не сказала, идиотка?
– Я? – Фуза секунду улыбалась растерянно, потом разрыдалась. – Вам, животным, совсем наплевать на страдания другого человека. Вам всё равно, что кто-то мучается, страдает! Вам лишь бы грести лопатой деньги, мечтать о плотских удовольствиях, а о том, как страдает центральная нервная система утончённой интеллигентной арийки, дочери такого высокопоставленного отца, когда на её глазах творится это..
Когда я страдаю от невыносимой боли – кто сказал, что духовные страдания меньше физических?
– Я им кишки выпорю! – пообещал Шахин. – Не плачь. Звери! – добавил он, как ему показалось, грозно.
– Кто звери? – Шила снова обернулся. – Что они творили на твоих глазах?
Брабус опять развернулся – указателей на разворот на этом участке дорог было много.
– Ты что делаешь? Ты?
Шила не дал Шахину договорить.
– Так кого изнасиловали? – спросил он опять, очень громко.
– Азика.. Конечно Азика.. – Фуза казалась недоумевающей. – А вы что думали? Чтобы меня? Арийку? Да кто бы на это отважился? Я им круто на понятиях сказала, если вы, хоть пальцем.. То в Вальгаллу не попадёте.
– А они что? – на этот раз Шила не обернулся.
– Ругались, чтобы я ела. Я объявила голодовку. Длилось два дня, пока вы пришли. Один пытался кормить насильно, я прокусила ему шею – кровь до сих пор в волосах. Противно. – Фуза тряхнула головой. – Требовали твой адрес.
– И ты дала? – поинтересовался Шахин без интереса. Он был в шоке.
– Конечно дала. Они туда съездили, и сказали, тебя там нет. Твоя жена сказала, что ты ушёл и не появлялся. Они ей поверили. Ты дурак. Жил бы тихо – моего Азика не изнасиловали бы.
– А он сопротивлялся? – спросил Фара. – Тоже кусался?
– Нет. Он же бисексуал. Ну, бисексуальность высвобождает лишнюю энергию. Это тантризм. Он сам хотел, но я была против. Жена имеет права решать, иметь её мужу контакт или нет, потому что женщина – более чутка к отрицательным и положительным проводникам силы.
– Она у тебя ту-ту? – прошептал Ганжа на ухо. – Похоже. Ты извини, если.. И чего тебя шариком зовёт?
– Нормально всё, фиг знает, чего зовёт, она просто дура, - отмахнулся Шахин, - Шила, мы куда едем?
– На дачу, только заедем куда-нибудь поесть и отмыться.
На даче вышли продукты и нет воды.
– Сволочь! Дрянь!
Гогу вташили на чердак.
Из угла раздалось мычание.
– Ступа просыпается.
Ступу развязали и он непонимающими глазами уставился на
своего бывшего друга.– Ты?
Гога злобно посмотрел и ничего не ответил.
– Привет, дерьмо! – сказал Шила, - ты не на него посмотри, а мне в глаза.
– Я не отказываюсь от своих слов. – Сказал Гога. – Я не жалею, что я сделал. Я – чеченец.
– Поэтому они тебя сдали? – спросил Шахин.
– Кто ты вообще такой? И когда ты примкнул? – спросил Ганжа.
– Да, кто он? – Гога кивнул на Ганжу. – Я его мало знаю.
– Тебя не касается. Ты нам вначале про себя расскажешь, а потом, на основании изложенного, мы решим, убивать тебя или как.
– Пожалуйста! Или как.. А примкнул, когда узнал, что Тамара похищена. Проходила информация, я сразу смекнул, кто виноват.
– Говори.
– Я, - Гога откашлялся. – Кварцхава Дмитрий Георгиевич, 1979-го года рождения, родился в Абхазии. Город называть?
– Не важно.
– Во время абхазо-грузинской войны – даты называть, а то не помню?
– Не важно.
– Я с 13 лет воевал на стороне грузин. Я выглядел старше своих лет. Поняв, что грузины проигрывают, я захотел притвориться абхазом, но не знал абхазского языка и вообще, не умел себя выдавать за них. Поэтому я, в одном городе – называть?
– Не важно.
– Я в одном городе ходил по квартирам, вламывался в дома. Я высматривал такие дома, чтобы был небольшой риск напороться на вооружённых. В одном доме я убил старую женщину. Она была гречанка. Её внук был инвалид, он видел это и не мог поднятся. Ему было лет 7. Я убил его, и забрал его паспорт, на имя Никопулис Дмитрий Николаевич, 1985-го года рождения. После этого я ушёл высоко в горы. Там я встретил одну адыгскую женщину, которая сбежала из тюрьмы и мы вместе жили в заброшенном доме охотников несколько лет.
– Почему не ушёл в Грузию?
– В Грузии труднее жить, чем в России. Я был уверен, что Абхазия, скоро отойдёт к РФ.
– Где твои родители?
– Мать не знаю. Я оставил её, когда вместе с другими товарищами ездил в другой город грабить брошенные квартиры. Мы крепко запили.. И я не вернулся сразу. А когда вернулся – её уже не было. Я думаю, она сбежала, не простив меня.
– За что тебя прощать?
– Я убил отца. Он называл безумием моё поведение.
– Дальше.
– Я прожил в горах достаточно времени, чтобы, спустившись в долину, жить по новому паспорту. Но та женщина не хотела отпускать меня, говорила, что любит. Я убил её. Я ушёл из дома в горах, за мной убежала приблудившаяся там собака. В горах я заблудился и съел собаку. Меня подобрали российские альпинисты. Их имена называть? Я помню.
– Не важно.
– Одна альпинистка привезла меня в Москву. Я женился на ней, разменял её квартиру и сумел получить при разводе половину. Эти деньги я вложил в бизнес – и прогорел. Это было в 2006-ом году. Остальное вы знаете.
– Зачем заложил нас?
– Мне заплатили. 100 000 долларов. И угрожали тоже. Я боюсь боли. А ещё – пообещали, что если сдам вас, то бизнес отдадут мне. Под их прикрытием.
– И ты не понял, что это развод?
– Потом понял. Доллары ещё фальшивые оказались.