Хирург Коновалов

Я смотрю на аккуратный и, наверняка, вкусный бутерброд.

– Ты уверен, что это можно сделать впрок?

– Конечно, нет, – он резко встает из-за стола. Бутерброд отправляется на тарелку. Вадим так же резко подхватывает меня на руки. – Но мы обязательно попробуем.

***

Новосибирск встречает меня осенью и дождем. Я заселяюсь в гостиницу, потом еду во временный офис клиники, оттуда – сразу на стройку. К этому времени дождь прекращается. Работа там кипит вовсю, приступили к отделке. Мне выдают жилет, каску, и ближайшие несколько часов я провожу, лазая по этажам бетонных перекрытий в компании прораба. Потом снова офис, где мне выделяют не кабинет, но вполне себе светлый и комфортный закуток.

По классике жанра в первый же день моего отсутствия у Кирюхи случается форс-мажор, и я разрываюсь между вниканием в дела здесь и удаленным разруливанием проблем там. В общем, я в мыле, добираюсь до гостиницы поздним вечером и после душа наконец-то падаю в кровать с телефоном. Даже есть не хочется. Все-таки с такими запросами в своей профессиональной деятельности я сталкиваюсь в первый раз. Я понимаю, что делать, мне ясны задачи и последовательность их исполнения. Просто их слишком много. И на каком-то этапе, и не на одном обязательно что-то пойдет не так. Закон Мерфи работает всегда. В общем, я тут, похоже, надолго. На месяц точно.

И это, наверное, неплохо. Это, возможно, поможет мне сохранить себя. Сохранить лицо. Гордость. Что там еще сохраняют, когда ты любишь, а тебя трахают. Я без понятия, первый раз в такой ситуации.

Не мелодраматизирую. По крайней мере, уверена в этом. Ни о чем не жалею – ни о том, что встретила Вадима, ни о том, что умудрилась влюбиться в него. Нет-нет, мысль о том, что Вадима могло бы не случиться в моей жизни, пугает меня. Как это – без Вадима?! Это невозможно.

Я так устала, что сил рефлексировать на тему наших отношений у меня нет. Я открываю переписку с ним. Он с утра спросил с меня, долетела ли я. Я ответила, что да. Но больше за весь день я не заходили в чат с ним, хотя Вадим что-то мне писал.

Я открываю сообщения. Там стандартные вопросы – где заселилась, как погода, есть ли понимание по срокам. Снова закрываю чат.

Отвечу завтра. Может быть. Или послезавтра. Я собираюсь за этот месяц приучить и его, и себя к тому, что нас больше нет. Нас и не было, собственно. У нас было только «пока мы вместе». Оно закончилось.

Нет, сил на рефлексию и душевные страдания реально нет. Перед глазами мелькают бетонные перекрытия, страницы договоров, завтра на склад закупленного оборудования ехать…

Кладу телефон на тумбочку, натягиваю на себя одеяло и мгновенно засыпаю.

***

Я смотрю на телефон. Смотрю так, как никогда раньше не смотрела. Для современного человека смартфон – лучший друг, окно в мир, то, благодаря чему ты никогда не будешь одинок. Но я сейчас смотрю на свой смартфон с тоской. И дело совсем не в том, что Кирюха мне накидал вопросов – справляется он там пока со скрипом. Но справляется же.

А вот я не справляюсь. Идея спустить все на тормозах теперь кажется мне не очень. Или это Вадим делает все, чтобы она оказалась не очень. Он не понимает намек в виде моего упорного игнора. Пишет и пишет. Вчера звонил – я не взяла трубку, отделалась коротким: «Не могу говорить, занята». В десять вечера, ага. Наверное, надо было все-таки поговорить с ним до отъезда. Объяснить.

Что объяснить?!

Пытаюсь представить гипотетически этот разговор. «Слушай, Вадим, тут такое дело. Я неожиданно в тебя влюбилась. Ага, прикинь, какая дичь, сама в шоке. Что думаешь?».

Я со стоном переворачиваюсь на другой бок, натягиваю на себя с головой одеяло. Я в домике.

У меня кишка тонка для такого разговора. Я обязательно раскисну, расклеюсь. Да я разревусь, точно! А я этого не хочу. Мне же надо что-то сохранить, только я уже не понимаю – что. Лицо, гордость? Остатки мозгов, которые еще не расклевали подрядчики, Кирюха и на десерт – Вадим?

Зачем он звонит, вот зачем?!

Я понимаю, зачем, чего уж. Для него же ничего не поменялось. Это у меня тут мир того-этого… опрокинулся.

Слегка.

А у Вадима все по-прежнему. «Пока мы вместе» и профилактика аденомы предстательной железы. Я вспоминаю его, спящим на полу операционной. И мне теперь абсолютно понятен его цинизм. Если все воспринимать сквозь призму эмоций – при его работе так можно быстро чокнуться. Сейчас мне это очевидно. Единственное, что мне по-прежнему непонятно – что делать с собой. И, опять же, единственное, на что я могу рассчитывать – это то, что время на моей стороне. И подрядчики с контрагентами тоже, да. Потому что, судя по тому, как все идет, застряну я тут на месяц минимум. И мне это на руку. Кирюха, правда, взвоет, но ничего, пусть учится. По бразильской системе.

***

Вадим записал мне голосовое. На целых две с половиной минуты. Я смотрю на него практически с ужасом. Что там?! «Я ни черта не понимаю», «Что происходит, на хрен?!» «Иди ты в жопу!», «Ладно, я понял, всего хорошего». Все эти варианты вызывают у меня желание порыдать. Но нельзя.

– Инна, все готово, можем ехать, – ко мне в келью заглядывает Виктор Карташов, будущий начальник ИТ в филиале.

Ладно, прослушаю вечером. Куплю бутылку вина, залезу под одеяло, буду слушать на повторе и рыдать. Я встаю.

– Отлично. Поехали.

***

В сообщении Вадима нет ничего такого. Оно даже… оно даже милое, насколько Вадим может быть милым. Там нет ничего из его обычного арсенала – ни язвительности, ни шокирующей физиологии. Начинается оно феерично: «Инна, так нельзя. Я же волнуюсь».

Тут я ставлю на паузу, делаю пару глотков прямо из бутылки, прислушиваюсь к себе – уже готова рыдать? Пока вроде нет, и я снова включаю воспроизведение. Дальше все вполне прилично, про то, что Вадим понимает, что у меня там до хрена работы, но можно же выкроить пятнадцать минут в день, и что он очень рассчитывает, что завтра мы сможем поговорить. Все заканчивается «Я завтра позвоню часов в десять по вашему времени, нормально?».

Что я делаю? Я ополовиниваю бутылку вина, перевожу телефон на беззвук и залезаю под одеяло. Я в домике. Я рыдать.

Проревевшись, лежу с пустой гудящей головой и пытаюсь остатками в ней думать. Вина больше не хочется.

Ну а вдруг…. Вот вдруг… вдруг… Вдруг Вадим что-то ко мне тоже чувствует? Ну а вдруг?! Я на секунду допускаю эту мысль, всего на какое-то маленькое мгновение. И – все. Мою фантазию уже не остановить.

Я представляю, абсолютно отчетливо, как Вадим наклоняется ко мне, как обхватывает лицо ладонями и шепчет, прижавшись лбом ко лбу: «Я люблю тебя, Инна». Я это представляю так ярко, так отчетливо, что все во мне замирает от того, как это сладко. И моя фантазия, уже не встречая никого сопротивления с моей стороны, несется дальше вскачь. В те области, куда я никогда, никогда раньше не заглядывала.

Я вижу нас с Вадимом в зале торжественной регистрации. Ему невероятно идет в темном костюме, белоснежной рубашке и галстуке. Он такой очень серьезный, торжественный и от этого немножко смешной. Любимый. Я и себя вижу отчетливо, в элегантном белом платье и с цветами в волосах. Вижу, как Вадим смотрит на меня, перед тем, как надеть на палец кольцо – смотрит тем самым взглядом, который без слов говорит женщине, что она – та самая, самая-самая и единственная. На меня никто так никогда не смотрел, но я почему-то отчетливо представляю этот взгляд у Вадима. А вот его руки мне представлять даже и не надо, я их видела много раз. Красивые сильные руки – большая ладонь, длинные пальцы, выступающие вены на предплечьях. Платиновые руки. И я отчетливо вижу, как надеваю на безымянный палец этой очень красивой мужской руки обручальное кольцо – черт с ним, пусть будет платиновое, гулять – так гулять!