Хирургическое вмешательство

– А их народ любит, - говорил Санд, перекатывая в пальцах зеленые шарики с индийским узором. – Дикие, говорят, но люди хорошие. Дикие потому, что водку пьют не все время, а по праздникам. Их даже власти любят, если так можно выразиться. Они же идеальные иммигранты, хоть на доску почета вешай. Ничего не просят, неагрессивные и работящие. По-русски говорят – быстро научились. Лес, конечно, порубили, давно еще, когда языка не понимали, но им его списали задним числом, как гуманитарную помощь. Они сейчас все мертвые колхозы в округе подняли. – Санд помолчал. – Тут такая фишка… их не напрягает мысль, что нужно вкалывать шестнадцать часов в сутки только для того, чтобы были еда и одежда. Они после этих шестнадцати часов еще полночи плясать могут. Их не напрягает, что нет электричества, газа, водопровода, магазинов, школ и больниц. Что нет тракторов и солярки – их тоже не напрягает. У них там этого никогда и не было. Вот если надо вместо лошади самим волочь плуг – тогда они начинают напрягаться…

Один из шариков выскользнул из пальцев шамана; тот поленился тянуться за ним, положил второй шарик на стол и устало закрыл глаза.

– В общем, гражданство дадут, я думаю, - заключил он. – Вопрос только в территории – они расселяться по стране точно не будут, а значит, национальная автономия получается, пусть не по бумагам, а по факту. Кому-то оно в верхах застряло. Но это… их же в любом случае некуда высылать.

– Я неделю назад, когда на работу устраиваться ходил, двоих видел, - сказал Вей. – На славян похожи. – Вей был немного националист. – И действительно, хорошо по-русски говорят. Странно это. Три года, - глядя в потолок, он загибал пальцы, - вне языковой среды, без учителей, без учебников, даже без словарей! Это вообще как?..

– Да кто ж поймет…

– Впрочем, это хорошо, - решил Вей. – Ассимилируются.

– На п-прибалтов они похожи, - внезапно явился в дверях Дед. Ученики, вознамерившись подняться, вяло и печально забарахтались в креслах; Арья жестом пресек шевеление. – А язык из ин… индоевропейских. Меньше надо фантастики читать.

Последняя сентенция всех удивила.

– К-какой-то журналист без мозгов ляпнул, так все с тех пор и заладили, - махнул рукой Дед. – «Беженцы из параллельного мира». Ну, что тут удивляться… живет-живет человек, сансару с ноосферой п-путает, так это еще ничего. Вот к-когда этиловый спирт с метиловым… Вероятностный мир, шаманятки, п-причем недалекий, аж языковые группы те же… Но они не ассимилируются. Никогда.

– Почему?

– Они сохраняют своих богов.

– Мне звонил Дед, - раскрыл, наконец, рот компетентный шаман. На лице Ксе не дрогнул ни один мускул: если Лья хотел задеть его тем, что по важному делу Арья связался не с ним, то просчитался. Ксе помнил, что говорила ему интуиция по поводу телефонов.

– И чего? – буркнул Жень.

«Дед посоветовал ему связаться со стфари, - промелькнуло в голове Ксе. – Зачем? Помощь или укрытие… у нас сейчас других целей просто нет. Даже и спрашивать неинтересно. Разве что…»

– Привет передавал, - с ухмылкой сообщил Лья и умолк.

«Ах ты гад, - почти весело подумал Ксе. – Ну не хочешь по-человечески, не хочешь – не будем».

– Уважаемый Ансэндар, - деликатно окликнул он и замялся: чего-то в обращении не хватало. Ксе помедлил и ляпнул, когда молчать уже стало неловко: – Извините… а по отчеству вас как?

– У меня нет отчества, - просто сказал Ансэндар, обернувшись. – И, правда же, лучше Анса.

– Анса… вы, наверное, знаете о… нашей проблеме?

– Знаю. Я уже обещал Лье.

– Дед звонил своей знакомой, - нехотя подал голос названный и добавил с затаенным злорадством: - Знакомой верховной жрице. И проконсультировался.

Ксе чуть улыбнулся: он догадался, о ком речь.

– Старшей красоты?

Лья закаменел лицом: он надеялся на панику.

– А-а, - встрял Жень, - ну да, они тетки классные. Прикольные. Они папке помогали с нами возиться, ну, когда мы с Женькой еще совсем сопливые были. Теть-Шура и теть-Лена. Теть-Лена богиня. Они чего сказали?

– Сказали, что тебе еще учиться надо, - со вздохом отчитался Лья. – Своему божьему делу. А то пока нормально работать сможешь, еще лет сто пройдет. Дед сказал, что они обещали не доносить, но сами помочь никак не смогут, а то их свои же сожрут. Жречество, говорят, гадюшник неописуемый.

«А шаманство ну совершенно не гадюшник», - Ксе скорбно взглянул на затылок Льи; он был несколько несправедлив в своей оценке, в конце концов, Лья бескорыстно и честно ему помогал, но со своими выкрутасами он уже достал Ксе до печенок.

– У стфари тоже есть жрецы, - мягко сказал Ансэндар. – И они… несколько иные. Они… действительно хорошие люди, Жень, даю слово.

Божонок зыркнул на него с подозрением.

– Мне незачем врать, - развел руками Анса. – Они правда славные. Вот познакомишься и увидишь. А если хочешь доказательств…

– Матьземлю пришлось уговаривать для того, чтобы она согласилась кормить стфари, - перебил его Лья, и Ансэндар стеснительно умолк. – В порядке гуманитарной помощи. Поэтому наших шаманов они приняли. Но наших жрецов они принимать отказались и никаких контактов с ними не поддерживают.

– Почему? – хмуро поинтересовался Жень.

– Национальная идентичность, - изрек шаман и авторитетно продолжил, совершенно игнорируя присутствие стфари рядом с собой. – Стфари здесь гости и хотят оставаться гостями. Решили, что нужно принять язык, чтобы жить мирно. Но если они примут наших антропогенных богов, то следующее поколение уже будет русскими.

– Не совсем так, - тихо поправил Ансэндар. – Следующего поколения не будет.

– Почему? – Лья искренне изумился.

– По всей видимости, в вашем мире другие законы взаимодействия, - ровно объяснил Анса, глядя в окно. – У вас исчезновение родных богов означает всего лишь ассимиляцию. У стфари перестанут рождаться дети. Не будет новых стфари, понимаете, не потому, что они будут русскими, а – просто не будет.

Плечи Ансы поникли.

– Мы хотим вернуться, - сказал он. – Понимаем, что надежды почти нет. Но мы хотим выжить. Если бы действительно можно было ассимилироваться, я… я думаю, что мы бы не сомневались.

Повисло молчание. Ксе смотрел в окно; машина нырнула в тоннель, естественный свет сменился электрическим и вновь побелел, когда бетонные стены остались позади, и мимо замелькали ряды домов. Витрины играли красками. Многие вывески уже горели неоном, хотя до вечера было еще далеко. Жень сидел, заложив ногу на ногу, на лице бога застыла недобрая гримаса; почему-то Ксе понимал, о чем он думает, и сам думал о том же. Конечно, стфари небескорыстны в своем согласии помочь преследуемым, какую-то выгоду они надеются в будущем получить, но понять их можно, и наверняка Жень сделает все, что в его силах. Все, что будет в его силах – потом. Но Лья вел себя некрасиво. Ксе осознал, что попытки вывести из равновесия его самого задевают его гораздо меньше, чем беспардонность брата-шамана по отношению к стфари. Он заподозрил, что Лья был одним из тех, кто просил Матьземлю принять явившихся из ниоткуда мигрантов – но это все равно не давало шаману права так держать себя. Как будто ему по гроб жизни должны…

– Мы на МКАД, что ли, выбираемся? – нарушил молчание Жень.

– Угу.

«Интересно, кто у стфари Анса, - размышлял Ксе. – Санд говорил, у них строй родоплеменной. На главу рода не похож. Я, говорит, обещал – кто это при родоплеменном строе говорит «я»? Кроме главных дедов? Верховный жрец? Военный вождь?.. – тут Ксе чуть не фыркнул: застенчивый Анса меньше всего напоминал громилу из диких времен. – Но… сколько лет прошло? Пять? Шесть? Как он хорошо говорит по-русски…»

– А дальше чего? – допытывался Жень.
– Прямо под Тверь поедем? В леса? – в голосе божонка прорезалось недовольство: дитя каменных джунглей грозили лишить привычной среды.