Hold Me

— Я нашел у тебя аптечку, правда, большинство лекарств старые, — видимо, Дилан единственный, кого не одолевает головная боль, и он этим явно гордится, как бы говоря: «Вот до чего доводит вас алкоголь». Парень поглядывает на меня, но надолго не задерживает взгляд, ощущая неловкость, и именно её чувствует между нами Томас, который щурит веки, отпивая холодной воды, и как бы устало вздыхает, еле сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Понимаю. Мы с Диланом — два взрослых человека, но боимся даже зрительного контакта.

— Пожелания будут? — О’Брайен стоит боком ко мне. Посматриваю на Сангстера, который включает свой телефон. Неужели, он выключил его на время поездки? Не волнуется, что его родные будут переживать?

— Эмили, — Дилан выдавливает из себя мое имя, так что верчу головой, делая пару шагов к темноволосому парню:

— Голова болит, — отвечаю, а О’Брайен начинает рыться в аптечке, о существовании которой я даже не знаю. Беру стакан, желая занять себя чем-нибудь, чтобы не впитывать в себя молчание, повисшее на кухне, и наливаю воды из фильтра, встав в шаге от Дилана, который бросает на меня быстрый взгляд, продолжая изучать упаковки таблеток. Подношу стакан к губам, радуясь, что, наконец, с сухостью будет покончено, и слышу за спиной непрекращающуюся вибрацию. Мы с Диланом оборачиваемся, взглянув на Томаса, который мрачнеет на лицо, сводя брови к переносице, и смотрит на экран, который издает разные звуки, будто ему приходят оповещения о пропущенных звонках и сообщения.

— Ты кому-то был сильно нужен? — Дилан интересуется, и его голос срабатывает, как переключатель, так что на лице Томаса вновь сияет эта незамысловатая улыбка до ушей:

— Да, — тянет, щелкнув пальцами, и вдруг поднимается со стула, так и не дав понятного объяснения. — Мне нужно идти, — убирает всё ещё вибрирующий телефон в карман, игнорируя мой обеспокоенный взгляд. — Завтра увидимся, ребят, — как-то виновато произносит.

— Окей, — Дилан с простотой бросает в ответ, вновь поворачиваясь к Тому спиной, но я продолжаю смотреть на русого парня, который надевает кофту, улыбаясь мне, и отправляется в коридор. Хмурю брови, чувствуя, как ощущение тошноты сдавливает легкие и горло, так что ставлю стакан на стол, привлекая внимание О’Брайена, который сверлит меня взглядом до тех пор, пока не скрываюсь за дверью, выходя за Томасом.

— Всё хорошо? — ловлю парня у двери, когда он переступает порог. Сангстер вздрагивает от неожиданности, обернувшись, ведь я держу его за предплечье. Отдергиваю руку, напряженно втянув воздух в легкие:

— Ты ведешь себя странно.

Томас улыбается, но уже не натянуто, как-то устало, видимо, чувствует себя плохо. Можно ли в таком состоянии куда-то идти?

— Порядок, Хоуп, — поправляет капюшон кофты, замечая, что мое лицо не меняется. Стою и смотрю на него хмуро, с каким-то недоверием, так что Томас закатывает глаза, практически смеясь:

— А вот ты ведешь себя странно, — указательным пальцем касается кончика моего носа, заставляя поднять брови. Уже дважды повторяет этот жест. Знать бы, что он значит.

— Увидимся, — говорит, разворачиваясь, и идет в сторону калитки, покидая мой участок. Провожаю его взглядом, вновь нахмурив брови, и вздыхаю, потирая плечи, ведь на улице, хоть и солнечно, но морозно. Хотя, проветрить тяжелую голову я не против. Закрываю дверь на замок, резко подняв взгляд.

Осталась наедине. С Диланом.

Откашливаюсь, чмокнув сухими губами, и сжимаю веки, невольно склонив голову. Тяжело. Трудно принять мысль, что я сделала это вчера. Сама. Видимо, алкоголь вовсе вскружил мое сознание, дав ненадолго забыть о том, кто я.

А кто я?

Мои прошлые убеждения начинают казаться нелепыми после нескольких дней в гостях у Софии. Что именно могло во мне перемениться за это время? К слову, короткое время. Не понимаю. И произошедшее этой ночью лишь усугубляет мое положение.

— Что делаешь? — самый обычный голос, самый обыкновенный, нормальный тон. Резко разворачиваюсь, обескуражено уставившись на Дилана, который хмурит брови, держа в руках упаковку таблеток, и выглядит он спокойным, не таким убитым смущением, как я. Невольно задыхаюсь, выдавливая из себя:

— Просто, плохо себя чувствую, — это определенно походит на правду, ведь ощущение такое, будто по мне пару раз проехался асфальтоукладчик. Парень мычит в ответ, опустив взгляд на лекарство в руках, и вздыхает, вновь взглянув на меня:

— Нашел только это, остальные таблетки, на твоем месте, не рисковал бы принимать, — подходит, протягивая упаковку, и я резко выхватываю её, поблагодарив с улыбкой:

— Спасибо, — откашливаюсь, делая шаг в сторону кухни, но торможу, обернувшись, ведь О’Брайен берет свою кофту, которая была сложена на комоде. Глотаю пыльный воздух, нервничая так сильно, как никогда прежде:

— Т-ты, — запинаюсь, часто моргая, чувствуя песок в глазах. — Ты уже уходишь?

Дилан поворачивает голову, прекратив натягивать рукава кофты на руки, и смотрит на меня, видимо, удивляясь тому, с каким выражением лица я произношу слова. Парень пытается не сутулиться и набирает воздуха:

— Эм, ну… — слишком открыто хмурюсь, не в силах контролировать эмоции, и, думаю, это резко повлияло на ответ О’Брайена, который качает головой, пожимая плечами. — Не-а. Просто прохладно у тебя.

Медленно растягиваю губы в улыбке, кивая головой:

— А…

— А ты чем-то думала заняться? — нервно скользит языком по нижней губе, и теперь прекрасно вижу, что Дилан испытывает сейчас то же, что и я. Волнуется. В голове тут же рождаются сотни мыслей, сотни спутанных, спонтанных идей, и мне тяжело ухватиться за одну из них, но выходит выдавить единственную:

— Убраться, — шепчу, добавляя. — Думала, убраться.

— Это неплохая мысль, — одобрительно кивает головой, интересуясь. — Мешать не буду? — он тоже не знает, как себя вести.

— Нет, — верчу головой, еле скрывая свою довольную улыбку, а вот парень щурится:

— А ты, случайно, не в качестве рабочей силы меня оставляешь? — усмехается краем губ, когда я смеюсь, тут же прижимая к виску ладонь, ведь собственный смех вызывает сильнейшую боль:

— Ничего от тебя не скроешь, — разворачиваюсь, возвращаясь на кухню, чтобы позволить себе прикусить губу, сдержав безумную радость.

Счастье, ведь я не останусь одна последующие пару часов, ибо работы по дому достаточно.

***

Эмили опускает тряпку в таз с водой, старается отвлечься от того смущения, от тех мыслей, что вертятся в голове, вызывая лишь жар в груди, от которого мало прока. Девушка не смотрит лишний раз на парня, который вновь снимает свою кофту, взяв другую тряпку, и, в отличие от Эмили, посматривает в её сторону, проводя пальцем по столешнице. Собирает пыль, изогнув брови:

— Как давно ты не делала уборку?

— Моя мать, — Хоуп ставит возле плиты стул, встав на него ногами, чтобы дотянуться до пустых полок, где обычно мать держит сладости, — не доверяет мне уборку.