Hold Me

Терпи. Осталось всего ничего. Справишься. Подумай о том, что постоянно помогает тебе прийти в себя, что способствует возврату твоих сил. Да, думай о крае. Думай о том, как шагнешь за него. Думай о том, что у тебя всегда есть выбор, один из которых помогает тебе терпеть. Да, мысль о смерти — твоя мотивация прожить ещё какое-то время.

Чувствую, как мысли о суициде приносят мне внутреннее успокоение. Сердце уже не так сильно колит, но его биение по-прежнему вызывает неприятную тошноту. Мне нравится то, что хоть что-то в этой жизни я могу принять сам. Я могу сам решить это. И это потрясающе.

Глубоко дышу, приоткрывая веки, и медленно роюсь в кармане, вынимая дрожащими пальцами свой телефон. Номер. Дилана. Сглатываю, моргая, и шмыгаю носом.

Я должен отдать кому-то её. Должен быть уверен, что она не останется одна. Именно поэтому терпеть осталось недолго. Ведь О’Брайен хоть и баран, но просто так не отступит.

Я чувствую, что обязан позаботиться об Эмили, но при этом начинаю пытаться «устроить» жизнь Дилана, стараясь помочь ему разобраться в себе.

Опускаю руки, отклоняя вызов, и прижимаюсь затылком к двери, закрывая красные от слез глаза. Вытягиваю больные ноги, полностью уходя в себя.

Завтра мне нужно быть сильным.

***

Дилан опускает руку, хмуро смотрит на экран телефона. Вызов не принят. Парень моргает, нервно потирая лоб ладонью, и вздыхает, бросая телефон на кровать. Сидит, опираясь на стену, и наблюдает за тем, как Засранец крутится в его ногах, всячески привлекая внимание, но Дилан не может ни о чем думать. Он опирается локтями рук на колени и прижимает сжатые кулаки к губам. В комнате темно, в большом доме тихо. Завтра новый день. Учебный. И парню тяжело принять это, как факт. Ему не удается даже собрать себя по частям, чтобы наконец окончательно разобраться в своих чувствах, окончательно принять их. Но к волнению об Эмили добавляется беспокойство о Томасе, который игнорирует его звонки, хотя обычно отвечает сразу. О’Брайену сейчас необходим этот худощавый парень. Сангстер.

Дилан невольно начал заботиться о Хоуп, но так же взялся за Томаса, думая, что этот тип не сможет «выжить» в этом дерьмо-мире без него. Возможно, парень завышает свою значимость, но опять показывает иное. О’Брайен должен заботиться о них.

Поэтому ему стоит прекратить вести себя, как кретин.

Они должны держать Томаса

***

От лица Хоуп.

Серое утро. Бледное небо с холодным ветром, гоняющим «жидкие» облака. Я, стоящая у зеркала в коридоре первого этажа и смотрящая куда-то на уровень ниже своего лица в отражении, водящая расческой по волосам. Медленно, как-то лениво, безжизненно. Напряженные мускулы бледного лица. Мешки под глазами и искусанные от нервов губы. Большой ком в груди, который увеличиваю своими страхами и тревогами, ведь сегодня я вновь иду туда. Иду в школу. Бессонная ночь. Странный, напряженный сон, после которого проснулась с ярым чувством потери. Я что-то потеряла. И оно было моим. Оно было частью меня. Оно было мною. Энди и Элис. Они — это я?

Прекращаю расчесывать волосы, хмуро взглянув на свое отражение. Всматриваюсь в светлые глаза, ища ответы где-то в глубине себя, но разочарованно качаю головой, бросая расческу на комод, невольно перевожу свое внимание на фотографии, где я одета, как мальчишка. Рядом отец. Рядом мать. Рядом со мной. Долго сверлю взглядом снимок, чувствуя, как обида подкатывает к горлу.

Моя мать. Она врет.

Отец. Его нет.

Энди. Это я.

Мои воспоминания. Не могу им верить.

Что есть реальность? Что есть правда? Что есть «я»?

Этот чертов сон выбил меня из колеи.

Мама говорила, что у меня самая обычная проблема с памятью, которой страдают многие, но вряд ли эти «многие» верят в то, что у них есть сестра, хотя её на самом деле никогда и не было. Вряд ли они думают, что отец с матерью в командировке, а на самом деле вовсе не помнят, когда в последний раз его видели.

Грубо опускаю рамку фотографии, пряча лица родных, и обуваю кеды, поправив кофту Дилана, которую он вчера оставил у меня дома. Есть повод подойти к нему. Беру рюкзак и хватаюсь за дверную ручку, замерев на пару секунд, чтобы сделать несколько глубоких вдохов, после которых могу заставить себя открыть дверь и выйти на улицу. Бледный свет слепит в глаза, отчего приходится щурить веки. Закрываю дверь на ключ, разворачиваясь, и торможу, моргая, чтобы лучше видеть. Дилан стоит у моей калитки, пиная камень ногой, и вздыхает, поправив бейсболку на голове. Сегодня выглядит как-то необычно: темная клетчатая рубашка расстегнута, под ней темная футболка и всё те же черные джинсы. Он поднимает взгляд, сжатыми губами улыбается мне, и я не способна это игнорировать, так что тоже растягиваю губы, поспешив к нему:

— Привет, — хочу скрыть удивление. Он здесь. Решил пойти со мной в школу? Если да — то я буду самым счастливым человеком, которому поддержка была необходимей кислорода.

О’Брайен кивает головой, явно что-то вертится у него на языке, но он не находит правильных слов, поэтому начинает запинаться, пытаясь высказаться:

— Знаешь, вчера, я… — жестикулирует одной рукой, а другой поправляет съехавший ремень рюкзака. — Я вчера…

— Всё в порядке, — улыбаюсь, радуясь, что не одна я испытываю волнение. — Правда, теперь свою кофту ты вернешь только в конце дня.

Дилан уже шире улыбается, мельком скользнув заинтересованным взглядом по моему телу, после чего откашливается, начав уже более уверенно, и его непринужденный тон мне нравится:

— Окей, всё равно тебе больше идет красный, чем мне, — разворачивается, начиная идти, а я стою пару секунд на месте, осознавая то, что только что получила в свой адрес комплимент. Спешу за Диланом, убирая локоны волос за ухо, проглатывая стеснение:

— Давно ждешь?

— Минут двадцать, — не задумываясь отвечает, а я раскрываю рот:

— Двадцать? Почему не сказал, что пришел? Я бы поторопилась, — озадаченно смотрю на парня, который просто пожимает плечами, просто отвечая:

— Думал, тебе нужно время, чтобы настроить себя и морально подготовиться к выходу.

— А, — киваю, протянув в голос, и вздыхаю, пытаясь идти с парнем в ногу. — Что ж, это было верным решением, — мельком поглядываю на Дилана, собираясь с мыслями, и выдаю. — Мне… Мне сегодня приснился странный сон, — чертовски глупое начало, но как иначе?

Дилан переводит на меня взгляд:

— Какой?

Хмурюсь, пытаясь составить внятный ответ, но не выходит, ибо мне тяжело объяснить и описать все те эмоции, что я ощущала, так что начинаю мямлить:

— Там была Элис.

— Твоя сестра? — задает вопрос.

— У меня нет сестры, — бросаю с неприятным смешком, замечая, что выражение лица Дилана изменилось. Он сощурился:

— Так ты, наконец, приняла этот факт?

— Я ни в чем не уверена, — качаю головой, припоминая. — Ещё там был Энди.

— Энди — это же… — О’Брайен задумчиво отводит взгляд, поэтому продолжаю, перебивая:

— Да-да, мой папаша был не в себе, поэтому называл меня так. Он хотел сына, — закатываю глаза, а Дилан всё ещё давится своим непониманием:

— Но ты совершенно не похожа на парня, — прикусывает заплетающийся язык. — То есть ты, ну… — указывает на меня ладонью, сам же загоняя себя в угол, поэтому хмуро смотрю на него, тормозя:

— Что с тобой?

— Что? — Дилан разворачивается, потирая ладонью губы.

— Ты ведешь себя… — щурюсь. — Как-то нервно. Что-то произошло?

О’Брайен отводит взгляд в сторону, оттягивая пальцами ремни рюкзака, и притоптывает ногой, прикусывая нижнюю губу: