Холпек II: Спуск к ядру

Он сделал паузу, вдруг смягчив выражение лица, но в глазах осталась стальная серьёзность:

— А во-вторых… Ты больше не Хан.

Крас аж подпрыгнул на месте, будто наступил на раскалённый уголь. Его лицо мгновенно покраснело, а из глаз, казалось, вот-вот брызнут искры:

— Э-э-э… как это понимать?! — зашипел он, размахивая руками, словно пытаясь поймать ускользающую мысль. — Я только, блядь, начал привыкать к этому имени! Ты представляешь, сколько времени ушло, чтобы я начал оборачиваться, когда кто-то кричит «Эй, Хан!»? А теперь опять переучиваться?!

Его возмущение витало в воздухе почти осязаемым облаком, а пальцы судорожно сжимались и разжимались, будто уже представляя, как вцепляются в уродливую рожу старика.

Гироха тяжело вздохнул, его пальцы сжимали трость так крепко, что костяшки побелели. Глаза старика стали холодными, как глубинные льды Холпека:

— А вот так, — произнёс он, отчеканивая каждое слово. — Имя «Хан» теперь для тебя яд, оно скомпрометировано. Его внесли во все базы, твою энергетическую матрицу загрузили даже в самые захудалые сканеры захолустных деревень. Ни один проход в мир людей для тебя не откроется — разве что в кандалах да под конвоем.

Крас насупился, его брови сомкнулись в одну сплошную тень. Он отвернулся, уставившись в стену, но видел не камень, а крутящиеся в голове мысли. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки — ногти впились в ладони, оставляя полумесяцы красных отметин.

«Черт возьми… Всё рухнуло в одно мгновение», — прокрутилось у него в голове. План, который казался таким чётким, рассыпался как песочный замок. Герою требовалось как можно скорее набрать необходимое количество метеоритного железа и свалить с этой гадкой планеты. Но для этого был необходим доступ на Вокзал в Пределе, чтобы он мог телепортироваться в пещеру с полезными ископаемыми. Но в глубине сознания уже змеилась новая мысль. Губы Краса искривились в безрадостной усмешке.

— Значит, теперь мне придётся прятаться среди вашего племени, пока я не свалю с этой чёртовой планеты? И целыми дня смотреть на лысых сморщенных детёнышей кобольдов? Чёрт, прости, что-то меня понесло. — его голос звучал, как скрип ржавых петель, выдавая смесь раздражения и безнадёги.

Гироха внезапно фыркнул. Он поднял палец, будто собираясь прочесть нотацию нерадивому ученику, но решил опустить расистский момент и с насмешкой начал:

— Щяз-з-з, размечтался, какой же ты наивный, юноша! — прокатился его голос, наполненный ядовитой иронией. — Ты правда думаешь, мы будем кормить и поить тебя все эти месяцы? Приютим, как дорогого гостя? — Он покачал головой, и его глаза сверкнули азартом, словно перед разгадкой интересной загадки.

Старик наклонился вперёд, и его шёпот стал едва слышным, но от этого ещё более зловещим:

— Знаешь, почему о кобольдах так мало известно? Почему мы спокойно проходим через любые сканеры? — Его губы растянулись в ухмылке, обнажая желтоватые клыки. — Да потому, что мы умеем править матрицы! Вот только есть одна загвоздка, на людях это не очень хорошо работает, как дохлый дракон — вроде бы крылья есть, а летать не может.

Крас резко поднял ладони, словно пытаясь остановить поток информации, его глаза округлились до размеров чайных блюдец:

— Стоп, стоп, стоп-машина! Подожди, можно поподробнее на этом моменте? — затараторил он, голос взлетел на октаву выше. — Давай начистоту: «не очень хорошо работает» — это как? У меня хвост отрастёт или рога? Глаза станут как у хамелеона? Или, не дай бог, я начну блеять по ночам? — Он нервно хмыкнул, но в его шутке явно дрожала тревожная нотка.

Гироха вздохнул так глубоко, что его голова колыхнулась, как ветер в поле:

— Ох, юноша… — произнёс он, потирая переносицу. — Если бы всё было так безобидно. Из тысячи подопытных выживал… один. Да и тот, как правило, заканчивал свои дни, рисуя узоры собственным дерьмом на стенах психушки. — Его трость зловеще стукнула по камню. — За всю историю таких операций выжило с десяток людей и то, они были абсолютами менталистики и защищали свой рассудок, а не такими… э-э-э… энтузиастами, как ты.

Старик внезапно оживился, его глаза сверкнули:

— Но Марик уверял, что ты подготовлен! Что твой разум защищён лучше, чем королевская сокровищница!

Крас аж подпрыгнул на месте, его лицо исказилось в гримасе:

— В-о-у, в-о-у, в-о-у, подажи! Ты меня за нижеумка и полного дебила то не держи. Я вообще в менталистике почти ничего не понимаю. Вы хотите поджарить мои мозги в яичницу и в овощ превратить? Чтобы я потом в уголке сидел, слюни пускал и на стенке горох считал? — Обеспокоенно протараторил Крас.

Гироха скрестил руки на груди, его трость зловеще постукивала по камню, отмеряя секунды на раздумья. Глаза старика сверкали холодным расчётом, словно он уже знал ответ, но ждал, пока Крас дойдёт до этого сам.

— Выбор за тобой, юноша, — проговорил он, и каждый звук падал, как камень в колодец. — Либо процедура коррекции матрицы — и, кстати, у тебя шансы неплохие, если верить твоим показателям. Либо… — он широко развёл руками, — добро пожаловать в клуб отшельников. Весь срок. Без сокращений.

Крас сжал кулаки так, что костяшки побелели. Перед глазами всплыли образы родного дома — того, что остался где-то там, в другом мире, под голубым небом Земли. Он представил, как инопланетные захватчики методично стирают с лица поверхности улицы, парки, всё, что он когда-то знал. А потом… потом они доберутся до людей. До тех, кто ещё помнил его имя. Кто, возможно, до сих пор ждал его. И кто был очень дорог герою.

Горло внезапно сжалось, будто невидимые пальцы обхватили его. Век. Целый век в этих проклятых пещерах, пока там, дома, гибнет всё, что ему дорого. Нет, это даже не выбор. Это издевательство.

— Чёрт… — прошипел он, глаза горели яростью и отчаянием. — Ладно, старик, ты меня убедил. Готовь свою адскую машину. Но если я сдохну — приду за тобой в следующих жизнях, договорились?

Гироха не оставил выбора Сергею. Крас понимал, что целый век он не желает тут отсиживаться.

— Но я хочу узнать всё про эту процедуру. Я не плохо разбираюсь в информации и если мне дать подробное описание процесса, с побочными эффектами, возможно я смогу снизить риски для себя. А ещё как мне теперь называться, раз имя Хан не в почёте?

Гироха внимательно изучал Краса, его прищуренные глаза сверкали, как полированный обсидиан на солнце. Морщинистое лицо старика отражало неподдельный интерес, а тонкие губы непроизвольно растянулись в одобрительной полуулыбке.

Ветхие пальцы, покрытые шрамами былых сражений, бессознательно сжали трость крепче, когда кобольд осознал, с какой самоотдачей герой готов рисковать. Большинство существ, оказавшись на месте Сергея, предпочли бы тихое прозябание в тени, приспособившись к вечному одиночеству. Но этот человек горел, как факел в кромешной тьме, и пламя его решимости освещало даже самые потаённые уголки пещеры.