Хорунжий

Прошел час. Состояние заболевших только ухудшилось. Жажда, которую они пытались утолить, обернулась мучительной пыткой. Рисковать жизнями остальных, оставаясь здесь, было нельзя. И вести с собой двоих тяжелобольных, которые в любую минуту могли умереть, было слишком опасно и замедлило бы движение.

— Подхорунжий! Выдели четырех казаков. Двух здоровых, двух из тех, кто хуже себя чувствует, но еще на ногах. Двух лошадей для больных. Пусть их ведут. Этим двоим, — я указал на лежащих, — нужна помощь. Отправь их назад, к Зачетову. Пусть лекарь ими займется. Им — самая малая порция остатной воды, только чтобы дотянуть. И больше ни глотка из этого колодца! Понял?

— Слушаюсь, вашбродь! — Подхорунжий кивнул, без лишних вопросов приступив к выполнению приказа. Он выбрал казаков, помог погрузить отравившихся на лошадей.

— Муса! — подозвал я денщика. — Помоги им собрать необходимое.

Глядя на удаляющийся отряд, чувствовал тяжесть ответственности. Две души на моей совести. Не послушались. А я не настоял. Мог бы быть жестче. В этих местах нужно быть не только командиром, но и немного отцом, братом. А с другой стороны, послать их назад — это еще один риск. Но другого выхода не было.

Мамаш, стоявший рядом и с невозмутимым видом наблюдавший за происходящим, покачал головой.

— Худо, Вашбродь. Но не самое худо. Если бы собака мертвый, совсем пропадай. Собака — нечистое животное, по нашей вере. А козел… Через два дня вода — можно пить (1).

Его слова прозвучали как холодный душ. Нас ждут собаки в колодцах? Это добавляло еще один пласт вражды — религиозный. Хивинцы не просто отравляли воду, они оскверняли ее. Тонкий, злой расчет.

— Что ж, — сказал я, повернувшись к оставшимся казакам. — Идем дальше. До оазиса еще идти и идти. Вода у нас есть, немного, капли, но есть. Сберегайте. И помните: без приказа ни шагу!

Удалившись на безопасное расстояние от проклятого колодца, бросили на него последний взгляд. Еще одно пятно смерти и болезни в выжженной солнцем пустыне — следы на песке и горький урок.

— Баюшки свет, что это? — севшим голосом произнес Богатыршин.

Я посмотрел, куда он показывал, в груди похолодело. В отдалении, различимая в мельчайшим подробностях, стояла многотысячная неприятельская армия. А за нашей спиной в полдне пути несколько растянувшихся в тонкую нитку полков, совершенно не готовых к бою. Измученных переходом. Лишившихся отставшей артиллерии

(1) Мамаш сильно преувеличил причины отравления колодца. В описаниях военной экспедиции против Хивы 1873 г. упомянуто, что подгнившие трупы козлов и собак, брошенные в колодец, не мешали лошадям и верблюдам пить такую воду. Да и люди не брезговали. Значит, проблема с колодцем сложнее?

Глава 11

Мысли мои понеслись, сталкиваясь и разлетаясь, как борющиеся за шайбу хоккеисты на пятачке у ворот. Что делать, что делать? Заметили — не заметили? Успеем уйти на заморенных ненапоенных конях? Куда слать гонцов — к Белому или Астахову? Почему они стоят?

Не только Богатыршин и я — все увидели противника и замерли в оцепенении. В прозрачном, чуть колеблющемся, дрожащем из-за жары воздухе фигуры построившихся в длинный ряд всадников виднелись явственно и отчетливо. Не с нашими силами вступать с ними в бой.

— Вашбродь, — очень тихо, почти шепотом обратился ко мне подхорунжий, словно боялся, что нас услышат и немедленно атакуют. Голос его слегка подрагивал. — Может, к колодцу отойдем и круговую оборону займем?

— Данила Иваныч! Ты же видишь, сколько их тут?

— Может, не заметят?

В словах старшего унтер-офицера было зерно истины. За нашей спиной возвышались небольшие серые гряды, а мы и наши лошади были засыпаны известковой пылью. Усть-Юрт часто так скрадывал объекты, что не разглядишь даже большие строения, как было с заброшенной и полуразрушенной крепостью Девлет-Гирей — нашей крайней ночевкой. Почему-то ее возведение киргизы приписывали несчастному Бековичу-Черкасскому и даже назвали в его честь — князь был родом из династии крымских ханов Девлет-Гиреев. Мы с превеликим трудом ее разыскали, настолько ее очертания терялись в складках местности. Именно там сейчас стояли полки авангарда, вовсю пользуясь обнаруженными родниками, отдыхая и поджидая отставшие колонны — семь ниток верблюжьих караванов, ведомых лаучами-верблюдовожатыми, артиллерию, изрядно похудевший обоз с провиантом. По словам наших проводников, от развалин до самой Урги колодцы редки и крайне скудны, с плохой зеленой соленой водой. Вот мы и отправились их разыскивать, получив в итоге головную боль в виде отравленного Шах-Сенем-кудук.

— Подхорунжий! Отбери двух гонцов на самых свежих лошадях. Одного к Белому, другого в Девлет-Гирей. Пусть сообщат, что обнаружена крупная партия неприятеля числом в несколько тысяч. Мы же попытаемся спасти Волкова.

— Не уйдет он далеко на бактриане, — вздохнул Богатыршин.

Мы оба, не сговариваясь, обернулись на нашего Профессора. Федор Исидорович, конопатый, как Антошка из знаменитого мультика, только с потемневшими, насыщенного рыжего цвета волосами и со следами солнечных ожогов на лице, невозмутимо разглядывал нашу проблему в виде неприятельской армии.

— Да и нет у нас свежих лошадей, Петр Василич, — продолжил Данила. — С отравившимися послали.

— Отправляй, какие есть. Счет на минуты идет.

Насчет минут я погорячился. Гонцы уехали, оставшиеся зарядили ружья, проверили снаряжение, я указал, кому где какие позиции занять — хивинцы не сдвинулись с места. Десять минут, двадцать, сорок — ничего не поменялось, несмотря на бешено крутящиеся стрелки условного хронометра. Я уже начал сильно горевать, что не развернул отряд, за неполный час мы бы прилично сумели оторваться. Или наоборот? Стоило бы нам тронуться всей гурьбой, и мы спровоцировали бы атаку, шансов выжить в которой не было никаких?

— Фата-моргана! — громко пробормотал Волков, энергично протирая глаза (1).

— Что? Что вы говорите? — немного резко ответил я, нервы были натянуты тугой струной, взгляд был скошен на моих людей, с редким хладнокровием готовившихся к бою.

— Сами смотрите!

Я повернул голову к вражескому войску.

Его не было!

Исчезло!

— Что за чертовщина?! — раздались громкие крики среди казаков. — Куда подевались басурмане?!

Мираж!

С миражами мы сталкивались постоянно и уже замучились реагировать на появление вдали то озера, то цветущего оазиса со струящимися ручьями. Но чтобы такой! В таких подробностях и объеме! Так долго!

Я выругался нецензурно. Про себя. И ведь уже успел гонцов выслать к Платову.

Конечно, нам ничего не стоило развеять морок, просто приблизившись к нему. Но пусть кто-то другой поищет дураков скакать навстречу вражескому войску во время военных действий!

* * *

«Учкудук, три колодца, защити, защити нас от солнца», — сердито напевал я, разглядывая именно три колодца урочища Уч-Кудук. Ага, держи карман шире — ни черта они нам не помогут, вода в них дрянь и годится только лошадям.