Хождение Восвояси

Так же внезапно, как появился, дух борьбы пропал. Обормоту с Миномёто. Миномёто с Обормоту. Маяхата сам по себе, хоть и со свитой. Какая разница? Какая теперь разница, когда то, к чему они стремились, наконец-то исполнилось – такой страшной ценой? Таракану получил амулет Грома, способный оживить глиняную армию, значит, они больше не нужны, и он отпустит их домой. Но самураев, Чаёку и ее отца этим не вернуть. Вот если бы у нее имелась тысяча жизней… и если бы за это время она смогла распутать ту проклятую паутину… если бы она знала, как… если бы умела… "Не сможешь… Не сможешь… Не сможешь… Не сможешь…" – безнадежным эхом зазвучали в памяти мысли Тихона – и тут она снова взорвалась.

Смогу! Пусть ей придется учиться тысячу лет у всех чародеев Белого Света, не спать и питаться хоть одним лунным светом в пилюлях – смогу! Научусь – или открою способ, приду и распутаю! И пусть тогда всякие Тараканы ей лучше на пути не попадаются!

– Смогу! – вторя своим мыслям, рыкнула она, напугав ребят, коротко и жарко обняла брата и повернулась к разворачивающейся сцене пароксизма вамаясьского верноподданничества, готовая учиться или драться прямо сейчас. Яростно размазав остатки слёз по грязным щекам, она поджала губы, сощурилась и вперила буравящий взор в Вечного, всё еще распростертого перед сильными мира сего.

– …амулет Грома, с помощью которого армия вашего превосходительства сможет ожить в ближайшее время во славу Восвояси и на поругание ее врагов. Древняя магия – оружие немыслимого могущества и силы в умелой руке!

– Весьма лестно от вас это услышать, Ода-сан, – проговорил Маяхата, но Ода даже не повернул головы в его сторону, не сводя обожающего взора со второго лица Восвояси.

– И подумать только, всё исключительно во славу империи, а не ради того, чтобы стать Извечным, как обещал его превосходительство первому, кто сможет оживить его армию, – как бы про себя, но достаточно громко прокомментировал Садо Маза из-за спины тэнно. – Чистота помыслов, редкая в наши черствые времена. Удивление, удивление.

– Времена такие, какими мы их сами делаем, Маза-сан, – Вечный зыркнул на придворного, и ноги того подкосились сами собой и плюхнули хозяина новым бирюзовым кимоно в лужу. – Вам, людям момента, этого не понять. Но мы, старая гвардия, привыкли ставить благо и процветание империи превыше всего!

– Ее амбиции, скорее, – уроненный, но не побежденный, пробормотал вельможа, задом начиная отползать на безопасное расстояние [266] .

– Империя без амбиций – как человек без желаний! Покойник! – глаза Таракану лихорадочно заблестели. – Унизивший ее хоть раз должен раскаиваться до конца своих дней! Лбом об стену биться! И наша задача – не оставить ему стен! Не оставить ничего – выжженная земля! Вытоптанные поля! Руины на развалинах! Гордость Восвояси дорого стоит! Крови! Кровью искупаются оскорбления! Так учили юношей во времена моей молодости, и империя была непобедима! Не желаю умалить скоропостижную кончину Шино Надорваси, вашего многоуважаемого отца, Миномёто-сан, проигравшего решающую битву, но боги, чтобы загладить свою вину, благословили нас сыном. Теперь покарать мятежников и вознести Восвояси на сияющие высоты превосходства будет в вашей власти!

266

С точки зрения Лёльки, ползти ему придется как минимум до Лукоморья.

– Вы не перестаете меня удивлять, Таракану-сан, – тонкие губы Миномёто изволили, наконец-то, изломиться в осторожной улыбке. – Так всё просто, если судить по вашим словам, что… просто не верится. Столько лет… столько усилий… и вдруг…

– Изволите взглянуть, ваше превосходительство… – чародей пожирал взглядом Шино в поисках одобрения, и только дождавшись высочайшего кивка, договорил: – … и ваше величество. Абсолютно безопасно и невероятно познавательно. Сотни лет он покоился в этой ловушке вдали от человечества, но боги назначили час торжества – и он вернулся к нам как миленький! На воскрешение былого величия…

Княжна всё ждала и ждала, когда старый циник Ода сложит фигу в кармане, или ухмыльнется хотя бы уголком рта или глазами, или подпустит что-нибудь такое-эдакое в его стиле, что перевернет всё говоримое с ног на голову – но не дождалась. Неужели он действительно верил в то, что говорил? Или… вправду сошёл с ума?.. То есть он в самом деле преклоняется перед Шино как перед полководцем, способным залить кровью целую страну? Перед Шино, который думает, что империя тем величественнее, чем больше ее боятся, чем большее количество других стран она может подчинить своей воле? Один псих – худо, а два, да еще спевшихся…

– …Она еще встанет с колен, и старый позор обернется новыми победами! И пусть ее недруги роют себе могилы!

Миномёто милостиво кивнул:

– Покажите нам всё… Извечный Таракану.

"Нет!!!.." – отчаянный вскрик амулета Тишины кольнул ее как иглой.

– А ты вообще молчи! Предатель розовый! – прошипела девочка в глаз лягуху [267] – но шагнула вперед. Он мог подвести ее, но ответить ему тем же она не имела права – хотя очень хотелось.

– Ваше величество, ваше превосходительство, – сотворила она самый лучший книксен за последние три года своей жизни, – извольте повелеть этому человеку не открывать сундука.

267

Потому что кто его знает, где у лягушек уши, и уж совершенно точно никто не знает, где уши у амулетов Тишины.

– Отчего, Ори-тян? – поползли вверх брови императора. – Ты ведь даже не знаешь, что находится внутри.

– Не знаю, – согласилась она. – Мне известно только, что множество волшебников древности потратили бездну сил и средств, чтобы закопать это как можно глубже, чтобы это никто и никогда больше не нашел.

– Откуда ты знаешь? – Миномёто впился в нее взглядом, по остроте не уступающим взгляду Таракану, засверлившему ей затылок.

– Логика, ваше превосходительство, – кротко ответствовала княжна. – Спросите, пожалуйста, у этого Вечного, как и при каких обстоятельствах он заполучил сей сундук, если мои умозаключения кажутся вам сомнительными.

– Умозаключения ребёнка, огорченного потерей нянек, могут казаться сомнительными, – старательно изображая соболезнование, закачал головой маг. – Кого в этом винить?

– Это был риторический вопрос или экзистенциальный? – зыркнула на него девочка, и он прикусил язык.

– Я полагаю, Вечный расскажет свою историю сам и в более подходящее время, – бесцветные губы тайсёгуна сжались в недовольную ниточку. – Не тебе решать, девочка, не тебе обвинять, и уж тем более не тебе запрещать.

Исполненный благодарности и обожания взгляд чародея был ему наградой.

– А теперь поднимитесь, Таракану-сан. Откройте ящик.

"Нет!!!.."

– Нет!..

– Может, мы всё-таки прислушаемся к словам сего одарённого многими талантами дитя? – шагнул к ней Маяхата – и Лёлька поморщилась.

"Сам дитя! Ну кто, кто так говорит?! Какой нормальный правитель?! "Не соблаговолит ли многоуважаемый тайсёгун, если у него вдруг нечаянно выдастся свободная минутка…" Кто его только царствовать учил?! "Быстро разошлись все, и не сметь приближаться к этому предмету на луковый выстрел, пока не разрешу!" – вот как надо, а он!.."

Кажется, это понимали все, кроме Негасимы, потому что с поклонами и улыбками, говорившими "уйди, мальчик, не путайся под ногами", Ода и Шино обошли его и двинулись к сундуку.

– Стойте! – выкрикнула Лёлька, но был это глас вопиющего в саду камней.

"Нет… нет… нет… нет…" – твердил Тихон в ее мозгу, но что она могла поделать? Что?!..

Она обхватила голову, отмахнулась от горестного причитания амулета и прислушалась к своим ощущениям. Что-то во всём этом было не так. Не так, как она ожидала, по крайней мере. Но что, что, что?! Что-то не доставало из картины мира, сложенной перед ними Тихоном. Что-то…