Хождение Восвояси

Вернее, остановились только Иван с женой. Агафон на привал свалился.

– Подумать только… я думал… что настоящий конь… это больно… – страдальчески кривясь, он застыл в положении "согнутые в коленях ноги на ширине плеч", опасаясь даже двинуться с места.

Иванушка, наездник получше, с достоинством ледника сполз с седла и плавно перетек на дорогу. Серафима смогла доковылять до обочины и рухнуть в траву. Кони флегматично остались стоять там, где их покинули всадники, презирая зеленый перекус, и по какой-то заразной общеконской привычке помахивали хвостами, отгоняя оводов. Хвосты ритмично ударялись о бока с хлестким стуком гальки о булыжник, наводя царевну на мысль никогда не превращаться в муху в радиусе их поражения.

– Едрена матрёна… – промычала она из дебрей гаоляна высотой в полтора человеческих роста, аркой склонявшегося над дорогой. – Еще один божественный подарочек… Лучше бы я пропрыгала это время задом на городской стене…

– Стена остается на месте… а мы… значительно продвинулись, – стоически пропыхтел из-под копыт своего скакуна Иванушка.

– Я, конечно, слышал… что сначала лошади не умеют ходить под седлом… и их учат этому в специальной школе… – простонал его премудрие, наконец-то падая на колени, – но этим потребуется как минимум шесть высших образований… и то не факт, что…

– Тихо! – прошипела ее высочество из травы. – Слушайте. Или мне кажется?..

Ее компаньоны последовали рекомендации, и через перестук каменных хвостов по гранитным бокам разобрали шарканье множества ног и позвякивание металла. Совсем близко.

– Косари… – отмахнулся его премудрие, осторожно вытягивая ноги и дивясь, что они еще не отломились по линии верхнего сгиба. – Вон трава какая вымахала. И вёдро стоит. В такую погоду косить – милое дело. Эх, бывало в деревне в сенокосье батя как даст пенделя… как возьму косу в руки… как выйдем с мужиками на луг… только раззудись, плечо!

– Может, это рудокопы или лесорубы идут, – торопливо выдвинул Иванушка встречное предложение [90] , заодно вспоминая, существует ли в Вотвояси какой-нибудь особый обычай по приветствию больших скоплений рабочего класса.

И тут из-за поворота, скрываемого гаоляном, появились первые аборигены.

В принципе, представлению Ивана о местных работягах они соответствовали вполне: выцветшие халаты до колен, стоптанные чуни, круглые черные шапочки, усы ниточками, глаза щелочками, носы пуговочками, один пониже, другой повыше – шапочек на десять… кроме одной мелочи. Вместо мотыги или кайла в руках громила держал глефу, а коротышка – лук с наложенной стрелой.

90

Успевший усвоить, что внезапно в последнее время пробивающая его старого друга ностальгия по деревенскому отрочеству способна вылиться во многие часы воспоминаний типа "инда взопрели озимые…"

Увидев лошадей и распростертых вокруг всадников, они остановились – точно на стену налетели, и проворно выставили своё оружие вперед.

– Оба-на…

Сенька хихикнула, приветствуя знакомое словечко, когда-то успевшее стать международным. Дылда подпрыгнул, как если бы она зарычала.

– Отходим, там пень! – прошипел лучник, не сводя глаз с иноземцев.

– Ага! – с облегчением согласился его напарник, и ратники энергично попятились.

Серафима озадаченно огляделась, но никакого пня ни близко, ни далеко не узрела. Может, это был какой-нибудь местный сленг?..

– Господин старший советник Хо Люй! Господин старший советник Хо Люй! – нервно возвысил голос лучник, бросая взгляды то на встречных, то на дорогу за своей спиной. – Тут…

– Оба-на! – воскликнул чуть дребезжащий голос из-за их спин, Сенька заметила среди нависших кистей гаоляна восседавшего на коне тщедушного старика в треугольной коробочке на голове, привязанной под подбородком ленточками, и халате цвета хаки. Рядом с ним, на пегой кобыле осторожным шагом ехал пухлый вотвоясец неопределенного возраста с физиономией, напоминающей пшеничный каравай за двадцать пять копеек, и в ярком халате с вышитыми на груди маленькими птичками.

– Лазутчик О Ба На и младший лазутчик Чей Там Пень слушают ваши приказания, многоуважаемый воевода Ка Бэ Дань! – под его колючим взглядом воскликнул лучник и ткнул локтем под рёбра напарника. – Кланяйся, бестолковый!

– Ага!

Глефоносец развернулся стремительно, но неуклюже – и конь воеводы шарахнулся, уворачиваясь от мелькнувшего у морды клинка. Команданте Ка охнул, поехал по крупу вниз, но не доехал, зависнув на поводьях между небом и землёй. Похоже, верховая езда в курс обучения вотвоясьского бонзы входила получасовым факультативом, который тот всё равно прогулял.

– Болваны и дети болванов! – возопил старик, пытаясь не то усмирить пугливого скакуна, не то взобраться по поводьям на спину коня, как по веревке. – Головы оторву! Шкуры спущу! В ямыне сгною!..

– Пади, дурачина! Винись! – лучник, не выпрямляясь из поклона и демонстрируя навыки, достойные мастера боевых искусств, дал пинка под зад стоявшему за спиной напарнику. Тот выронил глефу, спешно хлопнулся на колени и сложил перед собой молитвенно руки лодочкой.

– Ага…

Не слушая самобичеваний разведки, Ка наконец-то догадался выпустить поводья из рук и блаженно растянулся на дороге. Побросав оружие, лазутчики во главе со своим главой кинулись поднимать вельможу.

– Многоуважаемый воевода Ка Бэ Дань, разрешите недостойному рабу отряхнуть правый рукав вашего почтенного халата! – самозабвенно ворковал Хо Люй, кантуя босса осторожно, как драгоценную фарфоровую вазу.

– Кланяйся, бестолковый! – шипел лучник.

– Ага… – нервно кивал его товарищ.

– Многопочтенный воевода Ка Бэ Дань, разрешите никудышному рабу отряхнуть левый рукав вашего уважаемого халата!

– Кланяйся, бестолковый!

– Ага!

– Почтенноуважаемый воевода Ка Бэ Дань, разрешите никчемному рабу отряхнуть подол вашего премногоуважаемого халата!

– Кланяйся, бестолковый!

– Ага!

– Много-премного-уважаемый воевода Ка Бэ Дань, позвольте ничтожному рабу поправить вашу драгоценную шапку!

– Кланяйся, бестолковый!

– Ага!

– Препочтительнейше почитаемый воевода Ка Бэ Дань, позвольте жалкому рабу…

– Кланяйся!..

– Ага!..

"Не боевая единица, а Хо Люй со своими холюйчиками…" – с отвращением покачала головой Серафима, располагаясь поудобнее в гаоляне и наблюдая за происходящим. В принципе, если не шевелить отбитыми ногами, спиной и тем, что располагалось между ними, жизнь была не так уж и скверна. Теплый ветерок, солнышко, увлекательное представление… Семечек бы еще – ну да не бывает в жизни полной гармонии.

Мало-помалу по укрытой гаоляном дороге стал подтягиваться арьергард, сбиваясь за командиром из слабого подобия колонны в очень качественную толпу. Все они, отметила Серафима, были похожи на разведчиков как близнецы, отличимые друг от друга лишь цветом халатов, стоптанностью чунь или вооружением. Обшарпанные луки и стрелы, кривоватые палицы, ржавые мечи – словно в сэкондхэнде деревенского оружейника случилась массовая распродажа. Сенька со вздохом признала, что "Справочник купца", говоривший, будто все вотвоясьцы на одно лицо, причем абсолютно не запоминаемое, был прав.